Волнорез для посредственностей

То, что уровень подготовленности школьников и студентов из года в год падает, — факт известный во всём мире. Кампания по пересмотру систем образования давно идёт во многих развитых странах, включая США, Японию, Францию, Италию.

Движение за реформу образования в США было начато в 1983 году правительственным докладом «Страна в опасности», который предупреждал о «волне посредственности». Прошло почти двадцать лет, и вот радио «Свобода» процитировало первую речь нового президента США Буша, где он назвал реформу образования приоритетной задачей, цель которой — научить детей к третьему классу читать (!).

По данным национального исследовательского совета США, американские студенты являются худшими из всех студентов индустриально развитых стран. Причиной этого совет называет критическую нехватку квалифицированных преподавателей, специалистов в областях естественных и точных наук.

«Волна посредственности» захлёстывает нас давно и сейчас уже угрожает самому существованию всей системы образования. Проявляется это прежде всего в том, что из года в год растёт процент тех, кто получает аттестаты, дипломы незаслуженно. Печальный факт снижения уровня образования сегодня неизбежно приведёт к ещё более печальным последствиям в ближайшей перспективе. Уровень образования со скоростью цепной реакции начнёт снижаться вследствие того, что на смену квалифицированным преподавателям прошлых лет придут (уже приходят) те, которых не смогли обучить в достаточной мере, и станут тиражировать свою недоученность. Это и есть мина замедленного действия под названием «волна посредственности», о которой говорили в США ещё в 1983 году.

Уже много лет в Украине не только пишут и говорят о реформе системы образования, но и делают практические шаги в этом направлении. Естественно, предполагают, что в процессе преобразований наша школа становится лучше. Беда только в том, что не определены критерии, по которым можно было бы оценить желаемое улучшение. Похоже, целью реформ является не результат, а процесс приближения к западной системе образования. Вот только зачем? И станет ли лучше? Если всерьёз говорить о реформировании, то неизбежно придётся оценить, что и в какую сторону изменилось.

Реформаторы предпочитают оперировать общими категориями. Но результаты всегда конкретны. Не раз уж писалось, что уровень знаний абитуриентов из года в год снижается. Несмотря на реформирование, постигшее среднюю школу в последние годы.

Школа перешла на 12-балльную шкалу оценок. В принципе, это хорошо, поскольку позволяет точнее оценивать успехи учащихся. Вместе с тем текущий контроль заменён периодическими аттестациями (контрольными), проводимыми раз в две-три недели, по результатам которых выставляется семестровая оценка (вместо четырёх четвертей сейчас учебный год состоит из двух семестров). Школьники очень быстро оценили это нововведение и с былой регулярностью занятий покончили. Теперь они между аттестациями отдыхают — ведь сейчас на уроках учителя только рассказывают. А если и спрашивают, то оценок не ставят, а если и ставят, то они никак не влияют на оценки в табеле.

Что делать в этой ситуации учителю? Ведь за массовую неуспеваемость не похвалят. Самый примитивный способ — завышать оценки. Но реформаторы предусмотрели современное решение этой проблемы — аттестации проводятся с помощью стандартных тестов. Несомненно, тестирование позволяет объективнее оценить уровень знаний. Но это в теории. А на практике школьное тестирование приобретает просто карикатурные формы. Тесты по конкретному предмету издаются типографским способом в виде сборника вопросов и задач, сгруппированных по темам (модулям, как это теперь принято называть). Предполагается, что тесты доступны только учителям. Но только предполагается. На книжных развалах совершенно открыто можно купить эти же тесты вместе с ответами! Причём в малоформатном издании, очень удобном для списывания во время проведения аттестации. По понятным причинам учителя особенно этому и не препятствуют. Любопытно, что аморальность происходящего просто не замечается. Более того, даже культивируется.

Другой пример. Предмет «Астрономия» в новой школьной программе отсутствует, а по предмету «Христианская этика» учат библейскую версию сотворения Земли. Так что теперь львовские школьники знакомятся с устройством мира на уровне знаний почти трёхтысячелетней давности.

