Знания оптом и в розницу, или Неудобные вопросы министру образования и науки

Коллегу отправили в срочную командировку, но вовремя выехать не удалось — билетов на нужный поезд в южном направлении не было. Не успел отойти от кассы, как к нему подошел человек и — слово за слово — предложил помочь с билетом. Естественно, за определенное вознаграждение.

Кто из нынешних выпускников школ не мечтает о счастливом билете на скоростной экспресс, отправляющийся в светлую даль? Один честно встанет в очередь у окошка кассы, надеясь, что ему повезет (и каким же горьким может быть разочарование, когда услышит: «Билета нет»!), для другого место в мягком вагоне забронировано заранее, а еще кому-то придется заплатить за возможность достичь желаемого втридорога.

Такая вот ассоциация на тему коррупции родилась в эту знойную майскую пору.

А при чем здесь коррупция? — могут нас спросить. Коррупция — это когда берут (и дают) «по-крупному», как явление она касается государственных мужей и чиновников, а здесь речь идет об обычном взяточничестве и – название из советских времен -- спекуляции. Конечно, раньше коррупции (как и секса) у нас не было. Термин коррупция вошел в обиход с середины 90-х годов, а потому даже в нормативно-правовых актах встречаются разные определения этого понятия. Коррупцию у нас связывают, в основном, с противоправной деятельностью государственных служащих и чиновников. Что же касается такой сферы деятельности, как образование, то предпочитают говорить исключительно о взяточничестве, преимущественно мелком. А это, дескать, скорее морально-этическая, нежели противоправная проблема.

Однако коррупция в образовании не менее опасна, чем во властных «верхах». Поскольку, по мнению зарубежных исследователей этого явления, именно коррупция в образовании создает «культуру коррупции», коррумпированное общество. Ведь со школьной скамьи, даже еще с детсада, в сознании ребенка закрепляется модель поведения в обществе, где за место (в детсаду) нужно заплатить, за толерантность классного руководителя или за высший балл в аттестате надо «отблагодарить», в престижный вуз без блата или взятки не поступить. По определению Международного института планирования образования, «коррупция в образовании — это использование служебного положения для получения личной выгоды, что существенно влияет на возможности доступа к образованию, его качество и справедливость».

То, что коррупция в нашем обществе, словно спрут, проникает своими щупальцами во все сферы жизни, подтвердили результаты всеукраинского исследования, проводившегося при поддержке правительства Украины в рамках программы американской государственной корпорации «Вызовы тысячелетия» (Millennium Challenge Corporation — MCC). Так, в частности, отвечая на вопрос, где именно давали взятки, респонденты назвали наиболее коррумпированными вузы, медицинские учреждения, правоохранительные структуры, органы регулирования и проверок предпринимательской деятельности. Показательно, что более половины граждан (52%) считают, что коррупция — самый надежный путь решения многих вопросов. Такое мнение более характерно для младших возрастных групп, нежели для граждан старшего возраста.

Поэтому разговор за круглым столом с министром образования и науки Станиславом Николаенко мы начали с вопросов на тему, которая накануне вступительной кампании у всех на слуху.

— Хорошо, поговорим о коррупции в образовании. Начну с того, что, заняв должность министра, я заявил: не сделаю ни одного звонка кому бы то ни было по поводу незаконного зачисления, отчисления и т.п., и ни один мой заместитель или другой работник аппарата министерства этого не сделает. Скажу откровенно: в 2005 году, в начале моей карьеры министра, попытки были... В результате нескольких человек из министерства пришлось уволить.

Но означает ли это, что такого явления, как коррупция, в системе образования не существует? Конечно, существует. Проблема коррупции в образовании имеет несколько аспектов. Это и возможность получить хорошие оценки в средней школе, не прилагая усилий и не напрягая интеллекта. И, допустим, получить оценку в институте за тот или иной предмет, успешно защитить курсовую. Отдельная тема — вступительная кампания. Коррупция на разных уровнях образования есть, но министерство не закрывает на это глаза.

