Болонский процесс или сицилийский тупик?

Не первый год ректоры нескольких университетов, в том числе и ректор-министр И.Вакарчук, лоббируют изменения в Законе «О высшем образовании», направленные на автономизацию вузов. В июне состоялись слушания в комитете Верховной Рады по вопросам науки и образования, на которых обсуждался проект новой редакции закона, представленный МОН. Министр определил цель изменений следующим образом: «Приведение законодательства Украины по высшему образованию к требованиям европейского законодательства, соответствующего Болонскому процессу». Что же хочет МОН изменить в законе, и действительно ли его предложения европейские, или же они — только ширма для реализации другой цели?

С формальной точки зрения, ряд предложений, так сказать чисто технического характера, касаются Болонской декларации: трехступенчатое образование, типы учебных заведений, внешнее тестирование и т.п. Но не это главное в новациях. Проект изменений явно отражает интересы ректоров. Сделаем обзор ключевых предложений законопроекта, вызывающих возражения; они не прописаны в международных документах Болонского процесса, а являются доморощенными предложениями наших чиновников, «упакованными» ими вкупе с болонскими инициативами (текст последнего проекта новой редакции закона размещен на сайте МОН 10.12.08 — http://www.mon.gov.ua/.

Коммерциализация вузов. Ректоры станут нуворишами

МОН, в частности, предлагает исключить из закона норму ст.23 о том, что не менее 51% студентов должны приниматься в вуз на бесплатную форму обучения. Этим распахиваются двери для полной коммерциализации выс­шего образования, ведь процент студентов платной формы вместо 49 может быть доведен и до 99%.

Ректоры прописывают для себя право (формально — для вуза) использовать средства вуза для ведения хозяйственной деятельности (читай — бизнеса), открывать счета, пользоваться банковскими кредитами, приобретать без тендера товары, работы и услуги за средства вуза, использовать права на интеллектуальную собст­вен­ность, созданную в вузе (ст. 63). Следовательно, научные разработки, созданные учеными или группой ученых, могут стать не их собственностью, а собственностью вуза, фактически — его руководителя? Ректоры хотят, чтобы их вузы были учредителями юридических лиц не только для учебно-научно-производственной, инновационной деятельности вуза, но и юрлиц, «содействующих достижению других... уставных целей». (ст. 23). В предыдущем проекте речь прямо шла о предпринимательских структурах и специальных (благотворительных) фондах, теперь этот бизнес завернули в расплывчатые формулировки.

Уже сейчас в законе имеется норма, согласно которой за вузом «закрепляются на правах оперативного управления или передаются в собственность здания, сооружения, имущественные комплексы, оборудование, а также прочее необходимое имущество» (ст. 63, п.1). В проекте новой редакции в этот список добавили земельные участки. Следовательно, ректоры добиваются, чтобы их вотчинам были переданы в собственность земельные участки, которые сейчас закреплены за вузами. Ввиду отсутствия действенных противовесов ректорам, они станут распорядителями огромной ценности — земли как собст­венности, преимущественно в областных центрах. Закон гласит, что имущество, переданное в оперативное управление вузу, не подлежит изъятию или передаче любым предприятиям, учреждениям, организациям, кроме случаев, предусмотренных законодательством (ст. 63, п.2). Но ведь предыдущий процитированный пункт этой статьи как раз и допускает передачу в собственность вузу всего и вся. Запрет на передачу, продажу зданий и т.п. касается только того, что передано в оперативное управление, следовательно, все это не касается имущества, земли и зданий, переданных в собственность (см. выше, ст. 63). Таким образом, все это может быть передано, продано, заложено, утрачено «на законных основаниях» при применении руководством внешне легальных, а по сути — коррупционных схем.

«Полномочия владельца (владельцев) по распоряжению государственным имуществом в системе высшего образования реализуются в соответствии с законодательством Украины» — ст. 63, п.4 проекта; (владельцем государственных (национальных) вузов является государство в лице министерств). На первый взгляд, несущественная замена слова «законами» — в действующем законе на «законодательством» — в проекте является едва ли не ключевой во всей затее с новой редакцией закона. Чуть упрощенный сценарий может быть следующим: завтра министр издаст положение, согласно которому вуз или ректор может приватизировать вуз или превратить его в чисто коммерческое предприятие, в котором вся прибыль будет принадлежать одному лицу или небольшой группе, — согласно схеме разгосударствления экономики и превращения хозноменклатуры в нуворишей. После регистрации Минюстом документ становится частью законодательства. Я не против того, чтобы вузы занимались бизнесом, особенно сочетающимся с наукой. Но ректоры станут фактическими и бесконтрольными распорядителями, а то и обладателями значительных средств, заработанных государст­венными мегавузами, созданными в результате административно-келейного, нерыночного поглощения других вузов.

