ОХОТНИКИ ЗА ИСТИННЫМ МУМИЕ

Создание творческого производственного предприятия Союза кинематографистов Украины под названием «Просвітницьке кіно України» несет в себе некое символическое начало — ведь когда-то и вся знаменитая школа научного кино Украины зародилась в недрах студии, поначалу снимавшей учебные фильмы. Не станет ли и это новое предприятие Союза кинематографистов столь же благодатной почвой для взращивания будущего научного кино, каким явилась в свое время учебная студия?

— Студия существует уже пять лет, и сказать, что она жирует, нельзя, — считает ее художественный руководитель режиссер Георгий Давиденко. За это время сделано 12 фильмов. Единственный из них финансировало Министерство культуры Украины. Это 30-минутная телевизионная лента «Катарсис», посвященная животному миру Чернобыля. О фильме написали теплые рецензии критики в ведущих украинских газетах. Но это не принесло никаких дивидендов — наши заявки на массовый экран не включены ни в какие планы.

Это вдвойне грустно, потому что чернобыльская тема буквально выстрадана студией. Немаловажно и то, что фактически половина творческих работников нашей студии родом из-под Чернобыля. Мы и сейчас живем значительную часть года там. Уж кому-кому, а нам хорошо знакомы все нюансы темы. Оглядываясь на то, как когда-то «Киевнаучфильм» почти мгновенно поднялся «из грязи в князи», могу утверждать, что и сейчас можно повторить успех — его принесут съемки лент о животном мире в чернобыльской зоне.

— Георгий Иванович, вы учитываете то обстоятельство, что тема о животных в последнее время революционно преобразовалась — просто чудеса показывает при съемке змей и крокодилов австралийская телевизионная группа, замечательно работают сейчас с дикими животными американские кинематографисты, великолепную аппаратуру специально для таких съемок разработали англичане. Неужели вы сможете конкурировать с ними?

— Еще каких-нибудь тридцать лет назад в мире не было равных киевским кинематографистам в работе с животными. Конечно, за это время много воды утекло, западные кинематографисты и телевизионщики профессионально выросли. Но что мешает нам это все возродить? Нужно понять, что в Украине есть уникальный островок природы — чернобыльская зона. Здесь звери чувствуют себя как в своеобразном заповеднике. Почему бы нам не взяться за реализацию этой темы? Тем более что она уже раскручена в мировой прессе, и нам остается лишь снять и выставить продукцию на мировой телерынок. Уверен, что сегодня это наилучший, наикратчайший, возможно, единственный для нас шанс попасть туда при нашем безденежье в кинематографе...

— Привлекательность темы осознается мировым телевидением. Но... проводить съемки в Зоне желающих среди иностранных кинооператоров нет. Оно и понятно — это крайне опасно...

— Кроме того, нужен немалый опыт. Мы его нарабатывали десятилетиями. Обидно, если он уйдет вместе со старшим поколением кинематографистов, которые сейчас отстранены от съемок в силу разных причин. А о том, чего можно достичь, легко понять, если вспомнить работы А.Серебренникова — «Загадочный мир животных», «Крокодилы как крокодилы», «В гости к носорогам» и многие другие картины, получившие в свое время колоссальный прокат.

Мы подружились с Альмаром на съемках маленького эпизода — нам, молодым кинематографистам, поручили снять степного орла, раздирающего зайца. Для этого мы построили в Аскании-Нова шалаш недалеко от гнезда орла. В гнезде было трое орлят. Оставили Альмара в шалаше и ушли. Однако орел не прилетел — он «вычислил» Алика в шалаше. На следующий день мы применили секрет — направились к шалашу гуськом, прижавшись друг к другу. Передвигались таким образом более километра. Оставили Алика в шалаше, вскоре так же гуськом ушли. Расчет был на то, что орел, паривший в высоте, не поймет — в шалаше остался оператор. Но он и на этот раз определил, сколько нас, и не прилетел. Нам пришлось долго мудрить, чтобы убедить орла в наших добрых намерениях. В конце концов удалось подбросить ему кролика, и Алик из шалаша снял сцену, когда степной хищник разрывает «зайца» и кормит орлят. Эпизод получился превосходный.