Меня очень удивляет, когда американский департамент или комиссия доказывает, что в наших вузах берут взятки. С одной стороны, можно подумать, что в Америке такого нет. А с другой — вот результаты опроса украинских студентов, проведенного в 2006 году. Это уже второй такой опрос: первый проводили в 2005-м, в этом году готовим третий. Занимается этим Институт социальной и политической психологии Академии педагогических наук. Социологическое исследование проводилось в Киеве, Донецке, Львовской области, Одессе и Харькове, т.е. в регионах, где больше всего студентов.

Один из вопросов формулировался так: «Как, на ваш взгляд, изменилась ситуация со взяточничеством во время вступительной кампании в вузы по сравнению с предыдущими годами?». Около 20% ответили, что случаи взяточничества были, но их стало значительно меньше. Около 27% указали, что взятки во время вступительной кампании брали так же, как и раньше, то есть ничего не изменилось. 7—8% считают, что взяточничество расцвело.

Если же сравнить вступительные кампании двух прошлых лет, то количество тех, кто признался, что поступил в вуз при помощи взятки, в 2005 году составляло 19%, а в 2006-м — уже 13%.

Что мы делаем? Задействовали целый комплекс организационных, экономических, правовых мер. Начну с организационных. Во-первых, мы усовершенствовали правила приема. Во-вторых, у нас работает штаб, реагирующий на факты коррупции по всей Украине. В каждом регионе есть представитель министерства, отслеживающий такие случаи, и специальная общественная комиссия. За прошлый год ситуация резко изменилась. Если до сих пор рассматривали конкретные факты, то теперь больше ведем разъяснительную работу. В-третьих, мы серьезно поработали с нашими студентами. Они у нас сегодня — не объект, а субъект образовательных процессов. При МОН работает студенческий совет, который хорошо ориентируется в проблемах молодежи. Так что мы хорошо осведомлены о том, что делается в университетах.

Теперь возьмем экономические меры. Еще два–три года назад зарплата работника образования в среднем составляла около 400 грн. Чтобы купить квартиру, профессору пришлось бы 126 лет не есть и не пить. Таким образом, создалась экономическая подоплека для взяточничества, которая, к сожалению, не ликвидирована и по сей день. Кто бы ни оказался в кресле министра образования и науки — этот вопрос все равно возник бы. Что мы сделали? За почти два с половиной года увеличили зарплату более чем вдвое. Школьный учитель получал около 360 грн., а в конце 2006 года — уже в среднем 929 грн., преподаватель в вузе — около 1370. Этот процесс будет продолжаться, и экономическая подоплека коррупции со временем исчезнет.

И последнее — правовые меры. Никто не намерен замалчивать случаи коррупции. За прошлый год правоохранительные органы, ректоры, общественность выявила 400 фактов взяточничества, по ним возбуждены уголовные дела.

— Во время анкетирования мы спросили студентов: как бы вы поступили, если бы кто-то из преподавателей предложил вам за определенное вознаграждение помочь получить желаемую оценку? Ответы были такие: «Воспользовался бы этим предложением» — 21% в Донецкой области, 29% — в Киеве, 28% — во Львове, 25% — в Одессе и 30% — в Харькове. «Сам бы не воспользовался, но сообщил бы об этом предложении другим» — в пределах 15%. «Никому не посоветовал бы этого делать» — 21—26%. И, наконец, «Не только не воспользовался бы, но и сообщил бы об этом правоохранительным органам» — 2,8—8%. Мы и родителей опросили. 42% из них сказали: «Не будем тратить усилия, время и средства на подготовку своих детей, лучше найдем, кому заплатить». Вот потому и сложилась такая ситуация: родители ищут, кому дать взятку, ребенок ищет, кому ее сунуть, а мы сегодня спрашиваем у президента, как с этим бороться... Всем надо давать по одному месту! Но прежде всего — родителю по рукам, который своего ребенка так подготовил к будущей жизни, что он уже знаниями не проторит себе путь...

В каком положении в таких условиях оказывается преподаватель? Посмотрите на наше общество! Разве у нас на уровне представителей власти коррупция осуждена как явление? А ведь образование — это часть общества...