По сравнению с вузами в школах с учебниками на украинском языке дело обстоит лучше. Они есть. Но учебники должны писать опытные, квалифицированные профессионалы. К тому же они должны проходить жесткую процедуру рецензирования и утверждения. Иначе беда. Например, львовские школьники начинают изучать физику со свойств газов «на основе молекулярно-кинетической теории», а первый школьный учебник по биологии без высшего специального образования понять вообще невозможно.

Дневники школьников превращены в некий рудимент. Учителя выставляют оценки в дневник только от случая к случаю. Результат: родители зачастую узнают о катастрофическом положении с успеваемостью своего чада только в конце семестра, когда принимать какие-либо меры уже поздно. Таким образом, в результате реформирования в школах уже есть семестры, модули, аттестации, но нет теперь у школьников былых знаний.

Кстати, признаком прогресса стала ориентация на Запад и недоверие к прежней системе образования. Выходит, если школьник научится читать и писать только к третьему классу, то это прогрессивнее? И если прежняя система образования была уж так плоха, то откуда проблема «утечки мозгов»? Стало быть, было чему «утекать»? Ведь десятки тысяч (по некоторым данным — и сотни тысяч) получивших дореформенное образование работают теперь на Западе по специальности. Недавно прочитал весьма любопытное объявление: одна из фирм приглашала на работу специалистов, окончивших вузы до 1991 года. Бесспорно, у прежней системы образования были недостатки. И очень серьёзные. Реформа как раз и должна была бы улучшить положение дел. Не по форме — по существу. Пока этого не получилось. Но пока наши школьники уже в первом классе умеют читать и писать. И как тут не вспомнить один из важнейших принципов медицины: не навреди.

Положение дел в школе, естественно, отразилось и на вузах. Конечно, вузы должны были как-то скорректировать свою реакцию на ухудшение уровня подготовленности абитуриентов. Не берусь говорить обо всех высших учебных заведениях, но некоторые отреагировали весьма своеобразно.

Раньше правила приёма в вузы были одинаковыми, зависящими от выбранной специальности. В этом смысле все абитуриенты имели равные возможности в своей категории. Например, обладатели золотой медали должны были пройти только собеседование; серебряной — сдавали всего один вступительный экзамен, остальные — все экзамены. Можно, конечно, возразить, что были нарушения, злоупотребления, «телефонное право» и прочее. Всё это было, есть и будет. Речь идёт о масштабах, а они растут.

В былые времена для подготовки к конкурсным экзаменам родители нанимали репетиторов. Сейчас многие вузы обзавелись платными подготовительными курсами. Говорят, подготовительные курсы позволяют снивелировать огрехи школьного обучения. Это нормально. Ненормально то, что в некоторых вузах, например «Львівській політехніці», дабы стать студентом, достаточно сдать экзамены на этих курсах. Так становятся студентами до 80% абитуриентов, и только остальные — по конкурсу. Результат известен: велика доля первокурсников, не способных успешно учиться. Как они преодолели конкурсный барьер при поступлении? Ответ очевиден: обучение и оценка его результатов на подготовительных курсах совмещены и их выпускники становятся студентами вне конкурса.

Такая система устанавливает дискриминацию — абитуриенты, способные оплатить подготовительные курсы, имеют преимущество. Без подготовительных курсов абитуриент, даже на «отлично» закончивший школу, практически не имеет шансов стать студентом. На первый взгляд, это кажется странным. Объяснение же довольно простое: вопросы конкурсных экзаменов в последние годы постепенно стали выходить далеко за пределы школьной программы.

Спрашивается, зачем искусственно создавать разрыв между подготовкой школьников и требованиями конкурсных экзаменов? Казалось бы, нужно просто отобрать лучших из того, что есть. Ведь положение дел со школьным образованием хорошо известно. И повышение планки конкурса знаний не прибавит. Ответ представляется очевидным: во-первых, нужно привлечь абитуриентов на платные курсы и, во-вторых, освободить места для зачисления вне конкурса. Так сказать, заплатил — и студент. И вот что интересно: представители вузов, похоже, вполне удовлетворены существующими у них системами приёма.

Как бы то ни было, но неспособные учиться в вузе массово преодолевают конкурсный барьер. Казалось бы, отсев уже после первого же семестра должен быть велик. Но этого не наблюдается. Почему? Причин тут много.

