Цивилизация Просвещения: украинский опыт

Впрочем, парадокс в том, что фокус истории здесь совсем не на "России", а на "Ново".

Цивилизационный фронтир, на котором издавна живет наша страна, не давал "старому" шанс, он любил новизну. В конце концов, и с "Россией" не все так просто - на украинской земле это была не столько Ново - или Великороссия, сколько Ново - или Малороссия - прозападная Украина под новой "политкорректной" вывеской.

Тут нужно сделать отступление и отметить, что Малороссия в XVIII в. еще не воспринималась неполноценно - как меньшая Россия и альтернативный относительно Украины термин. Это уже интерпретация эпохи Модерна (ХІХ–
ХХ вв.), которая не терпела двусмысленностей. Однако объявлять сейчас домодерные термины (а именно: Киевская Русь, Малороссия, Новороссия) неукраинскими я принципиально считаю глупостью и литьем воды на мельницу пресловутого "русского мира" (который охотно подбирает все, что плохо лежит и что некому отстоять). Вероятно, за такими "отклонениями" общественного сознания скрываются остатки тоталитарных подходов ХХ в., легко обрубавших то, что на кратковременную злобу дня казалось лишним.

По состоянию на XVIII в., приставка Мало - воспринималась еще в значении первоначальная, настоящая (тогда существовали и хорошо известные в мире аналоги - Малая Греция и Малопольша). Для царской власти украинский характер провозглашенной в 1764 г. Новороссийской губернии был более очевидным - ведь здесь велась губернская статистика по национальностям (редчайший случай для Российской империи конца ХVIII в.). Она показывала около 85% жителей "малорусской нации" (даже в современной Украине процент этнических украинцев меньше). От этого имперскому правительству было весьма неуютно, и уже в ХІХ в. (или, скорее, после 1789 г., когда французы показали, что нация пахнет революцией) оно перешло на более комфортный для себя подсчет по вероисповеданию - сливая украинцев с русскими под общей категорией православные.

Впрочем, в основном история украинской Новороссии XVIII в. - это сюжет о торжестве цивилизации Просвещения, которая тогда шествовала из Западной Европы по всему миру. Она продолжалась столетие - с 1680-го до 1780-го (в Восточной Европе дольше - вплоть до середины ХІХ в.).

Ее сущностью объявляют множитель (множитель роста) - тогда резко, в несколько раз меняются наработанные в предыдущее время параметры Западной цивилизации. Население Европы возрастает невиданными темпами (вдвое за столетие, причем в Украине - еще быстрее). Таким образом колонизация мира европейцами из точечной становится массовой (украинцы на Кубани в конце XVIII в. также приобретают первый устойчивый анклав расселения за пределами своей страны). Сплоченные государственные центры приобретают решительное преимущество над рассредоточенной "варварской" периферией. Грамотность - главный параметр интеллектуального развития цивилизации - возрастает в 10 раз (а культурные достижения, которые распространялись в письменной форме, возросли даже в 20 раз, поэтому не следует толковать это интеллектуальное развитие как сферу сугубо рационального; образование-воспитание Просвещения имело функцию пробуждения-инициации не только умного, но и чувствительного человека). Это неслыханный до тех пор показатель!

Великий фронтир играл огромную роль в становлении украинского казачества (в данном случае - кубанских казаков). Картина польского художника Юзефа Брандта

Цивилизация Просвещения вообще порывает с циклом (основным образом традиционной культуры) и стремится к беспрерывному линейному развитию (прогресс - новое и самое просветительское слово в словаре человечества). XVIII век - это точка невозврата на пути от традиционного к модерному обществу, от постоянства и консервации к движению-течению. С другой стороны, это время последнего блеска традиции, ее совершенства (почти искусственного, поскольку прежде чем выдумывать новые формы, уже упомянутый расширенный интеллектуализм Просвещения всесторонне потренировался на старых). Вот, например, в Украине промышленная революция стала ощутимой уже в следующем, ХІХ в., но рационализация сельского хозяйства (в том числе и по самым передовым английским образцам), модернизация строительства, транспорта и связи - в XVIII в. уже вполне реальны.

Украинское хозяйство тогда стало в центре одного из первых взрывных бумов фронтиров Западного мира конца ХVIII и всего XIX в. (терминология нашего современника, новозеландца Джеймса Белича). Такой бум состоял из трех фаз - взрывной рост, крах, спасение экспортом.

Вот его стандартный алгоритм.

1. Период подъема (5–15 лет), который как минимум удваивал за одно десятилетие население пространной новой зоны освоения (в случае Украины это приблизительно отрезок 1775–1790 гг.; первое десятилетие, 1764–1774 гг. Новороссийской губернии - это лишь подготовка к тому рывку, который мог быть и не новороссийским, а гетманско-запорожско-слобожанским, потому что казацкие Гетманщина, Запорожье и Слобожанщина реформировались в том же направления, даже татарский Крым и шляхетская Речь Посполитая двигались в ту же сторону); эта зона развития импортировала значительно больше, чем экспортировала; рынки были динамичными и чрезвычайно прибыльными, но локальными: переселенцы обеспечивали новых переселенцев.

2. Потом внезапно наступил крах (в нашем случае это время приблизительно после смерти Потемкина в 1791 г. и Екатерины ІІ в 1796-м), когда темпы роста замедляются в разы.

3. А дальше мучительное восстановление на основе массового экспорта сырья в центры западного мира-экономики (в нашем случае это украинская черноморская торговля хлебом с Италией и Францией).

