ПО РЕЖИМУ БЕЗ НАЖИМА

Лет десять тому назад родители тащили к воротам Фонтанской спецшколы сыновей, чтобы страху на них нагнать: не прекратишь прогуливать уроки, не бросишь курить и не станешь слушаться - запрут тебя в эту «тюрьму», тогда и наплачешься. Однажды директор не выдержал, пригласил особо настойчивую супружескую пару на экскурсию: чем, спрашивается, собираетесь пугать ребенка? Обычные классы, чистые спальни, хороший спортивный зал. Окна без решеток, двери без лязгающих засовов, учителя с человеческими лицами. Напоследок пошутил: «А вдруг вашему сыну у нас понравится и он захочет остаться?»

Сегодня ситуация повторяется, но уже с иными акцентами. На подходах к «Фонтанке» даже образовалась очередь из родителей, которым уже не до инсценизаций и не до шуток. Они сами напуганы дальше некуда и взирают на режимное учреждение с надеждой, как на клинику, где взялись за сложные операции.

Нетрудно представить, что переживают мамы, папы, дедушки с бабушками, когда в райотделе образования им пытаются втолковать: если мальчик не хочет ходить в школу, неделями пропадает в подворотнях, выпивает, дышит клеем и якшается с подозрительными личностями, он реализует свое право на свободу. Силой закона его можно оторвать от улицы, заставить учиться только в том случае, когда один из поступков органически впишется в уголовный кодекс. Стало быть, необходимо еще немножко подождать… Сама слышала, как один отец, оклемавшись от шока, орал: «Это политика в государстве такая, чтобы из детей преступников делать!»

Это не политика, это ситуация. После ратификации Украинской конвенции ООН о правах ребенка оказалось, что прежние методы ограничения несовершеннолетних в свободе противоречат международным нормам. «Детские» комиссии при райисполкомах, активно поставлявшие в спецшколы прогульщиков и дебоширов, были расформированы. Новосозданные службы по делам несовершеннолетних закопались в бумажки, а право силком усаживать детей за парту осталось только за судами. Для этого в самом деле необходимо дождаться, чтобы ребенок из разгильдяя превратился в преступника. А кто не стал правонарушителем или смог удрать от милиции, может пользоваться каникулами круглый год и заниматься тем, от чего у родителей добавляется седых волос, а у приютов и приемников-распределителей - хлопот. Спецшколы со своим многолетним опытом работы с детьми «зоны риска» едва на треть заполнены.

То же самое два года назад происходило и с Фонтанской спецшколой. При том, что южноукраинский регион одним из первых перестал считаться паинькой по части детства, на 140 ученических мест приходилось чуть больше двадцати ребят. Зато сегодня нет ни одной свободной парты. Хотя учреждение остается строго режимным, две трети учеников оказались в нем, минуя суды. Конвенции ООН это не противоречит и согласуется со здравым смыслом.

Изюминка в том, что детей спецшколе стали поставлять сами родители. Правда, одной мольбы отчаявшейся мамы: «Заберите его, мне не справиться!» недостаточно, требуется еще направление медико-психолого-педагогической комиссии. Идея такого довольно смелого эксперимента вызревала одновременно в трех местах - в Киевском межрегиональном институте усовершенствования учителей, взявшемся теоретически обосновать новацию и руководить ею издалека, в Министерстве образования и в голове директора «Фонтанки». Когда Вячеслав Баранов посетил со своими соображениями столицу, его поджидали с объятиями. В августе 1997 года был подписан приказ министерства о создании экспериментальной площадки в Одесской области, а в январе 1998-го бывшая спецшкола, нынче школа социальной реабилитации, приняла первых десятерых мальчиков из рук облегченно вздохнувших родителей или опекунов.

У педагогов фонтанской спецшколы есть еще одно непреложное правило: все ребята одинаковы для взрослых и между собой. Ведь если воспитатель позволит завести себе «любимчика» или закроет глаза на то, что меж пацанов вырастает «бугор» (интернатовский термин сродни пахану в зоне), он сразу потеряет в глазах подопечных значимость и уважение.

К слову о воспитателях. Когда стали готовиться к эксперименту, сокращенные ранее штаты пришлось набирать заново. Среди безработных педагогов в поселке Фонтанка больше всего оказалось воспитательниц детских садов. И Баранов, не раздумывая, принял желающих под свое начало. Не только потому, что человек он душевный. «Дошкольницы» тем подходящи для работы с проблемными ребятами, что мягче, добрее учителей школ, больше сориентированы на отдельную детскую личность, а не на коллектив.