Автономия от законов. Гигантомания и «железный закон олигархии»

Принцип автономии предлагается сделать едва ли не центральным в деятельности вуза, а наполнение этого понятия — безгранично и определяется не законом, а, опять-таки, «законодательством об образовании», то есть подзаконными актами МОН. Автономия вуза определяется как «осуществление учебной, научной, финансово-хозяйственной и иной деятельности, самостоятельного отбора и расстановки кадров и т.п. в соответствии и в пределах, определенных законодательством об образовании» (ст.1 проекта), то есть тем, что напишет МОН. Авторы вписали в проект хитрую детальку: «Права государственного вуза, предусмотренные настоящим законом, определяющие его автономию, не могут быть ограничены другими законами» (ст. 2). Но ведь пределы этих прав будет определять подзаконный акт МОН, выходит, он не может ограничиваться другими законами, следовательно — становится над ними? Автономия «в натуре» превращается в автономию от законов (в которых находят и сознательно делают бреши, заполняя их ведомственными, а то и корпоративными «понятиями»), в распоряжение имуществом, финансами и кадрами без оглядки на законы, заменяемые ведомственными актами, а то и прихотью руководства.

В проекте закона и в выступлениях министра, председателя комитета ВР по вопросам науки и образования проводится идея укрупнения вузов посредством объединения, поглощения, присоединения мелких к крупным. Аргумент следующий: в ряде стран вузов значительно меньше, у нас — слишком много: более 900 (но сюда включают и все негосударственные, и училища и колледжи І—ІІ уровней аккредитации); они маломощны для инноваций, науки, современного обучения. Может, и так, хотя на Западе большая часть изобретений продуцируется как раз мелкими фирмами, восприимчивыми к инновациям. Но в наших условиях причина тяги к укрупнению видится в ином: крупные вузы стали полуфеодальными ректорскими вотчинами и, по законам разрастания бюрократических организаций, стремятся к разбуханию посредством поглощения других на нерынковой, административной основе, при поддержке властей, что похоже на государственное рейдерство. Если уж вузы коммерциализируются и автономизируются, то почему бы не придать процессу объединения рыночный и демократический характер: кто не в состоянии конкурировать, теряет студентов и преподавателей, — добровольно объединяется с другими, присоединяется к более сильным. Но для этого нужна и настоящая внутривузовская демократия, чтобы ректор, заинтересованный в сохранении за собой статуса босса неэффективного «своего» вуза, не смог в дальнейшем навязывать коллективу сохранение существующего положения вещей. Но проект направлен в противоположную сторону — в сторону усиления власти ректора.

Уже просматриваются признаки очередной административно-бюрократической кампании-гиган­томании по укрупнению и поглощению. Из проекта изъята норма закона о добровольности объединения учебно-научно-производственных комплексов, создаваемых вузами (ст. 25,п.3). Еще Монтескье указывал: у средних по размеру стран больше шансов быть демократиями, а крупные империи тяготеют к диктатуре. По «железному закону олигархии» Р.Михельса, если численность организации превышает критическую величину, она деградирует к олигархии. Уже сейчас наши крупные университеты являются авторитарными организациями, где решение всех вопросов, кроме мелочных, замкнуто на ректоре, непосредственное обращение к которому считается «перескакиванием через голову» начальника, личный прием — раз в месяц, и то не всегда.

В первом варианте проекта закона, появившегося весной, было сногсшибательное предложение вообще отменить норму об избрании на должность ректора на пять (семь) лет. То есть предлагалось ректора, как Папу Римского (идем в Европу!), избирать пожизненно. Впрочем, опомнились: ограничение для пребывания на должности ректора двумя сроками подряд имеется в программе правительства, поэтому в ст. 39 последнего проекта его повторили, а этот гротескный пункт убрали. Видимо, ограничение будет касаться только будущих сроков, — вспомним «выдающееся» юридическое заключение известной юридической академии, а потом и КС, о том, что отсчет кучмовских сроков начинается со времени принятия Конституции.