Одна из существенных состоит в том, что нагрузка преподавателя пропорциональна количеству студентов. Выставляя неудовлетворительные оценки, преподаватель рискует быть уволенным. Почти на каждом заседании кафедры ему напоминают, что много неудовлетворительных оценок ставить нельзя. Поэтому преподаватель хотя и стонет, выслушивая «перлы» некоторых студентов на экзаменах, но редко выставляет оценки в соответствии с продемонстрированными знаниями. Одно время эту проблему в Украине решили просто: нагрузка преподавателя исчислялась по количеству принятых на первый курс студентов. Естественная убыль за счет отчисления неуспевающих на штатный состав преподавателей не влияла. Теперь этот опыт почему-то забыт.

Вторую причину стараются не замечать, хотя в студенческой среде о ней говорят совершенно открыто. Речь идёт об оценках за плату. Но доказать это, насколько я понимаю, весьма сложно, поскольку интересы студентов-неучей и преподавателей-мздоимцев совпадают. Об этом неоднократно писалось в прессе, даже публиковались, так сказать, прейскуранты.

Следующая причина, как бы помягче её назвать, — протекционизм. Можно, конечно, отрицать его существование. Результат — даже на последнем курсе очень многие студенты не ориентируются в математике (хотя большинство дисциплин, особенно по радиоэлектронным специальностям, основано именно на ней), но «успешно» сдают экзамены и защищают дипломные работы.

Приведу любопытный факт. По некоторым предметам у нас в университете уже много лет студенты сдают экзамены не преподавателю, а компьютеру. Можно спорить о плюсах и минусах такой системы, одно бесспорно — объективность тут гарантируется (кстати, именно это качество компьютерных обучающих систем является основным препятствием их широкого использования в учебном процессе, особенно при дистанционной форме обучения). Так вот, некоторым студентам, в зачётках которых одни тройки и за которых постоянно ратуют «просители», как правило, не удаётся получить положительную оценку на компьютере. Зато позже, на комиссии (есть в вузах такая форма последней попытки пересдать экзамен), уже без компьютера — получают вожделенное «удовлетворительно». И тайны тут нет никакой: редкий преподаватель сможет отказать, например, заведующему кафедрой, тем более проректору.

Я далёк от мысли представлять всё в чёрном цвете. Хорошему и прогрессивному надо радоваться. Но надо видеть проблемы, иначе от них не избавиться. Даже в самые худшие времена в вузах сохранялись элементы демократии. Необходимо её вернуть. Все основные административные и педагогические должности в вузах должны быть конкурсными (тем более что новый Закон «О высшем образовании» именно это и подразумевает). Педагог не должен зависеть от произвола чиновника. Только так он сможет сохранить достоинство, без которого и возникают все вышеизложенные проблемы. Педагог должен быть главным лицом в системе образования, ибо именно он является носителем знаний и опыта, которые призван передавать следующему поколению. Обязанность всех остальных структур — помогать ему в этом.

Не было бы никакого смысла заниматься анализом и критикой, если считать невозможным улучшение дела в сфере образования. Однако пока в ней будут лазейки для злоупотреблений — они неизбежны. Но последние успехи в области практического использования компьютерных обучающих систем позволяют не только поставить вопрос о коренном пересмотре практики учебного процесса в высшей школе, но и подсказывают нам, как можно осуществить этот пересмотр.

Решение проблемы только одно — необходимо разделить процессы обучения и контроля знаний. Это очевидно, например, в спорте, где результаты работы тренера оцениваются судейской коллегией на соревнованиях с помощью электронной измерительной техники. Присваивайте спортсменам звания, а тренерам ордена по результатам, которые тренер самолично и бесконтрольно напишет в ведомости, и вы получите то же состояние, в каком оказалось наше высшее (и не только высшее) образование.

