На фронте без перемен

Победобесие в Москве — болезненный вызов для нас, независимо от того, на чьей стороне воевали условные «деды». И потому что война часть нашей истории. И потому что это своеобразная религия, которую мы успели усвоить и уверовать за годы пребывания в составе «единого советского народа». «Великая Победа» и ее ритуалы не просто напоминает нам о былом единстве, но и как любой ритуал делает это единство актуальным. Каждый год. Независимо от положения на фронте.

Каждый год мы впадаем в сомнения. С одной стороны, странно и неправильно отказываться от собственной истории или тем более памяти. С другой стороны, это же абсурд — праздновать общую победу с тем, с кем ты теперь воюешь. Это не просто абсурдно — это может быть даже опасно, потому что сбивает прицелы.

Собственно для этого культ «Великой Победы» (он же — победобесие) и был создан — для цементирования «советского народа». Новая гражданская религия объединяла в своих ритуалах разные нации и этносы, завоевателей и завоеванных в один единый-неделимый «народ-победитель». И это было гениальное — для Компартии — решение, поскольку она таким образом сумела наконец предложить более-менее приемлемый заменитель «опиума для народа». Причем как раз в тот момент, когда этот народ, травмированный войной, смертью Сталина и развенчанием культа личности особенно нуждался в опиуме или хотя бы в заместительной терапии.

Из этих соображений родился культ «Великой Победы». Со своими мучениками и преподобными, иудами-предателями, святыми местами великих битв, капищами-обелисками и храмами-музеями. И, разумеется, «священной историей», канонизированной раз и навсегда и не подлежащей пересмотру (этим священная история и отличается от просто истории). Работа была выполнена грамотно — почти все элементы естественной религии были сымитированы, вплоть до таких архаических элементов, как Вечный огонь.

Плохая новость заключается в том, что вся история Второй мировой войны для нас по сей день остается «священной историей». Либо со знаком плюс — деды воевали, и с этим ничего не поделаешь. Либо со знаком минус — попытка отбросить всю эту историческую доктрину как чуждую. Но мы ничего не предлагаем взамен, отчего образуется разрыв времен, а травма лезет наружу в самых причудливых и опасных формах.

Звучат предложения заполнить этот разрыв своей версией истории. Это естественно — нет нации без истории, а истории — без великих испытаний, побед и героев. В конце концов, когда мы говорим «Слава героям!», мы понимаем, кто эти герои. И мы хотя бы примерно представляем себе, на каких войнах и за что они умирали.

Это, собственно, и есть прямая дорога от просто истории к священной истории. Священная история — это всегда о героях, обретающих ореол мучеников в славной, полной смысла кончине. Объект и повод для поклонения. Это вполне логичный путь если наша цель не изучать историю — такую, какая есть — а разработать заместительную терапию для лечения зависимости от предыдущей заместительной терапии.

Но религия победобесия — это прекрасный урок, который нам стоило бы извлечь и усвоить, раз уж не посчастливилось его избежать. Религия «Великой Победы» (неважно, кого и над кем) — это всегда религия войны. Прославление воинского подвига — это всегда оправдание жертв как вольных, так и невольных, принесенных ради победы. При этом причины этого героизма и обстоятельства ему сопутствующие, выносятся подальше за скобки — ввиду неаппетитности, несовместимой с сакральностью. Именно поэтому советская историография «Великой Отечественной» так болезненно реагирует на любой намек, что одежды их святых воинов-освободителей не так уж белы.

За всем этим грохотом маршей и гимнов скрывается самая главная и самая коварная тайна подобных героических культов: война не приемлет мирной жертвы. Война — это кровь, грязь, потеря человеческого облика, отмена моральных норм, торжество несправедливости и абсурда. Торжество хаоса над космосом, смерти над жизнью. Поэтому выстраивать культ на «военно-патриотическом» материале — это по сути курить фимиам сатане.

Но есть и хорошая новость. Если культ «Великой Победы» — религия (ладно, квазирелигия), отношение к нему должно быть соответствующим. Как и любая другая религия в свободном демократическом обществе, этот культ имеет право на существование, если только он не угрожает жизни и здоровью граждан или национальной безопасности государства.

Так же как и любой другой культ, он совершенно необязателен и должен быть отделен от государства. Школьники освобождаются от несения почетных караулов. Президент не обязан нести венки, оплаченные налогоплательщиками, к Вечному огню и стоять там с постной миной, изображая торжественную скорбь. Если же он испытывает духовную необходимость почтить память или поклониться подвигу — он в своем праве. Но в частном порядке и за свои.

Наша задача не «пересмотреть историю» и, конечно, не написать свою версию «священной истории Второй мировой». Напротив, следовало бы разделить наконец реальность Второй мировой — ее историю, трагедии, победы и уроки — и культ «Великой Победы», созданный и навязанный СССР. Чтить память своих мертвых — героев и жертв — естественно и необходимо и для целого народа, и для каждого человека. Но совсем не обязательно поклоняться им на капищах советского культа и делать это именно так, как было предписано богословами победобесия.

Еще одна новость — о том, что культ «Великой Победы» как почти любая другая религия никак не влияет на положение на фронтах. Если вера в Воскресение Христово не мешала воевать друг с другом «братьям во Христе», то и «дедывоевали» никак не отменяет возможной вражды между внуками.

Каждая последующая война хотя бы отчасти отменяет результат предыдущей. Прежние союзники становятся врагами — это такой обычный и повсеместный случай в истории, что совсем не стоит его драматизировать и принимать за нечто исключительное. В украинской истории было вполне достаточно самых разнообразных союзов, которые то устанавливались, то распадались иногда по несколько раз на протяжении одного века, общих побед и поражений. И ни одно из них не был окончательным.

Каждая последующая война хотя бы отчасти отменяет предыдущую. Но, увы, каждая предыдущая война ни в коей мере не отменяет следующую. И кто с кем окажется в одном окопе, почти такая же загадка, как кто с кем окажется в следующем сезоне «Района Мелроуз». В 1945-м, наверное, мало кому могло прийти в голову, что в следующей войне бойцы из Днепропетровска и Львова будут сражаться вместе против русских.

Вовсе не обязательно что-то пересматривать и переоценивать в истории, чтобы адекватно реагировать на то, что происходит прямо сейчас. Не надо патетики в стиле «никогда мы не будем братьями». Не важно, были мы ими когда-то или нет. Не важно даже, будем ли мы еще когда-нибудь союзниками. Это ничего не меняет и не может изменить в данный момент.

Прошлые войны — выигранные или проигранные — мало что меняют в нынешнем положении дел. А потому любой символизм — не говоря уже о квазирелигиозных ритуалах — совершенно излишний. Нет повода ни для торжества, ни для официальной тризны. Равно как нет нужды что-то «отдавать» или «вычеркивать» из собственной истории, выбрасывать из личной или родовой памяти (это вообще возможно?), отрекаться от себя и своих. Все, что нужно — отказаться от культовых практик, выдуманных не нами и не для нас. Память — такое же личное дело каждого человека, семьи, рода, места как и вероисповедание. У каждого найдется, о ком вспомнить, куда прийти, с кем подержаться за руки, о чем подумать в этот день.