Просветительская переполненность выплескивалась в мир. Потом вестернизация, еще один оттенок эпохи. Тогда происходит переход от малой Европы (Англия, Франция, Нидерланды, Рейнская область и Северная Италия) к Европе большой, в которой уже есть место и Украине. Это время, когда Большая Граница (христианской и исламской цивилизаций) отступает и пограничная война перестает определять основной способ жизни украинца.

В философии (политической теории) просветительская переполненность дает отказ от ренессансного идеала смешанного порядка: компромисса-объединения, коктейля всех античных "хороших" форм правления - монархии (власти одного), аристократии (власти меньшинства) и демократии (власти большинства) в пользу чистых форм. И уже на рассвете Просвещения "Богословско-политический трактат" Спинозы 1670 г. (произведение золотого времени новаторской Голландии) объявляет демократию естественной и наилучшей формой правления (на другом полюсе монархии пробуют противопоставить этой революционной идее свой чистый апгрейд - абсолютизм).

Кстати, у аристократии также был свой чистый апгрейд - интеллигенция-меритократия, но из просветительской "битвы экстрим" она выпадала. Причем подыгрывала эта "средняя форма" скорее демократам. Та же часть аристократии, которая связала свое будущее с монархами, превратилась в самоубийственно-искусственную дворянскую касту. И время Просвещения дало первый пример, который бывает в таком случае: от реформ Кольбера 1668–1672 гг. (а Франция Людовика ХIV - это модель просветительского абсолютизма), которые превратили французскую аристократию в закрытую касту, до Великой французской революции 1789 г. с ее гильотинами - 117–121 год (если добавим эти же цифры к 1785 г. - году "Жалованной грамоты дворянству", которая освободила от обязательной службы российских дворян, получим 1902–1906 гг. - времена революции 1905 г. в империи царей, пролога 1917 года).

В Украине успехи просвещенной монархии (которая, пока, повсеместно побеждает на европейской периферии; для украинцев наиболее важны австрийская и российская версии абсолютизма, в топку которых пошли Казацкая Украина, Речь Посполитая, Крымский ханат, Молдовское и Трансильванское княжества-воеводства и османские черноморские форпосты, сделали из ее побитых и свергнутых локальных соперников символ альтернативы-демократии. После этого и старое казачество осмысливалось как побежденное коварством-насилием, а не правдой. Оно становилось главным источником и опорой будущего модерного национального возрождения украинцев в ХІХ–ХХ веках.

Характерный пример переполнения эпохи цивилизации Просвещения — чумацкие обозы конца ХVIII в.: старая налоговая система (налог с воза, а не от веса) вызвала выведение породы самых больших волов (и таким образом, переход с однопарной на двух-, четырех- и шестипарную упряжку), что позволило резко нарастить грузоподъемность чумацкой мажи — дальнобойной фуры домодерной эпохи.

Та же переполненность сказалась в XVIII в. и на сфере знания. Оно теперь не в состоянии охватить все (как во время религиозного мировоззрения). Научные дисциплины мельчают, создают новые автономии - со своим саморазвитием и взаимодействием. Таким образом, одно имперское бытие определяет не одно сознание, а совершенно разные его варианты. Для Казацкой Украины, где школярство теснит воинство - это и время оттока мозгов (в Петербургскую и другие диаспорные интеллектуальные общины), и одиссея странствующей науки в стиле Григория Сковороды, и попытки основать постоянные научные центры (в Батурине, Екатеринославе). Что касается упомянутого украинского оттока мозгов, напомню мнение французского историка из знаменитой школы "Анналов" Пьера Шоню, который считал, что в 1770-е Петербург на доске почета европейских интеллектуалов сменил Берлин 1750-х. Интеллектуальный рывок (создание культурных запасов западноевропейского уровня) как необходимое условие дальнейшей модернизации государства и общества здесь произошел и стал самым примечательным достижением эпохи. Просветительская централизация в целом способствовала "науке столиц".

Таким образом, представленный образ просветительского переполнения - это, собственно, ключ к истории украинской Новороссии XVIII века. Она успешна именно на старинных украинских путях и проектах (выход к Черному морю, судоходство по Днепру, транспортные коридоры в степи и т.п.). А вот неукоренившиеся в местных традициях выдумки-изыскания (Греческий проект, города-призраки, волюнтаристский административный калейдоскоп и т.п.) становятся либо потемкинскими деревнями, либо планами на вырост, реализованными уже в модерное время (ХІХ–ХХ вв.).

Впрочем, цвет исчерпания возможностей капитального ремонта старого, переходности-пробуждения и рывков вдогонку - это весьма современные для нынешней Украины исторические цвета. Тем более интересным для нынешних украинцев может стать опыт украинского XVIII века. Он сейчас еще слабо интегрирован в национальный гранд-нарратив - то ли образ прошлого, а отчасти еще и прихватизированный, по крайней мере на уровне историописания, соседями из "исторических наций". Наконец, ради справедливости замечу, что и "прихватизация" не всегда была намеренной. Государствоцентричность Просвещения, фокусирование именно на действиях государства (что неоднократно подчеркивал и упомянутый Шоню) здесь также, скорее, не способствовала изложению историй "негосударственных наций" той эпохи. Однако нынешнее посттоталитарное общество уже не так очаровано государствами, его герой - человек.

Наконец, надо осознавать и то, что у молодого современного государства Украина есть свой интерес к государствоцентричности. И новая ситуация пропагандистских войн исторической памяти с неблагожелательным и агрессивным соседом, думаю, заставит государственников внимательнее присматриваться к опыту украинского Просвещения и к уже новым, постмодерным проблемам с тем же переполнением на пороге глобальных трансформаций ХХІ века.