КАРДИОХИРУРУРГ И.ЕМЕЦ: «СЕГОДНЯ ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ СОЗДАТЬ В УКРАИНЕ СОВРЕМЕННЫЙ ЦЕНТР КАРДИОХИРУРГИИ НОВОРОЖДЕННЫХ»

Более полугода назад в нашем еженедельнике была публикация о том, как в Институте сердечно-сосудистой хирургии АМН Украины, руководимом академиком Геннадием Кнышовым, спасли шестимесячную Ани из США. Случай примечательный. Прежде чем девочка попала в киевский институт, ее оперировали американские хирурги. Но после этого состояние здоровья малютки ухудшилось, и врачи поставили диагноз, несовместимый с жизнью. Порок сердца, которым страдала Ани, оказался редко встречающимся и очень сложным. Но опытный украинский кардиохирург Илья Емец решил, что случай хоть и тяжелый, но все-таки не безнадежный, и блестяще выполнил операцию. Тем самым доказав в очередной раз, что в возрасте до года можно исправить самые сложные врожденные сердечные патологии.

Как сегодня чувствует себя девочка из Лос-Анджелеса, прооперированная в киевском институте? — интересуются наши читатели. Этот вопрос послужил поводом для продолжения разговора, начатого публикацией «Сердце в башмачках» (см. «ЗН», N 12 (336), 2001 г.), с руководителем центра кардиохирургии новорожденных Института сердечно-сосудистой хирургии АМНУ Ильей Емцем.

— На днях я получил приятную весть — профессор из Калифорнии Леонард Бейли, консультировавший Ани, поздравил меня с успехом. Девочка здорова, развивается нормально. Дважды звонили мне родители малышки, благодарили, прислали на память ее фото, — рассказал Илья Николаевич. — Кстати, после Ани мы уже оперировали несколько маленьких пациентов из стран СНГ и дальнего зарубежья.

— А сколько детей в Украине нуждается в таких операциях?

— Согласно медицинской статистике в Украине ежегодно шесть-семь тысяч детей появляются на свет с врожденными пороками сердца (ВПС). В прошлом году в нашем институте было прооперировано 1500 детей. Из них около 250 — в центре кардиохирургии новорожденных. А сколько еще можно было спасти! Мы теряем детей, которые могли бы жить. Ведь в некоторых случаях достаточно несложной операции, чтобы устранить порок. Более того, как показывает опыт, 90—99% ВПС операбельны, то есть в возрасте до года можно исправить самые сложные врожденные патологии.

— Вы первым в Украине начали успешно оперировать грудных младенцев со сложными пороками сердца. Кардиохирургия новорожденных, несмотря на все трудности переходного периода, в последнее десятилетие совершила колоссальный прорыв. У вас есть свои уникальные научно-практические наработки, позволяющие сегодня спасать тех, кого ранее считали безнадежными. Но дальнейшие успехи немыслимы без современной материально-технической базы и, скажу так, более достойных условий для работы центра. Насколько государство разделяет эти ваши заботы и тревоги?

— Должен отметить, что в высоких государственных инстанциях в последнее время обратили внимание на детскую кардиохирургию. Мы ощущаем существенную поддержку Академии медицинских наук и ее президента академика А.Возианова. В проекте Госбюджета-2002 отдельной строкой предусмотрено финансирование на новое оборудование для нашего центра. Более того, в октябре этого года Кабмин и премьер-министр решили вопрос относительно передачи под центр кардиохирургии новорожденных здания по ул. Мельникова, принадлежащего Минобороны. Хотел бы подчеркнуть, что руководство военного ведомства, узнав о проблемах нашего центра, само обратилось в Кабмин с предложением о передаче своего помещения под нужды центра кардиохирургии новорожденных. Более того, военные даже обещали помочь его отремонтировать.