Пожалуй, наибольшее число фильмов с Аликом мы сняли для «Альманаха кинопутешествий». Мы всегда искали тему, о которой еще не рассказывал в кино никто. Нам удалось снять племя кхаси, в котором еще существуют... остатки матриархата. Глава племени — мать. Кхаси живут в горах на востоке Гималаев, в Индии. Здесь самое мокрое место на земном шаре. Принимали нас в племени прекрасно — хозяева зарезали белого козла и два дня гуляли. Принцесса подавала еду, принц-школьник носил нам штатив на съемках. На западе Гималаев в долине, находящейся в горах, живет еще более удивительное племя хунза-куты, что в переводе означает «абрикосовое племя», или племя без животов. Они очень закалены — юноши обязательно проходят соревнование — у кого на морозе быстрее высохнет... простыня на голом теле. У невест высокие требования к жениху — если у него нет шести абрикосовых деревьев, она за него замуж не выйдет. Здесь женятся и выходят замуж только за людей из своего племени. У них строгая мораль. За последние сто лет зарегистрирована лишь одна супружеская измена. С нарушителями моральных норм поступили сурово — сожгли дом, в котором состоялось прелюбодеяние. Затем ее и его выгнали из племени, мол, ваши родственники видеть вас не хотят... К сожалению, из-за волнений в Кашмире этот фильм так и не удалось снять.

Среди неснятых остался и фильм о настоящем мумие. У нас почему-то считают, что мумие — это старый, долго лежавший помет птиц, который находят где-то в Средней Азии. Однако он не имеет никакого отношения к истинному мумие. В Гималаях мумие, или кровь камня, находят высоко в горах. Такие шарики образуются из жидкости, сотнями лет вытекающей из трещин в камнях. Местные знахари на осликах привозят эти маслянистые шарики в долину. У меня с тех времен сохранилась половинка такого шарика. Это меня спасает, когда возникают проблемы со здоровьем.

Мы сняли за границей 13 фильмов — это были рекламные однодневки, которые душу не грели. В 1968 году мы с Альмаром поехали в Индию снимать очередное рекламное кино. И тут на свой страх и риск взялись снимать йогов. В то время это было занятием, скажем мягко, рисковым — йога в Стране Советов была чем-то непозволительным. И все же мы сняли самый популярный фильм студии — «Индийские йоги. Кто они?»

— Да, мистические восточные учения пугали наших идеологов, хотя голые йоги в набедренных повязках очень смахивали на пролетариев и должны были быть близкими по духу гражданам первого в мире государства рабочих и крестьян. К счастью, вы ухитрились сделать не только «Йогов...», затем последовал фильм «Индия отражается в Ганге» и немало других, достаточно ярких и запоминающихся...

— Мы должны были делать рекламные фильмы, а массовый экран снимали по инициативе режиссера и на энтузиазме группы, которая соглашалась работать «за спасибо».

— В то время и появился термин «подпольное кино». Его запустил в обиход в конце 60-х главный редактор «Киевнаучфильма» Евгений Загданский. Тогда нескольким украинским режиссерам удалось снять параллельно с запланированными и утвержденными Госкомитетом кино (процедура контроля была чрезвычайно жесткой) материал для нескольких выдающихся картин. Достаточно вспомнить, что таким «левым» фильмом был получивший бесчисленное количество наград «Гимнаст» Тимура Золоева. Таким же полулегальным путем начал снимать свои первые ленты Владимир Хмельницкий и некоторые другие наиболее смелые режиссеры студии. Эффект превзошел всякие ожидания — урожай призов с фестивалей рос необыкновенно быстро. Картины продавались за рубеж. Впрочем, недолго музыка играла...

