ДОРОГА В ЕВРОПУ ПО-УКРАИНСКИ: МАГИСТР- ДВОРНИК

Статья Александра Чубатенко в №39 «ЗН» вызвала большой резонанс. Неудивительно, что разговор корреспондента нашего еженедельника с заместителем министра образования и науки академиком Ярославом Яцкивом начался с обсуждения этой публикации.

«Я полностью соглашаюсь с депутатом Верховной Рады Александром Чубатенко, — подчеркнул Ярослав Степанович, — что нужно создавать технопарк по программному обеспечению. Не следует отставать от современного информационного общества. Тем более что сегодня для этого не обязательно эмигрировать — можно иметь свою фирму в виртуальном пространстве, создавать программные продукты и продавать их за границу.

Сейчас это делается отдельными коллективами, но, к сожалению, незаконно. Лучше это делать под руководством государства и чтобы были определенные льготы технопарку по программному обеспечению. Не так давно я выступал на конференции «Информационное общество в Украине», проводившейся на базе Национального технического университета «КПИ», и там привел пример: мы говорим — компьютеры в школу, в охрану здоровья, в культуру, но не подумали о... программном обеспечении компьютеров. На каком языке будет общаться молодежь, используя существующее программное обеспечение?.. В основном, на русском и английском. Имеем ли мы право так пренебрегать государственным языком? То есть необходима настоятельная работа в рамках того, о чем пишет Александр Чубатенко, — организации в Украине фирм по трансформации программного обеспечения на государственный язык. Это огромный рынок, это рабочие места для наших программистов, так как необходимо обеспечивать школы компьютерами с программным обеспечением на государственном языке».

Весной я встречался с Ярославом Яцкивом, когда он только начал работать на должности заместителя министра. Ярослав Степанович был преисполнен оптимизма и надежд. Сейчас середина осени. Холодно. Мрачно. Достаточно невеселый и изможденный вид и у академика, согласившегося тянуть нелегкий воз бюрократической работы. Он только что возвратился с зарубежной научной конференции, где выступал со своей научной работой. Спрашиваю о впечатлении от поездки.

— Больше всего меня поразила толпа наших молодых людей с высшим образованием, которые искали любую работу во Франции и других западных странах. Молодые научные работники, инженеры, учителя размещают объявления даже в церкви св. Владимира в Париже, в которых они сообщают, что готовы работать столярами, няньками, кем угодно... Чтобы попасть на Запад, они находят туристическое агентство и с туристической визой туда едут. Мои коллеги, ехавшие автобусом из Киева, рассказали, что до Парижа автобус был заполненный, но обратно ехали только 11 человек (вместо 45).

Говорят, что только в Португалии почти 10 тысяч наших молодых ребят с высшим образованием работают в различных строительных фирмах. Конечно нелегально. Мне было стыдно признаться в Париже, что я заместитель министра образования и науки. Остро ощущал свою вину — люди не могут найти работу в научной сфере, убегают из страны и работают на второстепенных работах.

— Но сейчас вы при власти. Что мешает вам сделать все необходимое, чтобы исправить ужасное положение?

— Суть вопроса сводится к тому, кто при власти. В самом деле, кто я — власть или научный работник? Как власть я должен быть в системе и работать по ее правилам. Как научный работник я вижу недостатки этих правил. Но моя обязанность как власти и как научного работника пытаться каким-то образом усовершенствовать существующие правила игры. Это очень нелегко. Рассмотрим прежде всего, что такое государственная научно-техническая политика.

На наивысшем уровне задекларировано инновационное и научно-техническое развитие Украины. Но когда наука финансируется на уровне 0,4% ВВП, она по крайней мере может только выживать. Только если наука имеет 1%, а оптимально более 1,7% от ВВП, она выступает в качестве движущей силы в экономическом развитии страны. Все эти года финансирование не позволяло науке действовать как движущей силе. Все ее силы были направлены лишь на выживание…

— Наши ученые, как это ни странно, наиболее медленно приспосабливаются к рыночной экономике. Они, пожалуй, не могут понять, что наука — такой же товар и чтобы его продвинуть на рынок, нужны пиаровские акции. Советская власть, кстати, хорошо это понимала и прилагала огромные усилия на рекламу науки (делала это с помощью всех существующих способов влияния: газет, журналов, кино), чтобы народ разрешал расходовать бюджетные средства на все новые и новые исследования. Другое дело, возвращались ли эти средства народу, но впечатление, что наука у нас занимается очень полезным и важным делом, для народа создавалось. Почему об этом не позаботитесь вы?

