НАУЧНЫЕ ШКОЛЫ ДМИТРИЯ ЗЕРБИНО

Это была удивительная встреча. Пятый Национальный конгресс кардиологов в Киеве в мае прошлого года. Первый день работы. Все в ожидании пленарного заседания. Все торопятся в Киевский НИИ кардиологии им. академика Н.Стражеско. Жду троллейбус на площади Льва Толстого. И вдруг - подарок судьбы. Я вижу Дмитрия Дионисиевича Зербино!

Давно мы не встречались. Сейчас и припомнить трудно, когда. Пять лет, а может быть, и более назад. Все-таки я что ни на есть с самого востока Украины, а он с - запада. Расстояние, сами понимаете. Причиной же всему, безусловно, эти, скажем, совсем не легкие годы осознания нашей сегодняшней действительности и своего «я» в ней.

Короткими, емкими фразами в одну-две минуты восстанавливаем связь времен и теперь уже кажется, мы и не расставались.

Знал и знаю Д.Зербино как ученого с мировым именем. Меня всегда поражали его обостренное чувство ритма жизни, новизна и глубина его исследований, философский уровень их обобщения. Его книги «Общая патология лимфатической системы», «Васкулиты и ангиопатии», «Диссеминированное внутрисосудистое свертывание крови» - классика, и не только отечественной медицинской литературы. Вклад его в сосудистую патологию еще предстоит осознать, но он уже формулирует и выносит на суд научной общественности как вполне законченное мировоззрение экологическую патологию.

Кстати, книгу Дмитрия Зербино «Антропогенные экологические катастрофы» («Наукова думка», 1991) один из крупнейших наших гигиенистов академик Евгений Гончарук в своей рецензии определил как «научно-популярный бестселлер». Эта книга ждет свое переиздание - она сразу же была раскуплена. Но кто возьмется за новое издание?

Обмениваемся визитками. И что же! Д.Зербино - директор созданного им же Института клинической патологии при Львовском медицинском университете. И это, когда у других все валится! Вот уж действительно неутомимый труженик. Кто-то, может быть, только мечтает, а у него уже все горит. База институту заложена солидная - у Д.Зербино школа - более 60 учеников. Настоящих, выстраданных.

Время в Д.Зербино открыло и публициста. Я был приятно удивлен, когда на страницах «Медичної газети України» стали появляться его оригинальные выступления. Эта газета (и это примечательно) ввела его в состав своей редакционной коллегии. Отдельные публикации Д.Зербино появились в «Зеркале недели» и в газете Миннауки и Национальной академии наук «Світ».

Дмитрий Зербино - неподдельный публицист. Вот в моих руках его книга «Научная школа как феномен» («Наукова думка»). Именно она, подаренная автором в незабываемые киевские дни, побудила меня на откровение.

Первые мысли-переживания: «Что натолкнуло автора на эту идею в наше, казалось, совсем уж неподходящее время? Наука при самых мягких оценках в глубочайшем кризисе, а он со своими школами. И вообще, какие школы в нашем больном советском обществе были построены? Школы ли, если наш корабль дает серьезнейший крен? А если и школы, то, извините, уж из самого что ни есть настоящего королевства кривых зеркал.» Для меня, по крайней мере, таким ведь оно и было, это наше прошлое!

С жадностью вчитываюсь в книгу. Вначале бегло. В смысле, что же ее автор написал? «Было ли у него достаточно времени оценить феномен научной школы? Было ли у него достаточно воли объективно оценить феномен советской научной школы? Было ли? Было ли? Было ли?», - вопросы, которые мучили меня. Мучили особенно сильно, ибо дорог мне Дмитрий Дионисиевич как истинный ученый в своей науке.

Нет, я не ошибся в своем старом друге! Книга эта - глубокое, настоящее, неподдельное исследование феномена научной школы. В ней рассматриваются проблемы ученого и научной школы; роли лидера в становлении школы; составляющих научного творчества; науки и власти; рождения, смерти и возрождения школы. Много полезного, нового, важного найдут в этой книге для себя и маститый ученый, и начинающий свои первые шаги в науке юный исследователь.

Касаясь ностальгического прошлого, в главе названной «Жизнь ученого в стране», автор беспристрастно анализирует пороки советской и постсоветской науки. Так, он вводит понятие шахназаровского синдрома, который, по его убеждению, сегодня просто расцветает в Украине. Синдром этот, как не трудно понять, назван «в честь одного их самых изворотливых партийных функционеров, бывшего помощника генерального секретаря ЦК КПСС, а ныне видного ученого-политолога и юриста Г. Шахназарова, активничающего в фонде экс-президента СССР». Этот человек достиг самых высоких ученых званий и степеней именно потому, что находился на вершине пирамиды партийного (понимаю, государственного) руководства. Автор заслуженно критикует сложившуюся в бывшем СССР систему присвоения ученых степеней и званий.

Рассмотрены здесь и крайне болезненные для отечественной науки проблемы «утечки мозгов». Причем, как и все остальное в книге, это делается без эмоционального налета, как и подобает ученому с большой буквы. Оптимистические ноты здесь - реэмиграция, возврат ученых, обогащенных опытом международных научных проектов, в отечество при позитивных экономических преобразованиях в нем. А их то еще приходится ждать.

Научная школа Дмитрия Зербино, созданная крупнейшим патологом и осознанная как феномен, - реальный и серьезный вклад в развитие отечественной науки. И как бы трудно не было сегодня, он предрекает ей успех. В этом я вижу еще одну сильную сторону его школ.

На пленарном заседании Национального конгресса кардиологов Дмитрий Зербино читал свою удивительную, выстраданную временем и исключительно плодотворную для науки и ее приложений философию сосудистых заболеваний. И это его торжественное выступление слушалось всеми с огромным вниманием, звучало как проповедь, внушало уверенность в реальности очищения и возрождения нашей науки, сохранения и приумножения научных школ теперь уже независимой Украины.

Это действительно удивительный человек - Дмитрий Зербино!

Постскриптум. Недавно у нас в гостях побывал профессор Зербино! Он приехал специально, чтобы прочитать студентам факультета фундаментальной медицины Харьковского госуниверситета циклы лекций по экологической патологии и проблемам ангиологии. Это честь для факультета. Для меня, как декана. Но это и еще одна из жизнеутверждающих граней этого человека, опережающего ритм жизни.