Мы делаем все, от нас зависящее, работаем с ректорами, преподавателями, со всем просвещенческим активом, чтобы таких явлений у нас не было. Анонимно опрашиваем студентов. Министр ежеквартально встречается с руководителями студенческого самоуправления без ректоров и проректоров. После каждого студенческого совета проводятся десятки проверок. Мы не прячемся, и на все обнаруженные факты реагируем соответствующим образом.

Но нельзя так односторонне судить обо всех преподавателях университетов. Перед вами сидит человек, семь лет отработавший в Херсонском педуниверситете — преподавателем, доцентом и профессором. И заявляю официально: я ни разу ни одной гривни или другого материального вознаграждения за это не брал. У нас много профессоров, как говорится, в стоптанных ботинках работают в вузах не за страх, а за совесть, самоотверженно и творчески.

— Вы заблуждаетесь!

— Вы глубоко заблуждаетесь! Ставка доцента — почти 900 гривен. Первая доплата — за стаж работы, она может быть соответственно 10, 20 или 30%. Как коррупция может влиять на доплату за стаж? Никак! Доплата как кандидату наук или доценту составляет 45%, а профессору и доктору наук — до 58%. Т.е. кандидат наук, отработавший в учебном заведении 20 лет, будет иметь надбавку 75%. Эти доплаты разве зависят от отношения ректора?

— Надбавка может быть более высокой — оклад на лечение выплачивается каждому, независимо от состояния здоровья. А премиальный оклад — сколько кому процентов положено — определяет кафедра, а утверждает совет факультета. Разве это касается ректора? Есть еще надбавки за интенсивность, за выпущенные методички и т.п. Как вы себе представляете университет, в котором не стимулируется преподаватель, работающий творчески? Такого быть не может.

— Такого быть не может. Приложите к себе — вы ведь тоже хотите получать премиальные в редакции за творчество! Сегодня, обсуждая «школу будущего», общаемся с тысячами учителей и директоров — они считают, что нельзя платить твердую ставку. Вы говорите о ректоре — а разве он враг своему заведению?

— Этот вопрос возник еще до того, как я пришел в министерство. На совещании в Лондоне министры образования и науки говорили о единых правилах игры — составлении учебных планов и программ, признании дипломов и т.п. Иначе, говорят, мы не сможем обмениваться и развиваться. А как можно развиваться, когда один в лес, а другой по дрова?

— Отраслевой подход, который у нас практиковался десятки лет. Некоторые руководители министерств очень любят «строить» ректоров и «спускать» им разные указания — по поводу имущества, земли или набора студентов. Но большинство ректоров понимают ситуацию и тянутся к нам. Было уже решение правительства о передаче всех вузов под юрисдикцию МОН — мы хотели объединить методическую базу по техникумам, по университетам. Правительство даже проголосовало за это постановление, но, к сожалению, Ехануров не подписал.

— По не известным мне причинам.

— Мы повторно готовим это постановление, но его нужно согласовать во всех министерствах и госкомитетах. Тогда из 20 членов правительства только три были против, а остальные согласились. (Правда, каких усилий мне это стоило!)

Вопрос в том, что без подобного проводить единую политику невозможно. На прошлом заседании ГАК довольно жестко прошлись по аграрным университетам — закрыли пять или даже семь консультационных центров и филиалов. Разве нормально, когда Сумской аграрный имел филиал в Киеве, где готовил экономистов и юристов? Мой отец говорил в таких случаях: «Якби був розум, то з ума можно було б зійти».

Аналогичные конфликты были и с другими ведомствами. Сегодня МВД и Минобороны готовы переподчинить бакалаврскую подготовку нам.

— Со здравоохранением я и сам не спешил бы сделать это за год. Хотя уже имеем опыт — в Ужгородском университете 30 лет существует медицинский факультет. Приобретаем опыт в Сумах и Черновцах — уже четыре факультета подчинены МОН. Больше всего сопротивляются аграрии и культура, да и у Минтранссвязи возникают вопросы.

