БОЮСЬ, ЧТО ВСЕ ЗНАЧИТЕЛЬНО СЛОЖНЕЕ

Статья народного депутата Александра Чубатенко меня приятно поразила своим полемическим задором. Некоторые моменты, о которых он пишет, — вполне справедливы. Вместе с тем, выскажу осторожное мнение, что все обстоит намного сложнее.

Автор строит модель подъема Украины на основе высоких технологий. Идею автора можно кратко изложить следующим образом. Программные продукты — самый популярный товар в мире. Коль скоро у нас есть интеллектуальный потенциал, давайте его использовать для создания программного продукта. Для этого нам нужны соответствующие законы и формы организации производства. Отсюда выводы: срочно принять нужные законы и внедрить новые формы производства.

Казалось бы — все бесспорно. Однако кроме производства есть и другие обязательные элементы логистики — сбыт, реклама, маркетинг. Все вместе они образуют инфраструктуру корпоративного бизнеса. Если такой инфраструктуры у государства нет, то существуют только два пути: либо попросить кого-то (иностранные компании) сделать это за нас (на взаимовыгодных условиях), либо делать это самостоятельно, найдя свою нишу. Автор предлагает синтез путей: и иностранные компании (например, Моторола), и свою нишу в форме разработки программного продукта. Но старая мудрость гласит: дьявол сидит в подробностях. Поэтому возьмем несколько ярких тезисов статьи и рассмотрим их сквозь призму подробностей сегодняшнего дня.

Автор утверждает, что наибольший спрос имеют программные продукты, но, увы, это не так. Дело в том, что структура мирового рынка информационных и коммуникационных технологий (ИКТ) серьезно изменилась. Если в 1985 году (на что ссылается автор в примере с Индией) подавляющий процент рынка приходился именно на программное обеспечение, то сегодня оно занимает только 10% рынка. Далее идут телекоммуникации (10%) и «старые добрые» компьютеры (18%). Обратите внимание, что сумма этих цифр составляет только 38%. Возникает вопрос, а где же недостающие 62% рынка?

Прежде чем ответить на этот вопрос, рассмотрим еще один существенный момент. Сегодня, при абсолютном росте объема всего рынка ИКТ, процент роста существенно снизился. Рост продолжается только в области технологий, которые предопределяют разнообразные удобства информационного общения (с 2% до 9,5% в 2000 г.).

Вот вам и ответ по поводу «пропавших» 62%. В структуре современного рынка — это «ненавязчивый» информационный сервис в Интернет и «все-все-все», что с ним связано. Вот они — новые «ниши», которые нам следует пытаться заполнять. Только как?

Сегодня распределение долей рынка ИКТ среди стран мира таково: США — 36%, Европа — 30%, Япония — 11%, остальной мир — 23%. Восточная Европа занимает на этом рынке менее 1%!

Что, в мире уже отменили конкуренцию и нам априори предоставлен «эксклюзив»?

С 1966 по 2000 гг. развитые страны неоднократно испытывали локальные кризисы «убытков переходных эпох», связанные с моральным устареванием ИКТ. Вот только одна оценка: 1966 г., переход к мейнфреймам принес убытки в 100 млн. долл.; 1972 г., переход к мини-компьютерам — уже 5 млрд. долл.; 1976 г., переход к сетевым системам — 150 млрд. долл.; 1983 г., переход на персональные компьютеры — 650 млрд. долл.; наконец — 1993 г., переход Интернет на WWW — убытки в 3 триллиона долл.

Отсюда вывод: основным макроэкономическим фактором собственного развития с точки зрения стран «первого мира» является продажа морально устаревшего оборудования в слабо развитые страны. Примеры: «переходная эпоха» 1993 года, связанная с сетевыми технологиями, привела к закрытию СОСОМ, а с 1999 г. США увеличили квоты на вывоз высоких технологий в страны с «переходной экономикой». Очевидно, что в технопарки будут «сбрасывать» те ИКТ, на которое будет дано разрешение Сената США. В «эксклюзивные» разработчики мы вряд ли попадем сразу, даже при всех наших талантах. Вот почему «им» значительно выгоднее «утянуть мозги» (причем не все, а только нужные), чем развивать их здесь.

