Мифы о Болонском процессе

Что такое Болонский процесс? Могу побиться об заклад: дать объективный и полный ответ на этот вопрос на основе обнародованной информации в России и Украине невозможно.

Болонская декларация была, как известно, подписана 19 июня 1999 г. министрами образования большинства европейских стран, и первые статьи украинских ученых о ней появились не сразу, а через три года, когда организаторы процесса «активизировали» руководителей системы образования России, Украины и других государств присоединиться к Болонскому процессу.

Первые статьи украинских ученых, касающиеся этой темы, были мифологизированы умеренно — утверждалось только то, что «наиболее интересным и перспективным процессом во всемирном высшем образовании является так называемый Болонский процесс...». Это преувеличение уравновешивалось тщательным изложением того, что речь идет о сугубо европейской декларации по поводу согласования систем дипломов, создания благоприятных условий для обмена студентами и научными работниками и построения объединенного европейского пространства высшего образования.

В дальнейшем уровень мифологизации Болонского процесса стремительно рос, а лидерами в этом неосознанном его участниками соревновании выступали министры образования. Так, министры России и Украины факт подписания декларации в своих публичных выступлениях пытались подать как нечто чрезвычайное и почти историческое.

Кандидат на «почетное» первое место среди «болонских» мифов — утверждение, что в образовательной сфере Европы нет ничего важнее Болонского процесса. Знакомство со многими зарубежными источниками не дает оснований для подтверждения подобного тезиса о концентрации европейцами финансовых и человеческих ресурсов на проблеме полной реструктуризации высшей школы и построении «общеевропейской системы высшего образования со взаимным признанием дипломов». Термин «Болонский процесс» используется тем реже, чем крупнее европейское государство и чем старше и более развита в нем система высшего образования. Более популярен он в тех небольших периферийных странах, которые имели слабо развитые связи с ведущими государствами Европы и надеялись на «болонском» пути получить значительные дивиденды по облегчению и расширению обменов в образовательно-научной сфере, заимствованию и внедрению лучшего европейского опыта и т.д.

Определенное значение имеет и уровень централизации управления высшим образованием: если он высок, «болонская» тема звучит громче. И это тоже понятно, ведь изначально Болонский процесс был инициирован министрами образования с привлечением межправительственных международных образовательных организаций типа ЮНЕСКО, Европейского центра по высшему образованию в Бухаресте, образовательной комиссии Совета Европы и пр. После этого министры начали и продолжают считать вопросы Болонского процесса «своими».

Следовательно, в глазах «европейского образовательного сообщества» Болонский процесс является интересным, но далеко не первостепенным делом. Особенно очевидно данное утверждение в том случае, если взглянуть на события с финансовой точки зрения, проанализировав движение крупных средств, идущих на образовательные программы и инновации.

Львиная часть средств, расходуемых в Западной Европе в секторе высшего образования, принадлежит образовательному управлению Европейского Союза. Эта организация уже много лет создает и усовершенствует собственные программы образовательных обменов и развития высшего образования за счет взаимодействия, кооперации и сотрудничества. Накоплена большая база данных, сформированы тесно связанные группы исполнителей во всех заинтересованных странах, поэтому ежегодные передвижения десятков тысяч студентов происходят по налаженной схеме и с соблюдением всех необходимых формальностей. Все это было сделано задолго до появления Болонской декларации, которая, на наш взгляд, почти на повлияла на программы поддержки образовательно-научной мобильности в Европейском Союзе.

Доказательства в пользу указанного вывода легко найти в основном образовательном информационном органе ЕС — журнале Le Magazine (№24, 2004). Болонский процесс в нем упоминается всего лишь один раз — сообщается, что органы Евросоюза впервые организовали в Брюсселе двухдневный европейский семинар для «исполнителей» Болонского процесса из 40 стран, где участники обменивались опытом образовательных реформ. Обратите внимание — это «впервые» произошло через целых пять лет после начала Болонского процесса.

Чем же Европейский Союз проникается по-настоящему, а не декларативно-информационно?

Зоны высокой экономически-образовательной активности руководства ЕС концентрируются вовсе не на Болонском процессе, а на развитии естественных и инженерных наук и высоких технологий. Лидеры Европы осознают необходимость повышения конкурентоспособности своих стран в соревновании со США и Японией в сфере создания и использования сверхвысоких технологий, опирающихся на развитие нано- и фемтонаук. Именно поэтому ЕС в начале нового века вложил значительные средства в анализ своего кадрового потенциала в этой сфере, осуществив перепись всех научных работников и инженеров и проанализировав их креативные возможности. Часть собранных данных вошла в большой справочник о «научной» Европе.

Еще одно доказательство интереса ЕС именно к точным наукам — подписание по инициативе Франции 29 июня 2005 года соглашения о том, что необходимо срочно строительство на ее территории интернационального термоядерного реактора (ІТЕР-а). Правительства ведущих стран признали — в дальнейшем нельзя прогибаться под давлением нефтегазовых монополий и пора начать полное освобождение человечества от каких-либо энергетических проблем. Это событие — начало совершенно новой эры в существовании человечества, эры постоянного развития и ликвидации всех экологических угроз. Как вы думаете, почему о ней ничего не пишут?

