На крыльях Веры и Науки

Двадцать лет назад в "Літературній Украіні" известный автор исторических романов Иван Билык писал по случаю 60-летия Андрея Топачевского: "Говорить о сложном просто и понятно - это особый дар. Попытки искусственной адаптации знаний или явлений, приспособление их к определенному уровню развития или возраста читателей приводят к непоправимым потерям. Особенно теперь, когда новейшие области исследования Мира, в котором живем, возникают на стыке фундаментальных наук, рождая современные - экологию, этноботанику, даже экологию культуры... Андрей Топачевский разговаривает с читателем как с равным... Интонация рассказчика доверительна и несколько иронична, близка людям разного возраста и уровня образования. Именно поэтому, наверное, его активными читателями являются школьники и студенты, учителя и академическая профессура. Написанные им книги об отношениях человека с окружающей средой, каким бы тиражом они ни выходили, никогда не задерживаются на полках книжных магазинов".

Сказано в прошлом веке, который остается для нас неисчерпаемым источником духовной поддержки, поскольку находим там примеры порядочности, творческой совести и даже подвижничества. Собственно, эти черты были присущи, независимо от званий и рангов, как цитируемому здесь Ивану Билыку, так и многим другим, кого нам сегодня так не хватает: Мыколе Лукашу, Леониду Череватенко, Мыколе Шудре, Юрию Завгороднему, Валентине Запорожец, Виктору Баранову... Память о них и многих других оставляет надежду. Поэтому хочется говорить о тех, кто живет и пишет сегодня. Надеясь, что нынешний век новейших технологий все же совместим с высокой нравственностью. "В начале было Слово", - говорит Евангелист. Повторю за ним: и любовь к слову.

Прадед А.Топачевского был священником; дедушка тоже получил духовное образование; братья деда стали священниками Украинской автокефальной церкви и не пережили репрессий 1930-х годов. Родители, выдающиеся ботаники Александр Топачевский и Мария Макаревич, принадлежали к классической школе биологических наук, основанной еще Аристотелем и Линнеем, и не воспринимали советского выдвиженца Трофима Лысенко с его антигенетикой и призывами переделать Природу. Их уважение к добросовестным исследованиям и неспешным, взвешенным выводам, видимо, и унаследовал сын Андрей, журналист по образованию. Наверное, именно поэтому рассказы начал печатать только в 1970-х, а свою первую книгу "Симфонія життя" издал лишь в 1982-м. Она была переиздана в русском переводе в Москве, а отдельные разделы - на белорусском, польском, болгарском - в различных газетах. На два славянских и английский язык была переведена следующая книга - "Яблуко в річці". Дальше были "Майстерня Флори" и "Барви землі". В сборнике рассказов "Літопис білого латаття" (1991) звучит его душевная боль, вызванная рукотворным экологическим бедствием, но вместе с тем - и ожидание спасения земель, рек, озер, лесов и лугов. Ностальгия не по прошлому, а по будущему? Возможно. Потому что общество начинало понимать неделимость Человека и Природы.

Осознание и популяризация этого феномена отразились в ряде природоведческих и культурологических очерков 1980–2010-х годов (в газетах "Київ", "Дніпро", "Вітчизна", еженедельниках "Зеркало недели", "Літературна Україна", "Слово Просвіти" и др.), которые составили сборник "Одним життям". Великие личности, их славные деяния являются неотъемлемой частичкой Природы, ее историческим продолжением и развитием! Днепр Тараса Шевченко, Полтавщина Николая Гоголя, Крымский Кара-Даг Максимилиана Волошина, Княжеская гора Николая Биляшивского. А также - старосветский патриотизм Василия Капниста, жертвенность Ирины Калинец, честь и совесть Евгена Сверстюка... Да, это было в прошлом. Но - ради будущего.

Андрей Топачевский плодотворно работает и в кинематографе. Ведь киносценарии - это просто иное средство общения и убеждения в необходимости единения с Природой посредством уважения к ней. Никаких россказней или фикций, сомнительных метафор: произведения исключительно документальные и научно-познавательные. Об этом свидетельствуют и названия фильмов: "В соавторстве с природой", "К чистому колодцу", "Живущие рядом", "Корни травы", "Мастерская Флоры", "Вернется ли черный аист", "Страницы Красной книги"... И неправда, будто кино высасывает писательские способности. Оно дисциплинирует, приучает к сжатости изложения мыслей, способствует образному воображению.

