...ПЛЮС «УНИВЕРСИТЕТИЗАЦИЯ» ВСЕЙ СТРАНЫ

Создается впечатление, что в последнее время у отечественной высшей школы появилась своеобразная мода: едва ли не все вузы стремятся именоваться как минимум университетами. С одной стороны, «университетизация» имеет неоспоримые плюсы — прежде всего расширяет доступ молодежи к высшему образованию. Однако возникает вполне логичный вопрос: каков уровень этого образования? Не приобретает ли оно массовый характер, когда в погоне за валом далеко на задний план отходит вопрос его истинной элитарности? Своим мнением по этому поводу корреспондент «ЗН» попросила поделиться заместителя госсекретаря Министерства образования и науки Украины Михаила СТЕПКО.

— Каждая страна, стремящаяся быть цивилизованной, делает все для того, чтобы обеспечить возможность максимальному количеству людей получить образование того или иного уровня, — убежден Михаил Филимонович. — Поэтому наша стратегическая задача — расширение доступа к качественному образованию. Она реализуется, в частности, и через дальнейшее разветвление сети вузов, через универсализацию их деятельности.

Естественно, прежде всего мы должны заботиться о качестве образования. И этот вопрос в последнее время вызывает большую обеспокоенность. Дело не в том, как называется вуз — институт или университет. Наши альма-матер всегда работали по системе аналогичных заведений Гумбольдта, имеющих, прежде всего, мощный научный фундамент своей деятельности. Мы прекрасно понимаем, что за массовостью нельзя терять фундаментальность, универсализм и качество высшего образования.

По поводу элитарности. Мы выделили национальные университеты. Есть у нас и классические. Именно последние недавно начали работать, скажем, в Луцке, Ивано-Франковске и Николаеве. Цель — «подтянуть» регионы, создать на местах целостную систему поиска талантов, их сопровождения.

Осуществляем диверсификацию типов образовательных программ, ориентируем университеты на то, что магистры — это самые талантливые студенты, люди, с самого начала учебы сориентированные на инновационную деятельность, продуктивную научную работу. Поэтому магистров может быть максимум 10—15% от общего количества выпускников. Они и будут составлять нашу настоящую элиту.

Должен признать откровенно: элемент потери качества вузовского обучения, к сожалению, имеет место. Причин много. Прежде всего — увеличение почти в два раза количества поступающих. С одной стороны, это хорошо: больший процент населения получит высший уровень образования. Следовательно, и больше возможностей найти престижную работу. Но в то же время разворачиваются реформы в средней общеобразовательной школе, имеются определенные проблемы с обеспечением ее квалифицированными учителями и т.п. Поэтому большинство ректоров небезосновательно отмечает снижение среднего уровня подготовленности абитуриентов. Лично я считаю: не все заплатившие и прошедшие так называемое собеседование должны учиться в вузах. Ведь дальше идет следующий этап профанации. Если человек не прошел серьезного конкурсного отбора, не продемонстрировал способности учиться по программам довольно высокого уровня, ему, согласитесь, не место в высшей школе. Но меркантильные соображения вузовского преподавателя, как правило, преобладают над другими: студент плохо знает, но он платит, поэтому поставлю ему «тройку». А об абсолютно реальной угрозе девальвации украинского диплома многие не думают.

Теперь ищем выход из сложившейся ситуации. Совместно с фондом «Відродження» работаем над созданием Центра независимого тестирования. Возможно, как и в России, разумно ввести единый выпускной экзамен для школьников. Мне понравилась практика этого года НТУУ «КПИ» — там установили квоту для слушателей курсов довузовской подготовки. Набрал человек определенное количество баллов — поступает на престижный факультет. Недобор — может получить менее фундаментальное образование.

— И все же, думаю, не только мне интересно узнать: каким было соотношение институты-университеты десять, пять лет назад и каково оно сейчас?

— Я не придавал бы такого большого значения и цифрам, и названию вуза. Например, на Западе такого понятия, как «институт», практически нет. Институт там — структурное подразделение, и в новом Законе Украины «О высшем образовании» вузам университетского и академического типа разрешено объединять несколько родственных факультетов, называя подобную структуру институтом.

До 1990 г. в нашей стране было семь классических университетов — в Киеве, Днепропетровске, Харькове, Одессе, Львове, Донецке и Черновцах. Потом создали Таврийский университет в Крыму, университет на Ивано-Франковщине, на Волыни и недавно в Николаеве. Если мы посмотрим, чем отличается, скажем, педуниверситет от классического университета, то серьезных отличий не заметим. Спектр специальностей такой же, просто первый больше сориентирован на подготовку педагогов, да и по количеству ученых-педагогов они не очень разнятся. Поэтому подчеркну еще раз: то, что сегодня почти все бывшие институты называются университетами, — не просто смена вывески. Все они соответствуют определению «университет» — многопрофильное междисциплинарное учебное заведение, обучение в котором базируется на научной работе.