Кроме того, в западных странах разработаны варианты решения проблемы «переходных эпох» за счет внутренних резервов, а именно: наращивание потенциала ИКТ за счет бюджета (так называемые государственные программы информатизации, например Интернет-2); создание новых бизнес-моделей; разработка «радикальных инноваций» (например, управление знаниями). Ведущие страны используют эти формы одновременно, а бедные — «по карману», с учетом бюджета и влияния традиционных институтов науки и образования — официальных учреждений «организации интеллекта» как производительной силы.

Вот почему мою радость по поводу энтузиазма Александра Чубатенко в отношении технопарков омрачают «воспоминания о будущем» печальноизвестной Национальной программы информатизации, на которую программа технопарков внешне очень похожа. Камнем преткновения будут традиционные структуры официальной науки.

Иными словами: если деньги на технопарки и появятся (даже в виде стартового капитала), то сомнительно, что ими воспользуются «играющие» субъекты рынка ИКТ. Скорее всего, эти средства будут отданы для «поддержания штанов» юридическим и физическим лицам, уходящим в геронтологические дали «естественной убыли».

Что же касается организации больших компаний по производству программных продуктов в Украине, то в этом я сильно сомневаюсь. Из организаций, знающих не понаслышке, что такое «полный цикл создания программного продукта», лично я знаю только команду Института программных систем чл.-корр. Ф.И. Андона, КПИ, КГУ да еще пару региональных институтов. Зато знаю много небольших компаний, плодотворно и самостоятельно работающих «за бугром» на очень высоком уровне и сейчас. Впрочем, об этом пишет сам Александр Чубатенко и с его цифрами я полностью согласен.

Среди читателей наверняка найдется такой, кто, познакомившись с моей аргументацией, скажет нечто подобное: «Оппоненты тянут одеяло на себя — Чубатенко о программном обеспечении, Азаров — про Интернет». Конечно, это далеко не так, тем более что в статье Чубатенко упоминаются «Интернет- технологии».

Напомню такому читателю еще раз, что 62% мирового рынка ИКТ — это информационные услуги Интернет и все, что с ним связано. Вырывать из системы связей всей отрасли ИКТ только программное обеспечение — недальновидно, тем более что интеллектуальный потенциал наших молодых людей сегодня лежит не только в области традиционного программирования, но в большей степени в области содержания информации в Интернет (контент) — Wеb-дизайне, Wеb-СМИ, интерактивной графике, интеллектуальных мобильных агентах и многом другом, что зависит от тенденций Интернет. Если речь идет о тезисе «давайте нам заказы, и мы их выполним» — то нас очень скоро ожидает технологическое иждивенчество от западных ИКТ. А если речь идет о «собственных разработках» — то это право еще следует заслужить.

Как это сделать? Александр Чубатенко предлагает идею технопарков. Идея — не нова. Внешне она проста и изящна, но ее реализация лежит далеко за пределами «интеллектуального прорыва» — в области чистых спекуляций.

Дело в том, что обычная практика использования технопарков (например, в Турции или в Израиле) связана с фактической организацией постоянно действующих демонстрационных площадей, на которых в единственном экземпляре представлены революционные технологические разработки (или прототипы) передовых специалистов. Разумеется, эти специалисты получают возможность реализовать свои знания и умения, но сами-то технопарки должны существовать и оплачивать услуги этих специалистов не за счет государства, а за счет инвесторов. А их следует привлечь! Потенциальные инвесторы и владельцы так называемого венчурного капитала знакомятся в технопарках с подобными разработками и выкупают права (авторские, интеллектуальную собственность и т.п.) с целью дальнейшей перепродажи соответствующим международным индустриально-финансовым группам. Последние постоянно заинтересованы в организации производства новых товаров и услуг и доверяют компетенции этих инвесторов, как своим долгосрочным партнерам. Прокрутка операций купли-продажи инноваций может производиться несколько раз, пока искусственно взвинченные цены на результаты не достигнут реальных границ.