— Наверное, при заинтересованном подходе все это можно сделать достаточно оперативно. Тем более что за примерами далеко ходить не надо. Центр для людей пожилого возраста при АМН был создан настолько быстро, что, говорят, даже зарубежные партнеры — поставщики диагностического оборудования — удивились. Есть и другие примеры «ударных строек» наших дней, достойных «Книги рекордов Гиннесса». Но в данном случае речь идет о больных детях, которым не скажешь: «Подождите»…

— Неотложной медицинской помощи требуют значительно больше детей, чем получают ее сейчас. Это громадная проблема государственного масштаба, о которой я неустанно говорю последние десять лет.

— Сейчас в центре кардиохирургии новорожденных выполняется в среднем 250 операций в год. А если бы, попробуйте представить, у вас были условия, как в западных клиниках…

— Мы могли бы делать тысячу операций, возможно, даже полторы. Потребность Украины в таких операциях в среднем 2000 в год. Поэтому чем быстрее мы сделаем современный центр кардиохирургии новорожденных, тем больше детей с врожденными пороками сердца сможем спасти.

— И сколько времени необходимо для создания такого центра?

— Не будь у нас уже накопленного опыта, нашей, киевской школы кардиохирургии, для организации такого центра понадобилось бы, наверное, лет десять. Но поскольку у нас есть самое главное — специалисты, причем высочайшего класса, остановка за одним — материально-технической базой, необходимой для создания детского кардиоцентра. А это при желании и помощи, которая уже наметилась, реально сделать за полгода.

— Несколько дней назад вы возвратились из Литвы, куда были приглашены в качестве авторитетного специалиста в столь сложной медицинской области, какой является кардиохирургия новорожденных. Об успехах литовских кардиохирургов, достигнутых в последние годы, не раз приходилось читать. Интересно, что полезного вы извлекли для себя из этой поездки?

— После обретения независимости эта маленькая прибалтийская страна достигла очень большого прогресса в кардиохирургии. Еще десять лет назад ее уровень был значительно ниже нашего. А сейчас в Литву едут оперироваться пациенты из СНГ. И хотя это по постсоветским меркам очень дорого, но все же в два раза дешевле, чем в Западной Европе. А вот опыт работы с маленькими пациентами у литовских кардиохирургов пока незначительный. Поэтому они и пригласили меня прочитать лекцию о наших достижениях и совместно с тамошними хирургами сделать несколько операций.

Очень приятное впечатление осталось от общения с литовскими коллегами и профессорами-медиками в старейшем в Европе Вильнюсском университете. После лекции еще два часа они буквально не отпускали меня из аудитории, засыпая вопросами. И в этом нет ничего удивительного: наш украинский опыт, то есть Киевского института сердечно-сосудистой хирургии, наибольший на просторах бывшего Советского Союза.

Литва, кстати, не богаче, а беднее Украины. И все же смогла за последние годы поднять свою кардиохирургию на достаточно высокий уровень. Это стало для меня несколько неожиданным примером, как организационно претворить в жизнь идею современного кардиохирургического центра. И не где-то в Америке, Франции, Австралии, Канаде (в этих странах мне приходилось работать), а в бывшей советской республике. И если раньше, посещая подобные заведения, я смотрел глазами хирурга, то сейчас больше всего меня заинтересовало другое — как все это реализовать, организовать. Считаю, что сегодня есть все возможности создать для нашей почти 50-миллионной державы современный детский кардиохирургический центр.

— Илья Николаевич, вы, кроме всего, возглавляете Международный благотворительный фонд «Детское сердце». Позвольте полюбопытствовать, часто ли к вам обращаются спонсоры? И кто они?

— «Детское сердце» — первый в Украине медицинский благотворительный фонд — был создан на заре нашей независимости. В 1992 году благодаря его деятельности в институт было поставлено оборудование на весьма значительную сумму. Если бы не помощь спонсоров из Австралии, Канады, не состоялся бы наш центр кардиохирургии новорожденных. И не удалось бы спасти жизнь сотням крошечных пациентов, многие из которых уже ходят в школу.