— Благодарю. Вы затронули самую больную для нас проблему. Наши западные коллеги на первое место в своей деятельности ставят вопрос: убедить общество в том, что только наука и научно- технологическая область могут вывести общество на передовые позиции. С этой целью осуществляется очень мощная работа в средствах массовой информации, на телевидении... Что на сегодня есть у нас?

Практически ничего! У нас нет ни одной телевизионной научно-познавательной программы. Был «Банк идей», но, насколько мне известно, его собираются ликвидировать совсем. И здесь я могу высказать критику в свой адрес, что мы в Министерстве образования и науки уделяем этой проблеме недостаточно внимания.

Сразу могу сказать: мы планируем обратиться к господину Вадиму Долганову с тем, чтобы все- таки создать научно-познавательную программу на первом канале украинского телевидения. Мы готовы финансово поддерживать такую деятельность и можем предложить два проекта. В одном будут представлены наши известные конструкторы, такие как Вячеслав Богуслаев, Станислав Конюхов и много других, которые изложат свою точку зрения относительно производства и что им необходимо, чтобы удержать позиции на мировом рынке. Со второй стороны, будут выступать такие научные работники, как Виктор Трефилов или Борис Патон, или люди из других наших прикладных научно- исследовательских институтов, которые покажут, чем они могут помочь той или иной сфере...

Вторая программа, которую я предложил, — о наших выдающихся корифеях, проживших замечательную жизнь и много сделавших. Возьмите хотя бы Семена Брауде — гениальный ученый, создавший декаметровую радиоастрономию в мире. Ему в январе будет 90 лет. Борису Лазареву — корифею в области физики твердого тела и сверхпроводимости уже за 90. Есть хирург-легенда Николай Амосов, много других уникальных людей. Мы хотим этих живых великанов науки каким-то образом показать людям, чтобы сохранить для будущих поколений портреты основателей научных школ. Я призываю и научных работников, и журналистов не пожалеть своего времени на популяризацию…

— Научная журналистика в современной Украине — больной вопрос: славная киностудия «Киевнаучфильм» погибла, научно-популярные журналы закрыты, немногих журналистов, которые хотят прийти на общее собрание НАНУ, процеживают сквозь густое сито, чтобы, не дай бог, что-то не написали о «порядках» в академии… Следовательно, давайте лучше выясним, что же все-таки мешает развиваться науке — возможно, у этих явлений общий корень?

— Государственная стратегия выживания науки, введенная много лет назад, оказалась ошибочной и не способной обеспечить качественные изменения. Не было силы, которая могла бы реформировать науку в целом. Было много постановлений, президентских указов, государственных решений и тому подобного, но фактически реформирование науки идет спонтанно, а не целенаправленно. Особых полномочий Министерство образования и науки не имеет. Парадокс, но чтобы мне в рамках моего бюджета финансировать какую-то работу, я должен получать разрешение... Минэкономики и Минфина.

Второй парадокс — чтобы выполнить какую-либо научно-исследовательскую работу, я должен объявлять тендер. Это нонсенс в науке. Я могу объявить конкурс, а тендер может быть на закупку какой- то продукции… Но есть решение, что на все, что по объему финансирования составляет более 5 тысяч, нужно обязательно организовывать тендер. Я должен месяцами играть с бумагами, чтобы дать кому-то работу, хотя знаю, что никто, кроме какой-то лаборатории или института, не может ее выполнить.

— Это досадно, но выход все же должен быть, не так ли?

— Что я сейчас могу делать в наиважнейшей сфере государственных научно-технических программ, если висит долг в сумме 20 с лишним миллионов за предыдущие годы? Когда в этом году лишь 50% финансирования. Когда сидим здесь и думаем, что делать: сообщать ли научным работникам, что мы не сможем выполнить соглашения, которые уже есть..

Мы разработали приоритеты развития науки и техники на следующие годы. Они были опубликованы для широкого обсуждения, потом провели серию «круглых столов» здесь, в министерстве, по всем направлениям, и мы сформулировали эти приоритеты.