Киногруппы отдавали себе отчет в том, что ходят по лезвию бритвы, и делали все, чтобы не провоцировать «компетентные органы» — снимали темы, далекие от политики. К примеру, когда я брал в 70-м году киноинтервью у Андрея Сахарова, 50 минут перед камерой вел беседу только об экологии, о состоянии нашей планеты через 20 лет. И тем не менее скандал не заставил себя ждать. Не знаю, связано это было с тем интервью или же подпольное, то бишь неконтролируемое на всех стадиях кинопроизводства кино все равно было обречено, но однажды Евгений Загданский сообщил каждому, чтобы мы забыли о «подпольном» кино. Теперь все будем делать по плану, утвержденному в Госкино...

Казалось бы, сейчас никто уже не мешает делать кино таким, каким оно видится творцам, но вот незадача — сейчас неигровые фильмы заказываются, в основном, богатыми людьми или подконтрольными им организациями. Диктат в этом случае такой, какой и не снился КГБ с Госкино вместе взятыми. Допускаю, что со временем появятся фонды, которые будут отпускать деньги на экспериментальные фильмы, что деньги будут выделять не только режиссерам со званием «народный», но и простым студентам и выпускникам киновузов. Возможно, нашим молодым кинематографистам удастся пробиться к западным фондам и снимать кино на их щедрые деньги. Возможно...

Но пока настанет это счастливое время, не мешает вспомнить и благой опыт советского времени, в частности, опыт съемки «подпольного» кино. Собственно, он существовал и на студии «Укркинохроника». Там ухитрились снять митинг диссидентов в Бабьем Яру, выступление Виктора Некрасова, с которого не сводили глаз доблестные «компетентные органы». Чем это заканчивалось, известно — пленка изымалась. Принимались меры и делались выводы. Для многих это было «чревато» — достаточно вспомнить эпизоды из жизни Гелия Снегирева, Рафаила Нахмановича, Эдуарда Тимлина...

В то время за каждый метр пленки нужно было отчитываться, как за патроны на стрельбах. Не дай Бог снять какие-то мотивы, неугодные власти. О ширине дорожки, на которой можно было плясать, руководство студий осведомлялось специальными инструкциями из вышестоящих инстанций. Иногда там были совершенно анекдотичные требования — не снимать женщин с авоськами (а при съемке на улицах все время попадались именно такие женщины — тогда еще не были изобретены «кравчучки»), нельзя было, чтобы в кадре целовались, курили. После снятия Петра Шелеста начались гонения в кинокадре на лысых и усатых...

— Чем собираетесь заниматься дальше?

— В первую очередь хотим снять биографический фильм об Алике Серебренникове — надо восстановить справедливость. Творческая среда достаточно агрессивна и нетерпима. Она так и не приняла А.Серебренникова в среду избранных. В советское время среди киноэлиты котировались только авторские фильмы для Дома кино. Тогда как-то «не заметили», что именно его фильмы были самыми кассовыми среди документальных и научно-популярных картин советского периода. По сборам они превосходили фильмы студии имени Довженко. Этот феномен достоин изучения.

Критики упрекали А.Серебренникова за то, что в его лентах не было режиссерского блеска, они были традиционны. Возможно, это и так, но вы знаете, как и за какие ничтожные деньги снимались эти фактически «подпольные» фильмы. Тем более что трудно назвать шедеврами и хиты Джеймса Камерона, «Дюрасик парк» Стивена Спилберга или эпопею Джона Лукаса. Но они получили бесчисленных «Оскаров» уже потому, что открыли новые горизонты для коммерческого кино. Наша узкая нацеленность на авторское кино и сейчас дорого обходится кинематографу. В настоящий момент, когда кино брошено на произвол судьбы, как раз и важны авторы и режиссеры, способные увидеть и решиться воплотить тему, которая завоюет зрителя. Увы, эта аксиома у многих «классиков» вызовет лишь кривую усмешку, размазывающую «по белому столу» надежды на скорое возрождение кино. Поэтому еще раз хочется вспомнить Альмара, который сумел увидеть абрисы будущего кино, интересного не только киношной элите, но и рядовому зрителю...