— Это вопрос абсолютно справедливый. Я был одним из политиков, которые называли вещи своими именами. Но одно дело говорить, а другое — переломить ситуацию. Сегодня в Киеве в студенческих общежитиях не хватает 14 тыс. мест. А по Украине от 17 до 20 тыс. Не случайно из госбюджета — впервые за последние годы! — выделили более 75 млн. гривен на строительство, ремонт и реконструкцию студенческих общежитий. Киевская политехника, Киевский торгово-экономический университет, Университет пищевых технологий, Киевский экономический университет — здесь проблема стоит наиболее остро.

— Так пусть медики не сопротивляются присоединению к Минобразования! У них есть свой министр — пусть он и беспокоится.

Для своих же мы строим новые общежития — в Харьковской юридической академии, Тернопольском экономическом университете — всех сразу и не назову. Мы создали программу «Студенческое общежитие», предусматривающую ремонт, реконструкцию и обновление общежитий. В этом году есть 25 млн. гривен на ремонты и еще 75 млн. на строительство. Говорят, мало. Нужно все оценивать в сравнении — тогда рост очевиден. Ведь до сих пор вообще были одни нули.

— Можно посмотреть в Харьковском юридическом университете — комнаты на два человека, там будет Интернет и все необходимое. Современный вариант. Как прагматик, я за то, чтобы предусмотреть в каждом из университетов, где проблема стоит наиболее остро, строительство одного-двух общежитий, чтобы улучшить ситуацию. В свое время А.Омельченко предложил доброе дело — построить целый студенческий городок. Но сегодня мы столкнулись с нежеланием отдать землю в районе Выставки (Экспоцентра) под строительство. И вопрос повис. Получить акт на землю в Киеве — все равно, что полететь в космос. Мы сделаем иначе — будем строить на земле, принадлежащей университетам, только так можно реально решить вопрос землеотвода.

А пока вместе со студентами мы обошли все общежития столицы. Признаюсь — выселили десятки посторонних организаций. Реквизировали у этих фирм более тысячи мест. Сегодня работа продолжается, ведутся споры, идут суды, но министерство жестко стоит на своем — мы разрываем договоры аренды, если используют не подвалы общежитий или другие приспособленные помещения, а жилые площади. Конечно, министерство не может обойти все 300 общежитий, но нам очень помогают студенты.

— Поскольку можно ожидать резкого сокращения контингента, скоро в университетах появятся «лишние» преподаватели. Тогда у меня будет дополнительное основание инициировать на заседании правительства пересмотр педагогической нагрузки на преподавателей. Мы уменьшили педнагрузку в Законе о высшем образовании еще год назад. Сегодня норма — до 900 часов, а мы записали для профессора условно — 500--600, для доцента — 700. Но, к сожалению, президент ветировал этот закон. Не знаю, по каким соображениям, кто ему посоветовал. Думаю, в конце концов, Министерство образования и науки сможет добиться своего и тогда чрезмерную нагрузку, возникшую в связи с внедрением Болонской системы (это дополнительная работа — контроль, мониторинг, постоянное общение со студентами), мы сможем снять, уменьшив количество лекций и аудиторных занятий. Не было бы счастья, да несчастье помогло — учитывая демографический кризис, я все-таки смогу убедить, чтобы у наших преподавателей были не только европейские требования, но и нагрузка была европейской, и заработная плата, и признание.

— Наши ПТУ на 65—70% заполняются выпускниками девятых классов. Две трети из них получат здесь среднее образование. В училищах готовим и осуществляем переподготовку незанятого населения, людей, уже получивших первую рабочую профессию. Кроме того, училища в ряде регионов сегодня постепенно перенимают функции учебно-производственных комбинатов — предоставляют услуги по трудовой подготовке школьникам. Но то, что демографическая проблема стоит довольно остро, — здесь вы правы.