Наблюдательный совет станет совещательным общественным органом, избранным ученым советом вуза (читай — ректором). Следовательно, и «наблюдательный» совет, став клубом личных друзей ректора, сможет только наблюдать, а не быть ему представительским противовесом. А впрочем, эти наблюдательные советы и сейчас — полувиртуальные списки из свадебных генералов или «заглядывательные» советы (заглядывают в рот ректору). Как следствие квазидемократической системы в вузах, фактической целью ректора и остального руководства, неизменных в течение двадцати лет и объединенных в «семью», становятся не настоящие образовательные и научные достижения, а их имитация ради пожизненного самосохранения на должности с максимально выгодным для себя ее использованием. Убедительное свидетельство этого — абсолютный цинизм в отборе на должности преподавателей. Скорее верблюд пролезет сквозь игольное ушко, нежели в наши прогнившие «храмы образования» примут на работу независимого преподавателя, даже нобелевского лауреата, если того не желает начальник: через псевдоконкурс гарантированно пройдет его серенький протеже. МОН об этом побеспокоился. Специалист, придя в наши вузы с намерением быть преподавателем, видит там не Болонский процесс, а сицилийский тупик.

Преподаватель — послушная машина с ручным управлением

Министр предлагает исключить из действующего закона норму о том, что «на должности научно-педагогических работников избираются по конкурсу, как правило, лица, имеющие научные степени или ученые звания…» (ст. 48, п.3); об избрании по конкурсу остается беглое упоминание, в другом пункте, — только для профессорско-преподавательских должностей и завкафедрами: при замещении вакантных должностей заключению трудового договора (контракта) предшествует конкурс­ный отбор (ст. 48, п.4). Руководи­теля кафедры предлагают избирать не на 5 (7) лет, как сейчас, а до 5 (7) лет — еще одна мелочь ручного управления (ст.30, п.2). Ректоры желают сами назначать проректоров (просто по согласованию с ученым советом, а не по конкурсу), ст. 32, п.2 проекта. Это еще один шаг к легализации все­властия ректоров, впрочем — указанная статья закона, касающаяся проректоров как научно-педагогических работников, по вине ректоров и МОН сейчас фактически мертва. Своих замов ректоры, нарушая закон, назначают (по формальному согласию ученого совета или даже без оного). А теперь и закон хотят приспособить под привычку «подбирать себе команду».

Чиновникам от образования еще далека перестроечная идея «научиться руководить в условиях демократии». Им ближе древний афоризм — «и дурак может управлять при диктатуре». Не случайно на протяжении последнего десятилетия ректоры назначают себе замов преимущественно без докторской степени, чтобы не было рядом сильных конкурентов. Ректоры на каждом шагу нарушают норму закона о конкурсном избрании научно-педагогических работников — или не объявляют конкурс вообще, или проводят по псевдоконкурсу человечка начальника. По данным Генпрокуратуры, в 2005 году в 10 из 20 проверенных прокуратурой харьковских вузах установлены нарушения закона. Но ни один ректор не получил от МОН даже выговора. А вот и «новация»: «В исключительных случаях вакантные должности научно-педагогических работников могут замещаться по трудовому договору до проведения конкурсного замещения этих должностей в текущем учебном году» (ст. 48, п.4). На практике исключения станут правилом: в сентябре возьмут «своего» без конкурса, а проведут его формально в конце учебного года, легализировав как такого, которого «мы знаем», а «чужого» под этим поводом отвергнут. Никакого оправдания такому предложению нет, достаточно было бы, в порядке исключения, — с немедленным объявлением конкурса.

Авторы изменений в законе декларируют свои предложения как способствующие научной, инновационной деятельности вуза. Но вот их конкретное предложение: изъять норму закона о том, как осуществляется научно-техническая деятельность вуза, в частности о том, что «научная и научно-техническая деятельность вуза обеспечивается через […] проведение и выполнение научно-педагогическими работниками научных исследований в пределах основного рабочего времени» (ст. 61, п.2). Значит, в основное рабочее время научными исследованиями в вузе нельзя будет заниматься, или, по крайней мере, за это нельзя будет платить? Публикации в большинстве наших научных журналов — за собственные средства, участие в научных конференциях — тоже. Наукой нужно заниматься только после работы — безвозмездно и платя за статьи?

