ЕЩЕ РАЗ О ПРИЧИНАХ ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ АВАРИИ

Г.КОПЧИНСКИЙ, кандидат технических наук, член консультативного совета Министерства топлива и энергетики Украины

Н.ШТЕЙНБЕРГ, член консультативного совета по ядерной энергии при генеральном директоре МАГАТЭ, заместитель госсекретаря Министерства топлива и энергетики Украины

Читатель, ознакомившись со статьей Б.Горбачева в «ЗН» №15, 2002 г., действительно может прийти к выводу, что «о причинах чернобыльской аварии нам врали пятнадцать лет». И эти причины до сих пор остаются либо невыясненными, либо тщательно упрятанными по вине злостных «эксплуатационщиков» и выступающих с ними заодно регулирующих органов, контролирующих безопасность ядерных установок. Автор выдвинул свою гипотезу возникновения и развития аварии. По его заявлению, она противоречит всем «официальным» версиям и поддержана истинными учеными, которых он представляет. По словам Б.Горбачева, виноват в аварии персонал АЭС, который своими преступными действиями довел вполне благополучный реактор РБМК до взрыва.

Отметим сразу же: утверждение Б.Горбачева о том, что кто-либо способен утаить правду об истинных причинах чернобыльской аварии, более чем наивно. Этому вопросу, начиная с 1986 года, было посвящено значительное количество детальных исследований как в СССР, так и за рубежом. При том мощном аналитическом аппарате, которым обладают западные страны, при той тщательности, с которой осуществлялись эти исследования, особенно в США, Германии, Франции и других развитых государствах, сохранить что-либо в секрете невозможно. Результаты исследований были обобщены Международной консультативной группой по ядерной безопасности (МКГЯР). Именно доклады этой группы о причинах аварии, последний из которых вышел в 1992 году, являются окончательной версией событий, имевших место на Чернобыльской АЭС в ночь на 26 апреля 1986 года. С указанными докладами МКГЯР при желании может ознакомиться каждый. Однако, по непонятным причинам, Б.Горбачев этого не сделал и продолжает искать тайны там, где их давно нет. Бесспорно, они были, по крайней мере в первых официальных сообщениях СССР в 1986 году. Тогда истинная информация о причинах аварии строго дозировалась, чтобы у мирового сообщества не сложилось отрицательное мнение о советской ядерной технике. Основной упор в этой информации был сделан на ошибки персонала, которые были явно преувеличены. Вольно или невольно, Б.Горбачев исходит из тех же предпосылок, т.е. по сути проповедует ту, мягко выражаясь, полуправду, которая была официальной позицией руководства СССР в 86-м. Мы можем это подтвердить со всей определенностью, поскольку были непосредственными участниками ведомственной войны, которая развернулась между двумя министерствами: среднего машиностроения, разработавшего конструкцию РБМК, и энергетики, их эксплуатировавшего. Один из нас был участником знаменитого заседания Оперативной группы Политбюро ЦК КПСС в июле 1986 года, на котором тщательно взвешивалось все то, что академик Легасов и зампредседателя Совмина СССР Щербина должны были доложить на специальном совещании МАГАТЭ в августе 1986 года. Именно тогда была сформулирована полуправда, о которой говорилось выше и которая прожила не более года, поскольку очень быстро была выявлена западными специалистами. Б.Горбачеву, очевидно, мало известно о всей этой истории, но ее отголоски присутствуют в его статье, как и попытки огульного, без тщательного анализа всей имеющейся информации, обвинения персонала ЧАЭС.

Мы можем утверждать: истинные причины аварии были ясны советским специалистам уже в начале мая 1986 года. Об этом однозначно свидетельствуют меры по реконструкции РБМК, которые в срочном порядке начали внедряться на действующих энергоблоках этого типа, начиная с июня 1986 года. Главное — среди них было изменение конструкции стержней регулирования и защиты. Именно ошибочность их конструкции явилась первопричиной аварии. Любому автомобилисту понятно, что если он, нажимая на педаль тормоза, фактически нажимает на педаль газа, авария неминуема.