В отличие от ведущих государств Европейского Союза, в Украине сложилась ситуация акцентированного интереса к Болонскому процессу, оценка которого за последние два года достигла утверждения, что он является высочайшим европейским образовательным приоритетом. К сожалению, это утверждение не соответствует реальности, искажает оценку и восприятие процесса, порождает много необоснованных надежд.

Вторым фундаментальным «болонским» мифом является распространенное в научной прессе и средствах массовой информации предположение, что Болонский процесс касается всего европейского высшего образования.

Между тем этот процесс был начат по инициативе ректоров ведущих классических университетов, подписавших известную хартию и заботящихся прежде всего о сохранении своего привилегированного положения в системах образования стран Западной Европы. Они считают своими соперниками учебные заведения из системы высшего профессионального образования, контингент которых очень быстро рос накануне начала Болонского процесса. Только в последние два года в рамках процесса заметны признаки того, что его организаторы признали очевидность — настало время по крайней мере исследовать деятельность сектора высшего профессионального образования, присуждающего так называемые профессионализированные дипломы типа «В» (это обозначение введено в обращение усилиями ЮНЕСКО после принятия в 1997 году новой Международной стандартной классификации образования — МСКО). До этого момента вся деятельность участников «Болонского клуба» игнорировала существование этих дипломов и концентрировалась вокруг согласования в их странах работы только тех университетов, которые присуждают академические дипломы типа «А».

Дадим небольшие объяснения по поводу дипломов «А» и «В».

Во второй половине ХХ века в развитых странах в разное время происходил переход от элитарного высшего образования, которое столетиями давали почти исключительно классические университеты, сперва к массовому, а позже — к общему. Даже в богатых странах не хватило средств для качественного обучения большей части молодежи по традиционным долгосрочным университетским программам. Затем возникло острое противоречие между потребностями рынков труда и тем, что им предлагали системы образования, между объемами образовательных бюджетов и тем, что было необходимо для обучения всей молодежи в университетах в течение 5—6 лет. Для разрешения этого противоречия и включения в процесс высшего образования малоспособной к академической учебе молодежи развитые страны применяют два главных средства:

1) Создание неуниверситетских высших школ с очень профессионализированными программами обучения (или подобных по задачам отделений в университетах).

2) Максимальное сокращение срока обучения по этим программам за счет ориентации подготовленных на них лиц на практическую, а не на аналитическую деятельность.

Есть еще одна важная тенденция, связанная с появлением дипломов типа «В». Почти все страны ЕС ликвидировали у себя традиционное профессионально-техническое образование и пытаются дать сперва среднее специальное, а позже — высшее профессиональное образование практически всей молодежи возрастной группы 16—23 лет. В большинстве стран — участников Болонского процесса высшее профессиональное образование по своим контингентам превышает сектор университетского образования, а роль в экономике выпускников с дипломами типа «В» постоянно растет. Именно это обстоятельство и заставляет ставить вопрос о распространении Болонского процесса и на профессиональный сектор европейского высшего образования.

Третьим мифом из «болонской» серии является уже упомянутое убеждение по поводу ориентации всего процесса на создание интегрированной и унифицированной системы высшего образования всей Европы, где передвижение студентов и научных работников будет чуть ли не автоматическим, поскольку все дипломы будут одинаковыми и будут признаваться во всех странах. В действительности же с самого начала речь шла о согласовании («гармонизации») только второстепенных и сугубо структурных аспектов учебного процесса части заведений, предлагающих студентам долгосрочные программы обучения, которые можно разделить на две части — бакалаврскую и магистерскую. В Болонской декларации содержатся рекомендации относительно продолжительности обеих стадий, принятия нового законодательства для ликвидации препятствий обменам студентами и пр., но ничего не говорится об обязательности выработки общих для всей Европы учебных планов по соответствующим дисциплинам и полной унификации учебных программ подготовки специалистов одинакового профиля.

Следующий миф — убеждение в том, что кредиты, модули и рейтинговое оценивание являются магическими средствами унификации образовательных систем с одновременным значительным повышением качества дипломов. Да очевидно — в случае сугубо формальной замены одних (астрономических часов) единиц измерения учебной работы студентов на другие (зачетные единицы, кредиты или что-нибудь другое) изменения будут так же несущественны, как переход в измерении роста новорожденных, детей и взрослых с сантиметров на дюймы.

Еще один миф — убежденность в том, что именно Болонский процесс станет магистральным путем оценивания и обеспечения качества европейского высшего образования. И здесь ознакомление со сделанным свидетельствует о том, что его участники «начали изучать этот вопрос» и искать деньги на небольшие по объему научно-практические программы анализа практики аккредитации университетов в разных странах Европы и сравнения рыночной стоимости их дипломов. На наш взгляд, частично эту тему еще лет двадцать тому назад почти исчерпали голландцы, создав удачный вариант общественно-государственного перманентного контроля качества работы вузов, который в 90-х годах поочередно стали вводить у себя все больше и больше европейских стран.

Вероятно, наиболее положительным аспектом Болонского процесса может стать образовательное сближение и объединение государств Европейского Союза и других стран, присоединившихся к нему в дальнейшем. Речь идет прежде всего о создании принципиально новой атмосферы открытости и сотрудничества всех европейских стран в такой чувствительной к националистическим проявлениям сфере, какой является высшее образование. Реальная интеграция Европы невозможна без определенного уровня интеграции образования и объединения возможностей научно-преподавательского персонала высших школ всех стран континента.