НОВЫЙ ПСИХОЛОГ ПРИ СТАРОМ УЧИТЕЛЕ

Впечатление от общения с директором Украинского научно-методического центра практической психологии и социальной работы, кандидатом психологических наук Виталием Панком осталось весьма противоречивое. С одной стороны, институт школьных психологов в стране как бы есть, с другой — от него мало что зависит, хотя бы потому, что самих школьных психологов в три раза меньше, чем школ в Украине. Психолога в школе могут принять или не принять, с ним могут считаться, а могут и не считаться. Он всецело зависит от директора и учительского коллектива, хотя, чтобы плодотворно работать, именно от них ему и нужно быть независимым.

Наверное, ошибка была запрограммирована изначально: по административной линии школьный психолог подчиняется директору школы и только по методической — районному или городскому психологу. Служба молодая: она возникла в Украине в 1991 году, а в 1998-м Министерство образования и науки вместе с Академией педагогических наук Украины образовали вышеупомянутый центр. Правда, работать в школах бывшего Советского Союза психологи пытались начиная с середины восьмидесятых. Но числились они учителями труда. Что-то в этом есть символическое: помню, учитель труда в школьные годы являлся отнюдь не первостепенной персоной педагогического коллектива в глазах учеников...

— Виталий Григорьевич, создавая психологическую службу, изучали ли вы опыт других стран?

— Естественно. В частности Англии, Франции, Польши, Венгрии. К примеру, в США психологи в школах начали работать в конце позапрошлого столетия, а в Англии, Франции — 70 лет назад. Даже в социалистических странах— Польше, Венгрии — такая служба существует на протяжении последних 50 лет. Функция психолога в западных школах — сопровождение учебно-воспитательного процесса. Прежде всего специалисты ориентированы на детей, которые имеют проблемы либо в развитии, либо в обучении.

То, что у нас в школе называется воспитанием, у них тоже существует, но является фактически подготовкой к жизни, формированием жизненных навыков. То есть ребенка учат адекватно реагировать на сложные ситуации, скажем, когда умирает близкий человек или разводятся родители. Учат социальному взаимодействию, умению отказать в той или иной ситуации и т.д.

— Не кажется ли вам, что большинство нынешних учителей, являясь продуктом еще той системы, — личности изломанные, униженные, несвободные и соответственно формируют своих учеников? Вы это учитывали, разрабатывая свои программы?

— Конечно. Дело в том, что в советской системе не было места для школьного психолога. А когда возник вопрос о человеческом факторе, о том, что личность ребенка нужно формировать и развивать, не нивелируя, а исходя из его возможностей и склонностей (это был 1985-й — год реформы школы), вот тогда школе и понадобилась практическая психология. Была поставлена задача — изучить индивидуальность каждого ребенка и на основе полученного знания его воспитывать.

— А возможно ли изучить индивидуальность каждого, если на всю школу только один психолог?

— Естественно, нет. У нас в стране сейчас 21 тысяча школ, а психологов — около 6 тысяч. Даже в Киеве не в каждой школе он есть.

— И все-таки, как вы скорректировали подход к воспитанию в новейшей украинской школе? Ведь всему миру известно, что постсоветские люди в массе своей отличаются безынициативностью, нерешительностью, боязливостью, неуважением к себе. Все эти качества, как известно, формировались в них в школьные годы. А в том обществе, которое мы строим, такие люди обречены на гибель.

— Задача нашей службы — повышение эффективности учебно-воспитательного процесса и сохранение при этом психического здоровья всех его участников, т.е. учителей, детей и родителей. Поэтому психологи по специальным методикам проводят психологическую диагностику или обследование детей, поступающих в первый класс. Это не отбор. Принимают всех, но изучают их уже на этапе поступления, чтобы потом можно было построить индивидуальные программы их развития. (Общей системы тестирования у нас пока нет, она только отрабатывается.) Затем ребенок тестируется на этапе перехода в среднюю школу и в последний раз — в старшей школе, когда ребята определяются профессионально и личностно.

У нашего школьного психолога несколько направлений работы. Что касается работы с учителем или педколлективом, то стоит задача повышения их психологической культуры. Школьный психолог читает лекции педагогам, к примеру, на тему «Структура неформальных отношений в классе», поскольку рядовой учитель плохо знает детский коллектив.

— А самих себя учителя знают? Их психологи тестируют?

— Практически нет. Мы с ними работаем так: когда у учителя появляются трудности во взаимоотношениях с ребенком, с его семьей, когда у ребенка возникают сложности в обучении, в поведении, тогда психолог своими методами исследует ситуацию и готовит информацию для преподавателя. Затем они вместе пытаются что-то сделать.

— Где готовят школьных психологов?

— Сейчас психологов готовят во многих высших учебных заведениях, но конкретно школьных — нигде. Выпускник вуза получает специальность практического психолога, а специализация происходит уже непосредственно на рабочем месте.

— Школа имеет право отказаться от психолога?