В Национальном университете «Львівська політехніка» на кафедре телекоммуникаций уже более пятнадцати лет по нескольким предметам экзамены у студентов стационара принимает компьютер. Без участия преподавателя. Для этой цели используются компьютерные классы, оснащённые ПК, подключенными к сети университета. Экзаменующие программы разработаны так, что не требуют умения работать на компьютере. Даже школьники, впервые севшие за компьютер, успешно осваивали технику сдачи экзамена за несколько минут. Разработано и уже третий год используется компьютерное тестирование для системы дистанционного обучения. Большую пользу приносят компьютерные обучающие и тестирующие системы студентам-заочникам. Сейчас они могут готовиться к экзамену на любом ПК и в любое время.

Много лет назад мне казалось, что только недостаток компьютеров тормозит широкое применение компьютерных обучающих систем в учебном процессе вузов. Сейчас компьютеры есть. Есть и учебные классы (на кафедре телекоммуникаций их уже три). Более того, уже широко используются в учебном процессе различные пакеты программ (в основном иностранные), в том числе и обучающие. Почему же собственные разработки, хорошо согласованные с учебными программами и методикой нашей высшей школы, энтузиазма у администрации университета не вызывают? Сейчас ответ ясен: наши обучающие системы не только обучают, но и тестируют, принимают модули и экзамены, т. е. нарушают основной действующий принцип «сам учу — сам и результат оцениваю». Таким образом, многолетний труд и положительный опыт компьютерного тестирования ограничен рамками одной кафедры и воспринимается администрацией как некоторая экзотика, достойная лишь для демонстрации в дни открытых дверей и иностранным визитёрам.

Погоня за журавлём в небе не позволяет увидеть синицу в руках. Конечно, никакие компьютерные экзаменующие программы не гарантируют абсолютно точной оценки знаний. Однако и преподаватель не может этого гарантировать. Но даже самая несовершенная экзаменующая программа гарантирует объективность и неподкупность (если, конечно, она не содержит специальных операторов для этой цели, что уже криминал, который совсем нетрудно обнаружить). Это чрезвычайно важно и в корне меняет ситуацию. Именно поэтому компьютерные экзаменующие программы почти идеально приспособлены для проведения конкурсных экзаменов при поступлении в вуз.

Некоторые вузы уже используют компьютеры на вступительных экзаменах. Однако все такие методики грешат существенным недостатком — между абитуриентом и компьютером всегда есть посредник. Посредник вводит написанные абитуриентом ответы в компьютер, что не исключает сомнений в объективности. Невозможность посадить самого абитуриента за компьютер обычно объясняют тем, что компьютеров меньше, чем абитуриентов. Однако этот довод не выдерживает критики. Ничто не мешает проводить тестирование в порядке очереди. Вспомним, в былые времена устные конкурсные экзамены принимали два-три преподавателя в одной аудитории, где одновременно находилось только несколько абитуриентов. В компьютерном же классе могут сдавать экзамен 10—20 абитуриентов одновременно. А учитывая, что большинство университетов имеют не один компьютерный класс, которые в период приёмных экзаменов свободны, то наличие посредника представляется просто лишним.

Иногда приводят ещё один «довод»: ответы абитуриента на бумаге являются юридическим документом, позволяющим урегулировать возможные конфликты. Но это тоже не довод. Компьютер сохранит ответы абитуриентов значительно надёжнее, чем любая бумага. Бумагу нетрудно подделать, компьютерный же документ гораздо сложнее.

Несмотря на то, что многие вузы хотят лидировать в области современных средств и методов обучения, перераспределение финансирования между традиционным и независимым компьютерным тестированием вряд ли найдёт поддержку в широком масштабе. Естественно, и министерство не располагает достаточными средствами, чтобы финансировать все вузы, желающие внедрять систему компьютерного тестирования. Да и систему надо сначала создать, провести опытную эксплуатацию в реальном учебном процессе, устранить недостатки и ошибки и только потом тиражировать.

Целесообразно было бы поручить нескольким вузам, уже имеющим задел, некоторый опыт и, главное, положительные результаты, разработать и провести опытную эксплуатацию и доводку своих систем, не ограничивая их какими-либо стандартами. Естественно, эту работу надо обеспечить целевым финансированием в необходимом объёме. Такой подход позволит сравнить полученные результаты и уже обоснованно выработать рекомендации. А позже и стандарты. Понятно, что по сравнению со всеми расходами на образование затраты на выполнение такого проекта будут невелики.