Сейчас в школе активно создается крепкая медицинская база (спасибо, Одесская областная госадминистрация с честью держит марку эксперимента и средствами не обижает), работают опытные врачи, в том числе и психиатр. Но настоящее исцеление необходимо начинать все-таки с того, что «ремонтировать» личность - налаживать спокойную учебу, ведь с грамотностью у ребят еще хуже, чем со здоровьем.

- Многие новички не то, что писать-считать не умеют, а даже буквы с трудом отличают, - делится Вячеслав Викторович. - Не потому, что глупые или имеют «легкую степень дебильности», как писалось в некоторых медкарточках. У всех мальчиков интеллект в норме, некоторые даже очень способны, просто педагогически запущены. Принимая ребят, я перво-наперво пытаюсь объяснить, что они попали в школу, где не учиться просто невозможно.

В «Фонтанке» действует центр психологической реабилитации, работают классы педагогической подготовки и педагогической коррекции, где на одного учителя приходится не больше десяти учеников. Для этого понадобилось специальное разрешение областного управления образования, но иначе по индивидуальным программам нельзя работать, а они создаются для каждого ребенка. С трудотерапией тоже все в порядке - учебные мастерские, большой сельскохозяйственный участок. Работают кружки по интересам, проводятся экскурсии, летом - прогулки к морю с купанием вдоволь. Словом, когда переживается болезненный период адаптации - первый условный этап перевоспитания, жизнь приобретает вполне радужные краски.

Есть в этой школе один необычный предмет: «История личности». Его придумал директор Баранов и сам же ведет с детьми уроки - рассказывает о людях, которые не были баловнями судьбы, очень даже наоборот, но вот сумели создать себя и остаться в вечности - Александр Грин, Максим Горький… Мы, взрослые, сколько угодно можем рушить идолы, но детям, особенно таким вот, чистые идеалы необходимы как витамины для души. И нужна красивая благородная игра.

Теперь самый главный секрет: на самом деле «Фонтанка» никакая не спецшкола, а флотилия! С настоящей формой, уставом, стягом. И, само собой, морской дисциплиной, что сразу объясняет режим и даже делает его интригующим. Ведь никому же, в самом деле, не взбредет в голову обозвать тюрьмой Нахимовское училище. Правда, звание моряка нужно еще заслужить прилежным поведением, но много времени на это не требуется. А когда «фонтанковец»-новичок одевает китель, фуражку с кокардой, торжественно приносит присягу на верность школе и целует знамя, красиво опустившись на колено, для него начинается второй условный этап - «я как все». Мальчишка включается в систему школьного самоуправления, подтягивается, приосанивается, забывает ругательства и как бы само собой снимает ряд воспитательных проблем на радость родителям. Они же в любое удобное время могут навестить сына или забрать морячка на побывку домой во время каникул, праздников, просто так…

По опыту прошлых лет директор Баранов знает, что рецидивность среди его воспитанников не превышает десять процентов. Но это о криминале. А какова вероятность, что за воротами школы ребята не вернутся к прежним привычкам, трудно прогнозировать. По крайней мере, половина мальчишек, отучившись в «Фонтанке» положенный год, действительно не захотели уходить, забоялись, что пропадут на воле.

- А ведь это означает, что ребята уже научились контролировать и корректировать свои поступки, осознали себя, а значит прошли третий, заключительный этап, - считает Вячеслав Викторович. - Они готовы к нормальной школе. А вот готова ли она их принять?

На этот вопрос нет пока четкого ответа, поэтому Баранов не спешит прощаться, хотя считает, что передерживать ребят в искусственно созданном режиме тоже опасно. Может развиться определенного рода инфантильная зависимость от воспитателей, а нужно, чтобы дети сами научились организовывать жизнь. Пока за ворота «Фонтанки» ушли только двадцать мальчишек, их судьбы не останутся без внимания. Баранов реалист, прекрасно понимает, что его эксперимент - не панацея. Говорить о безусловном успехе можно будет только в том случае, если коррекционная педагогика протянется по цепочке от детского сада до трудоустройства. Спецшкола может быть промежуточным, но не отдельно взятым звеном. И в идеале все-таки не строгорежимным учреждением…

Руководитель эксперимента - проректор Киевского межрегионального института усовершенствования учителей Сергей Болтивец обещает, что в будущем такие реабилитационные центры перейдут на открытый тип работы. Сейчас для этого формируется нормативная база, а пока опыт первопроходцев готова подхватить Николаевская спецшкола. В прекрасном далеко Сергей Иванович видит нынешние спецшколы в качестве оплота социальной педагогики, юридического патроната не только проблемных детей, но и проблемных родителей.

Есть мечта и у Вячеслава Баранова - превратить «Фонтанку» из потешной флотилии в настоящий морской лицей. Для таких вот чижиков-пыжиков, которые нынче сидят за партами «режимки».