Именно так произошло в ночь на 26 апреля 1986 года, когда персонал, завершив испытания блока, нажал на кнопку аварийной защиты, которой пользуются и в случае нормальной остановки. Однако конструкция стержней регулирования и защиты была таковой, что в первый момент они не гасили ядерную реакцию, а, наоборот, ее ускоряли. В том состоянии, в котором находился реактор, этот эффект, получивший название «выбега положительной реактивности», стал пусковым механизмом аварии. Он был настолько велик, что вывел реактор в неуправляемое состояние с катастрофическим ростом мощности и последующим полным разрушением. Почему Б.Горбачев фактически ушел от этого очевидного факта, объяснить трудно. Оставим это на его совести как ученого.

Что касается ошибок персонала, то они были серьезными. Главная — не кто иной, как персонал привел реактор к тому состоянию, когда его недостатки — ошибочная конструкция стержней управления и защиты, мощный положительный паровой эффект реактивности, существенное превышение температуры графитового замедлителя над температурой водного теплоносителя — проявились в наибольшей степени. Нестабильность состояния реактора была усугублена включением для проведения испытаний дополнительных главных циркуляционных насосов. Но ни одна инструкция не запрещала их включения, ни одна инструкция не предупреждала о той опасности, к которой это ведет.

Ошибкой персонала является и то, что реактор не был своевременно заглушен при снижении оперативного запаса реактивности ниже 15 стержней регулирования. Но при этом нельзя забывать, что прямых измерений этого важного параметра не существовало, а информацию о нем персонал получал из расчетов, выполняемых вычислительным комплексом «Скала». К сожалению, периодичность таких расчетов была достаточно велика — порядка 5 минут. В ту роковую ночь это было очень много.

Б.Горбачев вновь возвращается к избитому аргументу о выводе персоналом «практически всех защит». Он, очевидно, плохо знаком с защитами и энергоблока, и внутренними защитами реактора. Как раз основная их масса была в работе, а те технологические защиты, которые были выведены исходя из характера режима, в котором проводились испытания, никаким образом не повлияли ни на возникновение, ни на развитие аварии. Это убедительно показано в материалах Госатомнадзора СССР, подготовленных в 1991 году комиссией, которую возглавлял один из авторов этой статьи. Формальный характер обвинения персонала по поводу вывода некоторых защит был подтвержден также группой МКГЯР.

Более того, Б.Горбачев в той версии сценария аварии, которую он представил в своей статье, демонстрирует недостаточное понимание физики и конструкции РБМК. Он утверждает, что действия персонала привели к разгону реактора на мгновенных нейтронах и только после этого оператор нажал на аварийную кнопку. Но этого просто не могло быть, так как ни один человек не способен среагировать на подобный разгон, когда в мгновения мощность реактора катастрофически возрастает. Справиться с подобным явлением на начальной фазе его развития могут только автоматические защиты реактора по превышению его мощности и скорости разгона. Эти защиты были в действии и они, а не персонал, заглушили бы реактор, если бы все происходило так, как считает Б.Горбачев. И это было бы зафиксировано на распечатках приборов и в специальной диагностической системе (аналог «черного ящика», применяемого, например, в авиации). Ничего подобного на распечатках нет.

Таким образом, как это подчеркивается в докладах МКГЯР, основной причиной чернобыльской аварии явились конструктивные и физические недостатки РБМК, реализации которых способствовали ошибки персонала. Но при этом делаются оговорки, мол, персонал, совершая ошибки, не знал и не представлял их возможных последствий. Поэтому большая разница существует между ошибками персонала и его виной за то, что произошло. По крайней мере, огульное обвинение «эксплуатационщиков» не только несправедливо, но и опасно, поскольку уводит от понимания истинных причин аварии. А этого нельзя допустить, если мы стремимся к тому, чтобы ядерная энергетика безопасным и экологически чистым образом обеспечивала человечество энергией.