Во всех подобных сделках (вплоть до отчуждения права собственности) технопарки принимают финансовое долевое участие, которое оценивается в акциях или прямых прибылях. Для современного анализа и контроля деятельности технопарков — в том «глобальном» аспекте, как его видит Александр Чубатенко, нам нужен выход на рынки ценных бумаг в области высоких технологий. Иначе нас попросту «надуют».

Вот почему создание или наличие самих технопарков и «иже с ними» само по себе, без законодательно обоснованных гарантий для венчурного капитала и выхода на рынки ценных бумаг нам ничего не дадут. Да и сам венчурный капитал должен быть уверен в таких законодательных гарантиях, как свободный ввоз-вывоз капитала, свободное приобретение прав на интеллектуальную собственность и наличие того же рынка ценных бумаг. Нам же еще только предстоит вырастить поколение собственных толковых биржевиков. Поколение! Вот эти-то вопросы и предстоит решать законодательно. В этой связи мне представляется совершенно бесперспективным бессистемное написание законов только для одного сектора рынка ИКТ, вырывая его из контекста развития всей отрасли ИКТ.

А теперь другой вопрос — является ли Интернет фактором экономического подъема в Украине или это только видимость? Положительный ответ на этот вопрос следует из Указа Президента Украины № 928 от 31 июля 2000 года «Про заходи щодо розвитку національної складової глобальної інформаційної мережі Інтернет та забезпечення широкого доступу до цієї мережі в Україні».

Указ Президента, бесспорно, прогрессивный шаг на пути современного понимания проблем развития Интернет, однако особенность эпохи требует, чтобы этот шаг ознаменовал собой не просто отход от официализации интересов временных групп, а начало партнерских отношений с основными субъектами рынка, способствовал истинному прогрессу украинского Интернет и становлению всей экономики Украины.

Именно для этого и должна быть создана Концепция развития Интернет в Украине. Она должна показать те основные направления и сформулировать те программы экономического развития отрасли ИКТ в целом, которые будут затем оформлены в правовом поле в виде системы взаимосвязанных законов.

Представим себе, что программа Алесандра Чубатенко полностью реализована, причем в режиме «наибольшего благоприятствования». Сколько на это уйдет времени? Не менее двух-трех лет. К тому времени все изменится. Кроме того, не следует забывать фактор Черномырдина «хотели, как лучше...».

Много лет назад Президент Украины уже предлагал очень правильное и своевременное решение — Национальное агентство по информатизации, которое, кстати, и было призвано решать аналогичные проблемы. Идея была блестящей, но ее профессионально-идеологическое воплощение привело к полному провалу. Агентства больше нет, но и виновных не нашлось.

Александр Чубатенко вправе упрекнуть меня в том, что я критикую, не предлагая. Дабы предвосхитить такое обвинение, я еще раз намечу контуры реалистической программы действий, о которой уже говорил выше. Начну с того, что я считаю бесперспективным хаотическое и бессистемное нагромождение любых законов, как бы «прогрессивно» они ни звучали. Необходима системная разработка Указа Президента № 928 от 31 июля 2000 года «Про заходи щодо розвитку національної складової глобальної інформаційної мережі Інтернет та забезпечення широкого доступу до цієї мережі в Україні», то есть построение на его основе Концепции — не в форме покрытого пылью документа, а именно как «бизнес-плана» (в Кабинете министров над этим вопросом уже серьезно работают). Только затем следует перейти к законотворчеству — созданию системы законов для всей отрасти ИКТ.

Если этого не произойдет, то после 2003 года — тотального перехода развитых стран на электронную коммерцию — структура мирового рынка ИКТ кардинально изменится в очередной раз. Однако на сей раз — последствия будут более драматичными.