Совмещая литературную работу с кинематографом, автор приходит к мнению, что мы не просто плотно связаны с окружающей средой. Все значительно проще: Человек является неотъемлемой составляющей Природы. Победа над ней неизбежно приведет к самоуничтожению Человека. Ибо, в конце концов, Человек и есть Природа!

Нашлось и документальное доказательство отождествления Человека с Природой. Им является венок сонетов Натальи Кащук. Поэтесса называет себя сестрой, но не древнекиевской княжны, а взятой в бетонный плен в самом центре Киева реки Лыбедь. Очевидная аллегория угнетенной Украины, которая хочет свободы. Этому способствовали тогдашние события в нашей истории: съемки киноленты проходили за полгода до Независимости, на фоне "живой цепи" от Львова до Киева 22 января 1990 года, когда патриоты взялись за руки, чтобы почтить знаменитую Злуку УНР и ЗУНР... В фильме "Звездный час Лыбеди" прослеживаются судьбы реки и киевской княжны; видим и слышим общественных деятелей, писателей Дмытра Павлычко, Павла Мовчана, Юрия Щербака; события комментируют незабываемые личности - лирическая поэтесса Наталья Кащук и выдающийся историк Михаил Брайчевский.

Кино считается искусством синтетическим, ибо объединяет движущееся изображение, литературу и музыку. Но в этом случае оно еще и синкретическое, то есть в нем посчастливилось соединить то, что не объединяется при иных обстоятельствах.

Еще тогда, в 1990-х, Андрей Топачевский обращается к библейским текстам. Ищет и находит подтверждение того, что отношения Человека и Природы, экологические проблемы - это актуальная и "модная" тема не только ХХ века. Книга книг доказывает, что человечество испокон веков, до и после Рождества Христова, задумывалось над этими отношениями, что со временем и отразилось в научных и художественных произведениях Аристотеля, А.Цельсия, И.-В.Гете, Г.Уэллса, наших соотечественников Н.Холодного, И.Франко, В.Винниченко... Экологическое сознание, признанное на международном уровне необходимой чертой современного человека лишь в 1970-е годы, существует уже несколько тысячелетий! Не зря же когда-то Библию изучали в гимназиях и даже начальных школах. А сейчас познакомиться с этим собранием шедевров античной литературы должен каждый, независимо от профессии и вероисповедания.

Андрей Топачевский считает, что библейский мир Природы невозможно отделить от контекста национальных культур. Хотя бы потому, что оригиналы текстов библейских книг до нас не дошли. Стихи Святого Письма имеют особые метафорические смыслы в переводах на разные языки, в частности - и на украинский. Благодаря этому библейские существа (растения, животные) становятся близкими и понятными субъектами Истории, даже действующими лицами нашего времени. Читая Книгу книг, размышляя над произведениями библейских писателей, формируем свое понимание Мира в его целостности, понимание глубоко личностное. Индивидуальное, национальное, но не герметичное. К этому прежде всего стремился Андрей Топачевский. Как автор книги "З Божого саду" (К., "Веселка", 2016 г.), он находил первоначальное значение изображенных в Библии реалий, сравнивая различные переводы Святого Письма.

Называю это углублением в прошлое ради будущего. От книги Бытия, где описано зарождение всех начал, сотворение Вселенной и человека, до пророческого Откровения, в котором через "реку воды живой" и "дерево жизни" Библия дает нам надежду... Говорят, будто наступает время небывалого цинизма, эпоха "постправды". Однако внимание и уважение ко всем существам и самому Человеку, которых вводит в исторический контекст Библия, противоречит цинизму и лжи.

Могут ли Наука и Вера стать крыльями единого мировоззрения? На этот вопрос природоведение и Библия отвечают утвердительно. Объединение у А.Топачевского научного познания Мира с трансцендентным свидетельствует о преодолении искусственно созданного еще при Советах т.н. когнитивного (познавательного) диссонанса между наукой и религией. Родовое наследство? Да. Но это произошло, наверное, не только потому, что его родители-ученые изучали материальный мир, а деды-священники - духовный. Ведь главным в этом феномене является творческое наследие самого Андрея Топачевского.