— Между тем неоднократно приходилось слышать: главная причина «университетизации» высшего образования Украины в том, что у преподавателей университета выше зарплата, пенсии и т.п.

— Это не так. Соотношение зарплат разное в национальных и в обычных университетах и институтах. Тарифная сетка одинакова для всех вузов. Но поскольку университеты, как правило, получают IV уровень аккредитации (кстати, институты также имеют на него право), то, по закону, преподавателям там могут доплачивать 15%. Это не должностные оклады, а деньги, заработанные на оказании платных образовательных услуг.

Недавно принято решение о предоставлении национальным университетам права доплачивать своим преподавателям до 100% от зарплаты. Есть некоторые университеты, преподавателям которых сразу (указами о создании вуза) назначена более высокая зарплата. Среди них, в частности, КНУ им.Т.Шевченко. Считаю, это вполне оправдано. Хотя многие и недовольны этим. Мол, их профессор, по сравнению с нашим, в привилегированном положении. Но, согласитесь, профессор из Глухивского или Винницкого университета имеет право принять участие в конкурсе, стать преподавателем КНУ и, соответственно, зарабатывать больше. Это абсолютно нормальная, цивилизованная практика. И если государство в состоянии для поддержания элитного уровня университета, сохранения кадрового потенциала платить его преподавателям более высокую зарплату, то оно делает большое дело. Я хотел бы, чтобы подобных университетов стало больше.

— А если какой-то из «венценосных» университетов начнет отставать?

— Тогда в установленном порядке лишим его статуса национального и присвоим тому, который достигнет этого высокого уровня. Кстати, принцип определения национальных вузов уже становится притчей во языцех. К сожалению, этот процесс отбора не имеет четких критериев, есть лишь качественные, феноменологические оценки. Одни получают высокий статус за уровень образования, научных исследований, другие — за исторический вклад, национальный характер и т.п. Есть и новые университеты, чрезвычайно быстро нарастившие показатели деятельности, и теперь они играют важную роль первопроходцев в новейших отраслях. Они также стали национальными.

— Чтобы институт стал университетом, в вузе должны появиться новые специальности. Кто и как контролирует качество образовательных услуг, оказываемых новыми факультетами, их соответствие государственным требованиям, профессиональный уровень работающих там преподавателей?

— Это очень болезненный вопрос. Сегодняшние реалии весьма невеселые: при нынешних зарплатах лучшие преподаватели убегают туда, где платят больше. Причем уходят молодые, способные, перспективные. МОН может контролировать лишь процент. Скажем, вуз ІV уровня аккредитации должен иметь 70% преподавателей с научными степенями и званиями. Но, естественно, и профессора, и доктора наук, и доценты бывают разные, и количественный показатель еще не свидетельствует о высоком качестве подготовки.

Лицензии на новые специальности выдает специальная комиссия — государственно-общественный орган при министерстве. У нее имеется банк экспертов, куда входят ведущие преподаватели лучших вузов. Они прямо в учебных заведениях оценивают знания студентов, уровень преподавания, методического, технического обеспечения учебного процесса. Затем их выводы рассматривает экспертный совет и решает, может ли вуз готовить тех или иных специалистов. Разумеется, в лицензионном деле есть множество трудностей. Главное — мы пока не добились полной объективности экспертов, до сих пор срабатывает принцип «ты мне — я тебе», встречаются случаи давления и т.п.

Проконтролировать объективность выставления оценки преподавателем также непросто. Это — дело ректора, ректорских контрольных работ и Госинспекции. Ее сотрудники имеют план проверок, ездят по стране и выполняют так называемые контрольные замеры. Казалось бы, все цивилизованно. Но во всех этих действиях — и инспекции, и экспертов, решающих вопросы лицензирования, повторяю, нет полной объективности.

— Поступали ли в МОН жалобы о том, что в «новоиспеченном» университете далеко не все факультеты настоящего университетского уровня?

— Да. Были обращения отдельных граждан. Мол, лицензия есть, а занятия не проводятся или проводятся на низком уровне, деньги заплачены неясно за что и т.п. В подобных случаях МОН направляет в вуз группу специалистов, проверяющих, что там происходит на самом деле. Так, на последнем заседании Государственной аккредитационной комиссии 15 октября с.г. лишили лицензии один броварской институт, где элементарно обманывали людей. Разумеется, государство должно защищать потребителей образовательных услуг, но, к величайшему сожалению, не хватает на все денег. Чтобы в проблемный вуз выехала комиссия, согласитесь, нужно хотя бы командировку оплатить. Сам ректор, естественно, тратить средства на нее не будет, а у государства с деньгами туго. Возможно, выходом из ситуации станет внедрение системы независимых тестов и контрольных замеров. Они выполняются и сейчас, но их эффективность пока недостаточна.

Поступали жалобы и по поводу новосозданных внебазовых подразделений вузов (как государственных, так и частных), где не организован нормальный учебный процесс. Должен сказать, недавно МОН направило во все облгосадминистрации письма с задачей создать на местах собственные комиссии и проверить все внебазовые вузовские структуры в их регионе.