Я делал все возможное и невозможное, чтобы эту систему сохранить. В 1996 году тогдашний премьер-министр предложил 700 профтехучилищ из 1200, существовавших тогда, перевести на местные бюджеты. Россия пошла по этому пути. В результате 90% ПТУ там уже исчезли. Мы же профтехучилища сохранили. За два года в ПТУ поставили 8700 компьютеров. Сегодня на 21 ученика приходится один компьютер. Это нормальный показатель.

Когда я стал министром, у нас было 39 млн. грн. долгов ПТУ за коммунальные услуги — около 120 училищ не отапливались. Это означает, что около 100 тыс. детей мерзли в кабинетах и мастерских. Мы постарались как можно быстрее изменить ситуацию. В первый год взяли 9 млн. грн. из резервного фонда, в следующем — 13 млн. Раньше выделялось 6 млн. на профтехобразование, а уже в 2006 году было 34 млн., которые также пошли на ремонт системы отопления и крыш.

— Не вижу оснований по этому поводу паниковать. Шумиху вокруг этой темы поднимает МАУП, которой министерство впервые в истории Украины отказало в незаконной выдаче неподтвержденных дипломов. Такие сайты делает одна-единственная организация, которая хочет бросить тень на нас, доказать, что министерство коррумпировано.

Мы создали уникальную на территории СНГ систему проверки дипломов. В частности, у нас есть сайт www.osvita.net, где, начиная с 1997 года, зарегистрированы все, кто получил дипломы в Украине. Информация в базу данных вводится из 1100 мест, ректор и еще два--три человека в вузе берут на себя полную, вплоть до уголовной, ответственность за содержание информации, которую они предоставляют. Вся она проверяется. Принесите свой пластиковый диплом, и мы за 3—5 минут определим, фальшивый он или нет. Вот цифры, которых еще никто не знает: за пять месяцев в этом году у 84 тыс. человек проверили дипломы. В основном это делали налоговая инспекция, милиция и бизнесмены, желающие проверить, кого берут на работу. За 2006 год мы получили 180 запросов от правоохранительных органов по поводу законности выдачи дипломов, в шести случаях подтвердилось, что дипломы фальшивые.

Второй момент — это печать. Украинский диплом имеет шесть степеней защиты. Все они печатаются на фабрике госзнака. И на сегодня правоохранительные органы не обнаружили ни одного фальшивого диплома со всеми степенями защиты (у нас есть официальная информация из УБОП). Так что рассыпается вся МАУПовская теория. Можете, конечно, изготовить себе диплом на ксероксе, но...

Что же касается дипломов, выданных при советской власти и в первые годы независимости, которые складывались «книжечкой», пожалуйста, сделайте запрос в МОН, мы вам через неделю-две дадим ответ, учился ли этот человек. Сделаем запрос в вуз — ведь все пять лет ваша фамилия должна была мелькать во всех ведомостях, журналах, а эти документы сохраняются как минимум 50 лет. Так что овчинка выделки не стоит.

А вообще трудно понять людей, покупающих «корочки», ведь опытный работодатель без всякого диплома определит профессиональный уровень будущего сотрудника. Знания не купишь.

— За 2006 год мы прекратили деятельность 116 структурных подразделений, а также вузов. В целом было проведено 214 проверок. Это не прихоть министра, существует определенный порядок. В течение двух лет после того, как вуз или его филиал получает лицензию на предоставление образовательных услуг, мы обязаны проверить, как соблюдаются условия лицензирования. Через пять лет после получения лицензии — это мировая практика — мы проводим аккредитацию, которой подтверждаются лицензионные требования.

Действительно, на прошлом заседании мы лишили лицензий некоторые учебные заведения. Например, Киевский бизнес-колледж, структурные подразделения Харьковского национального университета внутренних дел в городах Смела, Полтава, Мелитополь, Евпатория, Керчь, Мариуполь, Херсон, научно-консультационный пункт Харьковского аэрокосмического университета в Алуште, подразделение Восточно-украинского университета им. Даля в Феодосии и т.п.