— Да, отказ можно мотивировать нехваткой денег, помещений — ведь психологу нужен отдельный кабинет для работы. Школьный психолог сталкивается с целым комплексом проблем, включая наркоманию, агрессивное сексуальное поведение школьников. На Западе этим занимаются специализированные службы, а не школьные психологи, у нас же таких служб нет. В отношении школьной наркомании самые неблагополучные регионы — Одесская, Николаевская, Крымская, Херсонская области, вообще большие города. Получше ситуация в Западной Украине и патриархальных населенных пунктах, где работают неписаные социальные нормы, все у всех на виду. Мы недавно выпустили книжечку «Формування навичок здорового способу життя для дітей і підлітків», где учителям и школьным психологам предлагаются методики, программы факультативных занятий для школьников по формированию навыков здорового поведения. Концепция такова: дети должны сами делать выбор в отношении сигарет, алкоголя, наркотиков. Если ты куришь или колешься, то должен осознавать, какой вред этим приносишь себе, своему здоровью, окружающим, близким. Работает свобода выбора — мы никого ни к чему не принуждаем, но информируем о последствиях выбора, формируем негативное отношение к различным зависимостям, позитивное — к здоровому образу жизни.

— А профилактика ранней беременности, ВИЧ, гепатитов, болезней, передающихся половым путем?

— В этом направлении пока работа ведется слабо, немного успели выпустить хороших методик.

— При нынешней системе оценок, каждая из которых свидетельствует о наличии знаний определенного уровня, учителя легко ставят двойки. Не кажется ли вам, что на детей это действует угнетающе?

— Такой момент есть. С введением 12-балльной системы проблема оценивания знаний существенно обострилась. Вообще за этим стоит фактически новая концепция образования, перейти от старой парадигмы к новой достаточно сложно. Необходимо разработать критерии оценивания, провести достаточно глубокую научно-методическую работу. Прежние критерии усваивались учителем еще в вузе. Сегодня же системы оценивания разработаны далеко не по всем предметам. Но даже не это важно — необходимо, чтобы учитель смог их освоить.

Наша задача — внедрить идеи школьной реформы таким образом, чтобы они оказались в наименьшей степени болезненными для детей, родителей и учителей. Скажем, у каждого учителя есть некая внутренняя система критериев, по которой он прежде оценивал ученика автоматически. За один и тот же материал один педагог мог поставить «3», другой «4». И наши психологи вместе с учителем разбираются, что такое внутренняя система критериев, как она совпадает или не совпадает с формальной, какова роль оценки в обеспечении успешности ученика. Психолог объясняет учителю на основе своих исследований детского коллектива, что вот для Вани хоть «0», хоть «4» — все равно, а для Наташи «0» — трагедия. Пользуясь новой системой оценивания, преподаватель должен учитывать возможную реакцию ребенка. «Единицы» и «двойки» отношение Вани к учебе не изменят. Надо сделать так, чтобы хорошая оценка стала для него стимулом, чтобы в его сознании оценка учителя приобрела определенную значимость.

Как это делается? Для каждого человека, в том числе и для ребенка, есть некоторые значимые стимулы. Первое, что мы делаем — определяем эти стимулы. Ими могут быть друзья, компания, папа, мама и т.д. Потом берем систему отношения к учебе как к виду деятельности. Сейчас у Вани система жизненных оценок — отдельно, школьных — отдельно, они рассогласованы. Следующий шаг: попытка каким-то образом совместить эти две системы. Ну, скажем, если для ребенка значим друг Петя из соседнего класса, то мы создаем ситуацию, когда Петя говорит Ване, что ему приятно было бы, если бы Ваня стал лучше учиться.

— Есть ли технологии, способные улучшить поведение ребенка, снизить его агрессивность?

— Давайте поговорим о формальном и неформальном статусе внутри коллектива. Есть неформальные лидеры, есть и изгои, выполняющие роль шутов, козлов отпущения. Или в классе есть две группы, враждующие друг с другом. Если ничего с этим не делать, класс развалится окончательно, работать с детьми будет невозможно. А можно негативному лидеру показать, что он не пользуется авторитетом у двух третей класса, и в каких-то случаях этого достаточно. Продемонстрировать ему результат и сказать: «Вот смотри, парень, где ты находишься». В каких-то случаях можно или нужно строить работу на усиление позиций позитивного лидера.

— То есть негативный и позитивный лидеры есть всегда. Неформальные. А формальный лидер — это кто? Третье лицо?

— Совершенно верно. Формальная и неформальная структуры класса редко совпадают. И когда негативный лидер почувствует, что люди, которых он считал своими, осуждают его, что он теряет авторитет, это заставит его задуматься: все ли он правильно делает? Эта схема работает даже для взрослых. В каждом конкретном случае выбираются соответствующие стратегия и тактика. Вообще работа практического психолога, в том числе и школьного, очень индивидуальна.

Есть методики укрепления авторитета учителей, с которыми дети не считаются. Как правило, подкладывают кнопки на стул не плохому учителю, а имеющему мягкий характер, позволяющему ездить на себе. Таким педагогам мы предлагаем нетрадиционные формы ведения урока, например, работу в группах. И таких методов много.

— Каким вы видите социальный результат ориентирования процесса воспитания на личность ребенка?

— Очевидно, построение гражданского общества, творческая инициатива и активность каждого члена, высокий уровень развития интеллекта, высокая мобильность, способность к самообучению в течение жизни. То есть то, что мы видим в развитых странах. Мне кажется, без развитой школьной психологической службы достичь такого результата очень и очень сложно.