В некоторых зарубежных клиниках до трети (и даже больше) их финансирования поступает через благотворительные фонды. Мы об этом пока можем только мечтать. Спонсорскую помощь оказывают преимущественно предприятия и фирмы, на которых работают родители ребенка, нуждающегося в операции. Но чтобы богатый человек обратился в наш фонд с предложением помочь детям, такого не припоминаю. Наше общество еще не доросло до уровня, когда благотворительность становится в нем духовной потребностью. Для этого в обществе должен сформироваться т. н. средний класс. Зарубежный опыт говорит, что, как правило, зажиточные люди из среднего класса славятся своей благотворительностью. В Украине есть супербогатые люди, но их имена обычно звучат в контексте с оффшорными зонами и теневым капиталом.

Думаю, общество бы только выиграло, если бы организациям и компаниям, занимающимся благотворительностью, пошли навстречу в отношении налогов. И тогда, несомненно, многие охотнее помогали бы больницам и приютам для бездомных, детским домам и инвалидам.

— Многих маленьких пациентов, которым в свое время врачи поставили диагноз, несовместимый с жизнью, вы спасли. Что значит в вашем понимании «легкая» и «тяжелая» операция?

— Сегодня 70—80% детей, которых к нам доставляют, находятся в критическом состоянии. С одной стороны, мы гордимся тем, что в сложнейших ситуациях способны помочь. Но, с другой стороны, дается это очень и очень тяжело, ведь условия работы у нас несравнимы с теми, которые имеются в зарубежных клиниках. Если сегодня у нас говорят «легкая» операция, то на самом деле это означает «достаточно тяжелая» операция. Наши медсестры из реанимации могут только сожалеть о прошедших годах, когда мы оперировали более легких пациентов. Сейчас нашему медперсоналу приходится очень тяжело, ведь нагрузка намного увеличилась, условия работы не улучшились и штат остался тот же. Естественно, так долго продолжаться не может.

Недавно наш центр посетил один мой зарубежный коллега. Восемь из двенадцати детей, находившихся в то время в реанимации, были очень сложные больные. Мой коллега, осматривая переполненную реанимационную, не преминул заметить, что в их детском госпитале пациентов такой сложности может быть только один-два из десяти.

***

Фотографии в кабинете Ильи Николаевича напоминают ему о бывших пациентах. Их много. Глядя на снимок, излучающий жизнерадостную улыбку озорной девчушки, выглядывающей из буйной зелени возле родного дома, трудно поверить, что два месяца назад после тяжелой операции она двенадцать часов находилась в состоянии клинической смерти. Еще две недели затем не выходила из комы. Будь на месте наших хирургов и реаниматологов самые лучшие спецы из стран Запада, спасти бы девочку им не удалось. И дело тут не в профессионализме — он у них как раз на высоте. Дело скорее в другом. Вместо сердца ребенка все двенадцать часов работала, как называют наши медики, «кулибинская стратегия». Врачебное мастерство, умноженное на профессиональную изобретательность, плюс самоотверженность обслуживающего персонала вернули девочку к жизни.

Операция по поводу сложнейшего порока сердца у девятимесячного Антона длилась тринадцать часов. Эта уникальная операция, блестяще сделанная украинским хирургом Ильей Емцем, войдет в реестр достижений в области кардиохирургии.

Мальчуган, которого держит на руках Илья Николаевич, сегодня ничем не отличается от своих сверстников. Оперировал его хирург трижды. Тяжелый был случай, к тому же после операции у малыша возникла арефлексия. В реанимации у него были все симптомы смерти коры головного мозга. Однако врачи продолжали делать все возможное и даже невозможное. И ребенок… открыл глаза. Полгода после выписки из клиники он не говорил, ничего не помнил, а потом к нему вернулись речь и сознание. Сейчас мальчику пять лет, растет и развивается он нормально.

В таких случаях, наверное, нельзя не задуматься о Боге, о судьбе, о вечном.