Когда рассчитаемся с долгом по Фонду фундаментальных исследований, начнем два новых проекта. Один из них — поддержка молодых ученых. Дать хотя бы 20—30 солидных грантов по 100 тысяч гривен молодым ученым, чтобы они не искали работу где-то в коммерческих структурах или не выезжали за границу.

И второе — по ФФИ наработано большое количество научной информации. Чтобы этот труд не пропал зря, объявим конкурс на издание монографий. Надеемся издать 10—15 монографий еще в этом году. То есть, если вышел из заколдованного круга и ощущаешь, что можешь двигаться дальше, появляются перспективные дела.

Свои разработки мы представили в Кабинет министров. Когда их утвердят, они будут переданы в Верховную Раду. Мы надеемся, что это будет еще в этом году. Тогда мы, имея приоритеты, объявим государственный заказ и государственные программы в рамках тех приоритетов. Вопрос сейчас в том, выделит ли нам правительство деньги в следующем году на государственные программы.

Здесь есть две возможности. Я больше склонен к тому, чтобы не выделяли деньги на новые государственные программы, но чтобы в следующем году правительство предусмотрело возвращение нам долгов в размере 20—25 миллионов гривен, чтобы мы могли рассчитаться за все долги 1997—1999 годов, и если будут, то и 2000 года.

Государство не имеет права дискредитировать себя в глазах ученых, не платя за их работу. Лучше тогда не объявлять конкурсов. Как раз из-за этого принципа у меня такое болезненное отношение к тем соглашениям, которые подписал на новом месте. Нужно, чтобы наука срабатывала, чтобы не было, как сейчас, когда выполнение государственных программ фактически не дает никакого инновационного развития государству.

Одним из достижений моих «ста дней» является полностью открытая система распределения денег — их не делит заместитель министра. Финансы делят руководители научных советов по направлениям вместе с соответствующими представителями различных департаментов. Вся информация прозрачна и доступна. Мне не стыдно смотреть в глаза научным работникам, ибо я могу показать, что ни одной копейки не пошло на что-то непредусмотренное законом о бюджете. Мы можем сосредоточиться в 2001 году на подготовке внедрения того, что было наработано в государственных программах.

— Любопытно, какую роль, на ваш взгляд, будет играть наука в украинской экономике в ближайшее время?

— Украина имеет четыре варианта использования науки и соответственно четыре пути развития экономики. Первый спонтанно реализуется на протяжении последних лет. Он представляет собой медленное вырождение советской модели организации науки и сопровождается спонтанным реформированием научной сферы. Как при этом ведет себя экономика, видите сами.

Второй связан с более целенаправленным влиянием на процессы в науке. Он нацелен на то, чтобы реально сохранить научно-технический потенциал на основании адекватного государственного благоприятствования адаптации научной системы к рыночным условиям. При этом учитывается, что наша промышленность (частный сектор) еще не имеет возможности поддерживать научно-техническую область. Они не поднялись до такого уровня, как известные фирмы в развитых странах мира, финансирующие в основном все прикладные исследования. Там государство берет на себя финансирование лишь фундаментальных исследований и некоторые высокие прорывные технологии, которые на первых порах требуют рискованных вложений. У нас только государство пока что может и должно разработать механизмы, которые позволили бы это развивать.

Есть еще третий вариант, о котором и вспоминать не хотелось бы, ибо он предусматривает бесповоротную деградацию украинской научно-технической системы. Тогда мы скатимся в пропасть. Для этого, к сожалению, уже много сделано...

Четвертый вариант предусматривает возрождение научно-технического потенциала. Он состоит в положительном качественном изменении в режиме функционирования научной информации на макро- и микроуровне. Статья Александра Чубатенко именно об этом. В ней о технопарках правильно сказано. У нас уже есть технопарки, принятые на всех уровнях, и сейчас необходимо работать над тем, чтобы они заработали эффективно.

Вот эти четыре варианта у меня перед глазами. Я о них все время думаю. Хотел бы, чтобы был реализован четвертый вариант. Но не нужно забывать, что у нас есть признаки и двух других вариантов.

Если мы с вами проживем еще 100 дней, я обещаю вам сказать, какой вариант все же победил...