Мы не принимаем решения по поводу открытия--закрытия вузов, предоставления или лишения лицензии без обсуждения с общественностью, администрацией, советом ректоров, комиссией по вопросам образования, культуры и духовности соответствующего областного или городского совета. На заседаниях ГАК присутствуют журналисты, во время проверок нас сопровождают телекамеры. Снимают тесные аудитории, библиотеки, где на одного студента приходится 0,3 учебника, подготовку специалистов по информационным технологиям при отсутствии Интернета... Что здесь еще объяснять?

— Чиновники, которые ставили свои подписи — заместитель министра, начальник управления лицензирования и т.п., — в основном уже не работают в министерстве. Это мне пришлось сделать через семь месяцев после того, как занял должность министра.

— На сегодняшний день в Украине лицензировано 680 тыс. студенческих мест. Т.е. каждый год мы можем взять на все формы обучения 680 тыс. студентов. Из них около 80% государственных, 20 — частных. Но есть еще и государственная контрактная форма обучения, поэтому в пропорции бюджет--контракт выходит где-то 50 на 50.

Однако в 11-м классе сейчас учатся 400 тыс. детей. Даже если все они поступят в высшие учебные заведения, останется 280 тыс. вакантных мест. Поэтому место для тех, кому не повезло с вузом, найдется.

— И не надо. Возьмем, например, Крым. Там сегодня лицензировано мест больше, чем проживает населения в целом. О чем еще говорить?

— Я принес вам лондонское коммюнике «На пути к европейскому пространству высшего образования, ответы на вызовы глобализации». В нем коротко подведены итоги, четко сформулированы достижения, сказано о признании дипломов, системах квалификации, обучении в течение жизни, обеспечении качества и впервые говорится о Европейском реестре агентств обеспечения качества. То, что мы сегодня делаем в плане обеспечения качества — имею в виду систему внешнего оценивания, мониторинг, деятельность общественных ГАКов, — это все Европа сейчас начинает не в рамках отдельной страны, а в рамках общеевропейского пространства. Обязательно подчеркивается значение науки и исследований, социальный аспект, право каждого ученика на получение высшего образования, определены приоритеты на 2009—2010 годы. Уже готовится документ об изменениях, которые произойдут в высшей школе после 2010-го. Мы там отчитывались по 11 показателям, и по ним эксперты условно выставили нам оценку 3,9 балла (по пятибалльной шкале). Что меня поразило в Лондоне? Тревога, прозвучавшая во всех выступлениях, по поводу качества европейского высшего образования. Второе. Очень остро встала проблема объединения усилий. Если еще два года назад на конференции в Бергене дискуссии между Россией, СНГ и другими странами Евросоюза велись, скажем, о том, как признавать: бакалавр — это образовательный или образовательно-квалификационный уровень, то сейчас высказывалась общая обеспокоенность тем, что сегодня на рынке высшего образования доминируют Китай, Япония и Корея. Они вытеснили европейских специалистов на рынке рабочих и активно вытесняют нас с рынка подготовки инженерных кадров и т.п. Мало того, есть большая опасность, что если европейское образование и в дальнейшем будет двигаться такими темпами, как сейчас, мы никогда не обеспечим его конкурентного развития.

То, что мы сегодня, скажем так, на одном языке и на одной волне работаем с европейскими университетами, свидетельствует о том, что просвещенцы едва ли не первыми поняли: если сидеть за забором и ждать у моря погоды, ничего не будет. Нужно разрушать эти стены, и не случайно сегодня более 150 наших университетов заключили договоры прямого действия с другими университетами. Вы говорите, что в Польше студенты получают европейские дипломы, — это не так. Европейского диплома еще нет, он появится только после 2010 года. И сегодня отношения регламентируются и будут регламентироваться только на основе прямых договоров «университет—университет». Если сегодня дипломы Йелльского университета признают в Америке, то Национальный аграрный университет, заключив прямое соглашение с Йелльским, тоже получит признание своих дипломов.

