Закон для высшей школы или для Минобразования?

Сравнение законопроекта о высшем образовании, который подготовило наше доблесное МОНМС, и действующего законодательства Чешской Республики, где с 2009 г. продолжается активное публичное обсуждение реформы системы высшего образования, показывает, насколько различается мировоззрение работников образования двух стран. Ведь то, что предлагает, возглавляемое Дмитрием Табачником министерство, в своем проекте закона, - это дальнейшее закрепощение украинских университетов, тотальный контроль над ними со стороны профильного министерства. Вместе с тем в Чехии закон является защитником университетской автономии, оставляя за профильным министерством роль успешного менеджера. Зачем проводить очередную псевдореформу в Украине, не изменяя подхода к системе высшего образования?

О том, как видят будущее украинского образования ответственные за его развитие чиновники, можно узнать из законопроекта о высшем образовании.

Прежде всего это видение того, как государство будет регулировать образовательную политику в стране. Об этом можно узнать после ознакомления со словариком терминов, употребленных в законопроекте (далее - ЗП), и прочтение отдельной статьи (ст. 2) о законодательстве Украины о высшем образовании (ст. 3). Эта статья посвящена государственной политике в сфере высшего образования, в п. 3.1 которой речь идет о том, что эту политику определяет Верховная Рада Украины. А в ст. 17 об управлении в сфере высшего образования читаем: «Кабинет министров Украины через систему органов исполнительной власти: осуществляет государственную политику в сфере высшего образования». И осуществляет он ее в первую очередь через «главный орган в системе центральных органов исполнительной власти по формированию и обеспечению реализации государственной политики в сфере образования и науки» (именно так завуалированно прописано здесь профильное министерство, которое с недавних пор называется Минис­терство образования и науки, молодежи и спорта Украины). Так стоит ли удивляться, почему вопрос образования в нашем государстве настолько заполитизирован и почему каждая следующая Верховная Рада и соответствующее министерство вкладывают в него свое содержание?

А теперь, увидев, как законодательно прописана заполитизированность образовательного процесса, попробуем разобраться, каким образом урегулированы в нем отношения между министерством и университетом. При этом помним о том, что Украина подписала Болонскую хартию, а следовательно, должна реформировать свою систему высшего образования соответственно взятым обязательствам.

Итак, МОНМС (п.18.1) разрабатывает нормативные акты, определяет стандарты высшего образования, соблюдение которых контролирует; лицензирует и аккредитирует образовательные услуги, трудоустраивает руководителей вузов, занимается студенческим самоуправлением и трудоустройством выпускников, а также: «10) осуществляет признание (нострификацию) иностранных документов о высшем образовании и ученых званиях старшего исследователя, доцента, профессора»; «14) утверждает условия приема на обучение в высшие учебные заведения»; «17) организовывает выборы, утверждает и освобождает от должностей руководителей высших учебных заведений, принадлежащих к его сфере управления»; «20) формирует сеть специализированных ученых советов, утверждает решения специализированных ученых советов о присуждении научных степеней доктора философии и доктора наук»; «21) присваивает научным и научно-педагогическим работникам ученые звания старшего исследователя, доцента, профессора»; и, наконец, «24) осуществляет мониторинг качества предоставления образовательных услуг высшими учебными заведениями и их ценовой политики».

Для сравнения возьмем закон о высшей школе Чешской Респуб­лики. Он утвержден в 1998 году и, очевидно, вскоре будет усовершенствован. Однако и теперь можно представить себе основу чешского правового поля, которым регулируется высшее образование. Задачи профильного министерства в нем прописаны в
ст. 89 (всего их 109), то есть практически в конце самого закона после описания прав и обязанностей университетов. Там образовательное ведомство следит за тем, как университеты осуществляют свою деятельность соответственно их уставным основам, рассматривает годовые отчеты, аккредитирует программы, финансирует, назначает стипендии, предоставляет методическую помощь в разработке устава и т.п. Одним словом, деятельность министерства носит вспомогательную и совещательную функцию, целью чего является помочь вузам организовать и качественно проводить задекларированный ими учебный процесс. Организация же учебного процесса - прерогатива самого университета, который имеет собственную внутреннюю организацию, самостоятельно определяет количество абитуриентов и условия вступительных экзаменов, учебные программы, устанавливает права и обязанности студентов, организует научную и исследовательскую деятельность, определяет заработную плату (соответственно квалификации и роду деятельности работника университета, а не так, как это определяется в ЗП от МОН - 36-часовой рабочей неделей и им же навязанной тарифной сеткой), присваивает научные степени и звания соответственно решению утвержденного ректором научного совета, имеет свой порядок назначения стипендий, признает по решению ректора полученные за рубежом дипломы (кроме случаев, когда признание дипломов регулируется подписанными министерством международными соглашениями) и т.п.