Обидно, но факт: среди преподавателей сейчас довольно распространено взяточничество. Некоторые из них создают весьма хитроумные условия, чтобы даже со знающего человека выкачать деньги. Мы боремся с этим явлением. Отдельные государственные вузы берут деньги за пересдачу экзаменов и зачетов, что фактически превратилось в одну из разновидностей взятки. Поэтому мы призываем всех студентов не бояться правды, честных отношений с педагогами. Студенты имеют право сказать: этот преподаватель нас не устраивает, и ректор обязан адекватно отреагировать.

Хочу подчеркнуть следующее. Мы теряем связи с работодателями. Они, являясь потребителями, должны совместно с вузами оценивать качество знаний студентов, выдвигать свои требования к содержанию образования. Сейчас студент теряет стимул к всестороннему овладению своей специальностью, поскольку вполне реальна перспектива не найти по ней работу.

— Предлагаю рассмотреть конкретную ситуацию. Луганский машиностроительный институт стал Восточно-украинским национальным университетом. В 1993 г. вуз имел 20 специальностей, сегодня — 107. Среди «новичков» — журналистика. Согласитесь, чтобы качественно подготовить такого специалиста, нужна разветвленная сеть разноплановых СМИ, в которых завтрашние журналисты могли бы регулярно проходить практику, шлифуя свое мастерство. Ни в коем случае не хочу обидеть славный город Луганск, но очень сомневаюсь, что там есть соответствующие условия для профессионального становления будущих «акул пера». Так стоило ли вообще открывать в местном вузе такую кафедру? Ведь она не сможет дать студенту образование ни львовского, ни киевского уровня — априори будет готовить, в лучшем случае, полупрофессионалов.

— Я не могу с вами полностью согласиться. Да, проблемы роста есть, но, как известно, научные школы рождаются и умирают. Когда-то и в КНУ журналистика была «новичком». Будем откровенны: как из киевского, так и из львовского университетов выходят и настоящие «акулы пера», и, уж простите, горе-профессионалы.

Луганщина — один из мощнейших регионов Украины, конкурирующий с общепризнанным Донецким академическим центром. А вы знаете, сколько газет выходит в Луганске? Действительно, раньше там в газетах работали непрофессионалы, ведь львовских и киевских выпускников не хватало на все медиа-пространство Украины. Вот луганчане и решили готовить будущих журналистов сами. И, поверьте, в Луганске есть пишущая публика, и без журналистского образования умеющая продуцировать материалы высокого уровня.

Сегодня Восточноукраинский национальный — один из крупнейших университетов Украины. Уверен, он имеет право на подготовку тех же журналистов и будет учить их не хуже, чем львовский или киевский университет.

— К сожалению, университетская система в последнее время поражена эрозией: с одной стороны, наметилась глубокая утилитаризация классических университетов, а с другой — возникло много частных учебных заведений под названием «университет», хотя фактически они имеют с ним мало общего». Это цитата из статьи В.Литвина «Українська культура й освіта в контексті суспільних трансформацій» («Урядовий кур’єр», №175, 2002 г.). Как министерство планирует реагировать на подобные упреки?

— То, что делается в нашей высшей школе и в университетском образовании в частности, полностью идентично тому, что делается в Европе. Европейские эксперты проверяли, соответствует ли украинский уровень предусмотренному Лиссабонским соглашением о признании квалификаций. Их вывод — да, соответствует. И Украина сейчас является одной из 39 стран, подписавших это соглашение. Теперь работаем над присоединением к Болонской конвенции, устанавливающей единые «правила игры» на европейском образовательном, в частности, вузовском пространстве. Цель — признание украинских дипломов в любой стране Старого Света. Таким образом, наши выпускники получат огромные возможности для трудоустройства, а вузы — для привлечения иностранных студентов.

Нельзя подменять критерии высокого качества системы образования погоней за длинным рублем, что, к сожалению, имеет место. И, разумеется, правы те, кто отмечает увеличение объемов приема на первые курсы преимущественно за плату не сопровождается адекватным наращиванием кадрового и материально-технического обеспечения учебного процесса. С другой стороны, государство пока не в состоянии полностью удовлетворить финансовые потребности вузов. Поэтому без контрактников никак не обойтись. Согласен, Европа не понимает, как в Украине может быть частных вузов больше, чем во всем Старом Свете. Впрочем, уже начался процесс своеобразной фильтрации частников. Появились Ассоциация и Конфедерация частных учебных заведений, которые конкурируют между собой, самоочищаются и помогают нам выявлять «паршивых овец». Но среди частных есть действительно превосходные, современного уровня вузы. Частники имеют ряд преимуществ. Например, им по карману приглашать по-настоящему высококвалифицированных преподавателей.

Словом, проблем хватает, но мы видим пути их разрешения. Главное — не скатиться на обочину магистрального направления развития украинской высшей школы.