В целом у нас сегодня есть и позитивы, и негативы. Многие университеты начали реформировать высшее образование в рамках европейских требований очень формально. Они не подготовили учебную, методическую базы, не были созданы нормальные условия при переходе на кредитно-трансфертную систему, и это у многих вызвало отрицательную реакцию. У многих университетов есть достижения в этом направлении — как, например, Харьковский экономический университет, Киевская политехника, Киевский торгово-экономический университет, Донецкий университет, Львовская политехника, Киево-Могилянка и другие. Но есть и такие вузы, где все оставили без изменений, а фактически начали проводить реформы, ничего не объясняя студентам, не готовя для этого базы, поэтому здесь есть много проблем.

— В Европе договорились, что будет три образовательно-квалификационных уровня: бакалавр, магистр и доктор (PhD). Все эти три уровня образования заканчиваются выдачей диплома. И нет четвертого, пятого, шестого, седьмого курса. Студентам этого не разъяснили. Ну какой может быть пятый курс у магистра? Три-четыре года обучения на бакалавра, один-два года — на магистра. А каким будет метод отбора на бакалавра и магистра — зависит от конкретного учебного заведения. Будет ли это собеседование, или дополнительные экзамены, или же это будет зачисление по среднему баллу — разные есть методы. Я не настаиваю на том, что снова нужны экзамены. Но вносятся изменения в квалификации, и бакалавр уже имеет на производстве свою нишу. Это уже полное высшее образование. У нас младший специалист — это профессиональная квалификация, неполное высшее образование, бакалавр — базовое высшее образование, специалист и магистр — полное высшее образование.

— Кто это вам сказал? Вы знакомы с директором нашего Центра внешнего оценивания Игорем Ликарчуком? У меня такое впечатление, что когда некоторые из ваших авторов пишут о внешнем тестировании, здесь такой непрофессионализм... Вы знаете, что мы обещали всей Украине проверить все работы до 1 июня? Уже закончили проверку всех тестов, и каждому ребенку до 1 июня вручим сертификат с его оценкой в конвертике.

Сегодня на пресс-конференции мне задали вопрос: «Прозрачное ли у нас оценивание, и были ли случаи коррупции и нарушений?» Я спросил: «Уважаемые журналисты, известен ли вам хоть один случай коррупции и злоупотреблений во время внешнего тестирования?». Из присутствующих в зале никто не назвал ни одного. А недостатки есть во всех странах, мы же недавно начали это дело. Начали его благодаря фонду «Відродження», два-три года экспериментировали в Харькове, Киеве, Львове. В прошлом году охватили внешним тестированием до 40 тыс. учеников школ, в этом году — 120 тыс. Я считаю, что поступили абсолютно правильно — люди к этому еще не готовы.

— Заявляю официально: тестирование в Украине состоялось. Мы его провели и в прошлом, и в этом году, я считаю, нормально. Да, есть недостатки, но никто в Украине не может сегодня утверждать, что там нет прозрачности и объективности.

По поводу темпов. С одной стороны, поспешишь — людей насмешишь, с другой — затягивать с этим процессом нельзя, так как здесь не только вопрос коррупции, взяточничества и т.п. Прежде всего — объективность украинского тестирования.

Думаю, что в 2008 году мы сможем делать все, чтобы выпускники школ, желающие поступить в университет, смогли это сделать только через внешнее тестирование. По украинскому языку — все выпускники. По истории Украины, математике — большой процент; а также по биологии, химии, физике и, думаю, добавится еще английский язык. По этим предметам будет только тестирование.

И еще одно. Мы обязательно распространим внешнюю независимую оценку на высшее образование. Когда заканчивается общеобразовательный фундаментальный цикл? После второго курса. Так вот, на этом этапе обучения, а также после окончания вуза мы будем делать срезы знаний. И тогда «зеленые» бумажки в зачетках станут никому не нужны.

Меня удивляет до потери сознания, когда платят за экзамены или зачеты в частных университетах или на контрактной форме. Т.е. платят за обучение и еще раз платят за экзамен. Я этого понять не могу. И когда мы в соцопросах спросили в частных университетах: «При поступлении вы тоже платили?» — пишут, что платили. У нас искривленное общественное сознание — и это тема.