Государственные же органы могут вмешиваться в деятельность университета лишь на оп­ределенных законом основаниях. При этом ректора избирает академический сенат университета, а утверждает президент Респуб­лики, который также подписывает решение об утверждении звания профессора (это одна из самых торжественных процедур в ЧР). О статусе вуза, например, Карлова университета, можно узнать из его официальной страницы на сайте. Сначала в руб­рике «Характеристика КУ» напоминают о том, что речь идет об одном из старейших университетов мира, основанном в 1348 г., а в кон­це отмечается: «Карлов университет, соответственно дейст­вующему законодательству, является высшим учебным заведением, то есть автономным научным и образовательным учреждением».

Если Карлов университет соответственно действующему законодательству ЧР является автономным вузом, который самостоятельно формирует все уровни образовательного процесса - от вопросов поступления и оплаты труда преподавателей до наполнения и выполнения научного и учебного процессов, определяемых ректором, то для украинских вузов предусмотрено лишь то, что одними из принципов основ деятельности вуза будут принципы автономии и самоуправления (п. 27.1). Как понимают авторы законопроекта суть этих принципов, прописано в п. 27.2. Украинский вуз фактически вправе лишь выбирать форму своего существования, все остальное должно согласовываться с МОНМС и другими органами исполнительной власти. Может ли при таких условиях университет предоставить действительно специальное образование? Может ли он создать условия для формирования научных школ, если перегруженные лекционными часами преподаватели не имеют времени на научные исследования? Может ли украинский университет вырабатывать, а не пересказывать знания? И, наконец, можно ли ожидать от этого законопроекта, того, что университет, управляемый в соответствии с ним, станет научной, культурной и образовательной ячейкой в государстве? Ответ однозначный - нет.

Что это означает для нас всех? Лишь то, что лучше собирать средства и отправлять своих детей за образованием в другие страны Европы. Наши университеты лишены возможности предоставить им знания на современном уровне. Так как этим законопроектом профильное министерство консервирует в Украине не только модель университетов советского образца, но и советскую концепцию высшего образования, управляемого свыше (при этом не принимая во внимание отношения к финансированию, которое в СССР способствовало развитию по крайней мере фундаментальных наук). Очевидно, делается это вполне сознательно, однако остается вопрос, насколько авторы отдают себе отчет в том, что таким образом они предлагают в советских кедах выигрывать чемпионаты, с советским калькулятором писать программы уровня Microsoft и т.п. Ведь перестановкой и добавлением слов, как это сделано в п. 3.2, - «интеграции системы высшего образования Украины в мировую систему высшего образования, Евро­пейское пространство высшего образования при сохранении и развитии достижений и традиций украинской высшей школы», Европа ближе не станет.

И по конец относительно язы­­ка законопроекта. Чего только стоит последний абзац ст. 67: «Размер платы для получения со­ответствующего просветительно-квалификационного, просветительно-научного уровня, повышения квалификации устанавливается высшими учебными заведениями в денежной единице Ук­раины - гривни с учетом оп­реде­ленного в установленном законодательством порядке официального индекса инфляции за предыдущий календарный год, не может изменяться на протяжении срока действия заключенного договора и подлежит оглашению в печатных средствах мас­совой информации, информационных источниках высших учеб­ных заведений». Неужели нельзя написать просто: стоимость контракта может изменяться? Как не припомнить здесь Ильфа и Петрова: «О, этот сукон­ный язык! Он всему придает важность и значительность. Попро­буй­те переложить на этот язык такую прос­тенькую фразу: «Ма­рия Ива­нов­на сидела на диване и читала книгу, мягкий свет лампы падал на перелистываемые страницы». Вот что получится: «17-го сего ап­реля, в два часа пополуночи, в квартире №75 была обнаружена неизвестная гражданка, назвавшаяся Марией Ива­новной, сидевшая в северозападном углу комнаты на почти новом диване, купленном, по ее заявлению, в магазине Мосдре­ва. В руках у нее удалось обнаружить книгу неизвестного автора, скрывшегося под фами­лией А.Толс­той, каковую она, по ее словам, читала, употреб­ляя для освещения как комнаты, так равно и книги настольную штепсельную лампу с ввернутой в таковую электрической лампочкой силою в 25 свечей и, как утверждает экспертиза, накала в 120 вольт».