Докторантура из закона изымается (ст. 53), зато, похоже, все нынешние кандидаты всех наук станут «докторами философии». Автор диссертации по проблемам канализации тоже станет «доктором философии». Бедная философия — то ли смеяться, то ли пла­кать ей над этим слизыванием названий, практикуемых в некоторых странах? Институт док­торов наук не то чтобы ликвидиру­ется, но в дальнейшем докторами наук предлагается называть тех, кто «получил национальное и меж­дународное признание» (ст. 58 проекта). Быть может, некоторым чиновникам из числа докторов наук, у которых, конечно, нет никакого международного признания, хочется уменьшить количество новых конкурентов завышенными претензиями к ним. Трамвайный синдром: сам влез, а другим кричит: «Куда вы претесь, трамвай не резиновый!»

Вот тебе, студент, и Вакарчуков день!

В действующем законе есть право студентов переходить: 1) с одного направления подготовки на другое; 2) с одной специальности на другую; 3) из одного вуза в другой; порядок перевода определяет МОН.(ст. 45, п.4). За шесть лет МОН так и не выполнил эту норму закона, порядок не определен, действует устаревшее положение Минобразования (от 15.07.96), запрещающее переход с одной специальности или направления подготовки на другие студентам, учащимся на специалиста и магистра. Как теперь действует МОН? По логике — тем хуже для закона: эту норму вообще планируют выбросить. А из трех вышеупомянутых возможностей перехода министр предлагает оставить только одну последнюю: хочешь куда-то переходить — катись, только в другой вуз «в пределах соответствующего направления (специальности)». Вот тебе, бабушка, и Юрьев день; вот тебе, студент, и Вакарчуков день! А в декларациях — «Болонский процесс», «евромобильность»: мол, сегодня учишься в Кобеляках, а завтра — в Париже! На самом деле — неафишируемая попытка закрепощения студента. О какой Сорбонне ему мечтать, если он не будет иметь права перехода на иную специальность даже в своем вузе!

Самый важный для студентов момент — переход с контрактной формы обучения на бюджетную. Вместо четкого нормирования того, что столько-то процентов самых успевающих студентов, по результатам ежегодной экзаменационной сессии, переводятся с платной формы на бесплатную, а столько же самых неуспевающих — с бесплатной на платную, проект даже не упоминает о таком праве ни в статье о правах студентов (ст. 54), ни в пункте о возможности перехода (ст. 45, п.4). Са­мый актуальный вопрос отдается на произвольный откуп начальства при участии органа студенческого самоуправления (ст. 38, п.8), что создает стимул не для отличников, а для подковерных связей, коррупции, раздора между студентами, становится рычагом в руках руководства для достижения «послушания» студентов. Разреклами­рованное студенческое самоуправление, кроме указанной функции, — участие в поселении, выселении из общежития, и этим его сфера в принятии решений ограничивается (ст. 38, п.8). Полномочия студенческого самоуправления предлагается определять неким «Поло­жением» о нем в конкретном вузе (ст. 38, п.5), будто оно может заполнить лакуну в законе.

Зато список конкретных оснований для отчисления студентов из вуза расширился с трех до семи пунктов, в частности: «завершение обучения по соответствующей образовательно-профессиональной (образовательно-научной) программе» (ст. 45 проекта). Это значит, что студент фактически дважды поступает в вуз — сначала по результатам тестирования и еще чего-то, но это дает только бакалавра — незаконченное высшее образование, «предбанник» высшего; студент отчисляется из вуза, а потом вновь может поступить в вуз, сдав экзамены для учебы на магистра — уже без разрекламированного внешнего тестирования. Еще причины для отчисления студента: «нарушение правил внутреннего распорядка вуза»; «состояние здоровья, на основании заключения врачебно-консультативной комиссии» (ст. 45 проекта). Кстати, а почему бы не записать это и в основания для освобождения от должности ректора? Тем более, если ему восьмой десяток...

Недавно итальянские просвещенцы, вместо того, чтобы заниматься, как мы, одобрямсом всяких болонско-чиновнических про­жектов, вышли на общенациональную забастовку и мощные демонстрации протеста против планов своего правительства по поводу реформ образования. Сегодня забастовки охватили и греческие вузы. Вот такие «болонские» процессы нам нужны, такой европейскости, активности и достоинства преподавателей и студентов нам катастрофически не хватает. Потому-то и силятся чиновники, не встречая сопротивления, вместо выполнения — ухудшать то Конституцию, то законы.