А вот Николаенко своему младшему сыну спать не дает, пока тот не сделает задание. Он — в 9-м классе и скоро будет сдавать экзамен по украинскому языку — диктант. Я поступил просто: дал школьный сборник диктантов — и «шуруй» все 104 диктанта. Через «Зеркало недели» всем родителям подсказываю: этот сборничек есть в продаже, покупайте и тренируйте своих детей.

— Согласно нашим данным, в 2012 году в вузы будут поступать около 270 тыс. человек. Да, будут неполные группы, не все наберут. Но институты не закроются, просто в течение года будет кризис. Но есть выпускники ПТУ, техникумов, выпускники прошлых лет...

— И будет так. Конь никогда не будет стоять позади телеги. Ну это же смешно, если мы сегодня скажем, что по вопросам приема в университет, отчисления, выставления оценок решения будет принимать первокурсник, а доктор наук будет топтаться с совещательным голосом. Не понимаю тогда, зачем вообще нужно учебное заведение.

— Как раз об этом! Самоуправлению делегировано все, что касается отдыха, организации досуга, поселения и выселения из общежитий, даже — посмотрите в законе (это была моя инициатива) — определения, кого из студентов отправить на стажировку за границу. Что лучше, когда папа или мама позвонит из министерства или бизнес-структуры, или когда студенты скажут, что, например, Татьяна Галковская — лучшая, так пусть она и едет? Но если вы говорите о других вопросах...

Вот, например, студент уничтожил лабораторию. Это что, студенты будут решать — уничтожил или не уничтожил? А если студент не ходит на занятия — явно не все студенты на открытом голосовании проголосуют за то, чтобы его отчислили или, скажем, привлекли к какой-то ответственности. Это же будет гнилая демократия.

К сожалению, президент ветировал этот закон, включая данную норму. А там речь шла о том, что 10% студентов принимают участие в ученом совете факультета и вуза. Это что, совещательный голос? Если сегодня ведется война между студентами, преподавателями, руководством, то неужели 10% представителей студенческого самоуправления не могут принципиально высказать свое отношение к своему руководителю путем голосования? Там же решение принимается тайно. Они могут об этом сказать, заявить. Вопросы поселения и выселения из общежитий отдали студентам. Культуру, досуг и тому подобное — отдали студентам. Даже вопрос о социальных выплатах, помощи — тоже отдали органам самоуправления. Они же лучше знают, бедствует студент или на «мерседесе» приезжает на учебу. Я вам хочу откровенно сказать, что мы, министерство, последовательно осуществляем политику сотрудничества со студенческим самоуправлением. И ректоры заинтересованы, чтобы у них было студенческое самоуправление. Ведь не поставишь надзирателя на каждой кафедре, на каждом факультете...

P. S. Когда верстался номер, редакции стало известно, что министр подписал приказ (№375), согласно которому министерство требует от Украинского центра оценки качества образования до 15 июня передать рабочей группе (ее возглавляет заместитель министра В.Тесленко) результаты независимого внешнего тестирования в электронном виде, где, кроме оценок, ОБЯЗАТЕЛЬНО (выделено ред.) должны быть данные о тех, кто сдавал тесты (фамилия, имя и отчество, учебное заведение, регион и т.д.) Зачем МОН такая конфиденциальная информация? Не смогут ли ею воспользоваться с определенными целями, в частности коррупционными? Результаты тестирования, по понятной причине, весьма интересуют и министерских чиновников, и учителей, которые справедливо опасаются, что оценки на экзаменах и в аттестатах могут существенно отличаться от тех, которые школьники получат за тесты. Кроме того, такое требование противозаконно (противоречит Закону Украины «Об охране детства», ст. 10, ч. 4: «Разглашение или публикация любой информации о ребенке, которая может причинить ему вред, без согласия законного представителя ребенка запрещается»). Может быть, поэтому не состоялась регистрация приказа в Минюсте.

Не означает ли появление приказа №375 попытку министерства прибрать к рукам систему внешней оценки? Тогда — прощай, независимое тестирование!..