ЕДИНСТВО МНОГОЦВЕТИЯ

Штрихи к портрету Григория Фальковича

Недавно очень кстати попались мне на глаза слова известного украинского языковеда, слависта и оригинального литературоведа из США Юрия Шевелева (Шереха). Вот этот пассаж, вобравший, собственно, пафос статьи ученого в журнале «Сучасність» (цитирую на языке оригинала): «Українські євреї, якщо вони справді духовно, а не позначкою в пашпорті, українські і духовно багаті, - а таких чимало, - бажані й вітані не тому або не тільки тому, що вони талановиті, а й тому, що вони де в чому інакші… Уважаємо за своїх первомайських, догадьків, тетіївських (в статье Ю.Шевелев рассказывает, в частности, о своих друзьях Михаиле Тетиевском и Льве Догадько. - Л.Т.), але зовсім не жадаємо від євреїв України, щоб вони перестали бути євреями, утратили своє я. Вони прийшли до нас, стали нашими, не переставши бути собою… Це програма єдності, а не асиміляції, розчинення в українському морі. Тут перед нами програма многобарвности культури, многобарвности в єдности» («Сучасність», 1997, №6).

Слова эти легли мне на душу, потому что я, открыв в свое время украинского поэта Григория Фальковича, с нетерпением жду его новых стихов. А открыла его этак лет, кажется, пять тому назад: его поэтическая подборка в «Літературній Україні», приуроченная к годовщине трагедии в Бабином Яру, меня просто потрясла. Никогда раньше этого имени я не встречала.

…Цей світ розкуркулено,

все в нім - нічийне та спільне,

Траншеї та кулі, і кров, що загусла на дні.

Згвалтована осінь зродила дитя божевільне,

І цим немовлям присудилося бути мені.

(Из цикла «Бабин Яр»)

А уж когда вышла в свет книжка Григория Фальковича «Сповідуюсь, усе беру на себе…» (Киев: Український письменник, 1994), еще более утвердилась в своем мнении: это поэт высокой пробы.

Концептуальный момент: для кого-то существует угроза непохожести-на-тебя, так рождается ксенофобия. Для кого-то существует особая притягательность в этой же непохожести, сама по себе она никак не может быть агрессивной. Мир поэта Г.Фальковича притягивает меня именно тем, что он, воссозданный на моем родном языке, является непривычным, новым, двойственным. Двойственность эта - в природе евреев, живущих века и века не на своей родной земле. Двойственность творчества Г.Фальковича конструктивная: она дает синтез украинского лиризма и еврейской сумеречности, ностальгичности. Интересно и то, что к своей украинской книжке наш поэт пришел после двух сборников на русском языке. Смею утверждать: мир украинского языка названного автора оказался более органичным, интимным, оригинальным. Поэт рассказывал, что ранним утром стихотворение будит его: «Не вистачає слів. Ночами чекаю українських слів…»

В упоминаемой статье Ю.Шерех говорит об украинцах и евреях: необходимость «гласного признания общей вины». Магистральный мотив творчества Г.Фальковича - мотив вины, памяти и тоски. Быть, пребывать между двух миров теперь, когда, собственно, все дороги открыты, необычайно трудно. Между двумя мирами, двумя историческими бытиями, судьбами и домами… На историческом перекрестке души, ее раздвоенного бытия.

По той бік України - Україна,

Сповита містечковим забуттям,

Прабатьківського космосу руїна,

Дитинний світ, покинутий дитям…

«Де мій Київ? Де мій Ізраїль?» - вопрошает поэт. На Священной земле предков ему «чомусь ночами сниться моя сім'я і мій Дніпро». Мир реального дома и мир Эрец-Исраэль. Да, внутренняя Родина творится, растет в душе сокровенно, интимно, это не графа в паспорте. Скажу иначе: процесс самоидентификации болезненный и драматичный, но без него невозможно развиваться душе мыслящей, ищущей.

О душе моя, храме, в'язнице моя,

Щобуденна моя невідомість,

Спіднебесна, жива, весняна течія

Чи коли ще прилине натомість?

…Чи мої спогадання про інші світи

Заперечить Господь, як крамолу,

І порожнім, пустельним одпустить іти

До шеолу.

(«Порожніє душа…»)

Очень точно сказал сам Григорий Фалькович о природе своей поэзии, которую воодушевляют «солов'ї трагічної наснаги»… Парадоксально оказываются рядом его герои: «Плачуть українські Єремії про народ мій і про мій полон» и - «Козака в турецькому полоні одспіває кантор на Подолі». Но почему я сказала «парадоксально»? Ибо парадоксальна и непроста история взаимоотношений наших народов, очень далеких и очень близких… Историю эту в плане психологическом, лирическо-драматическом исследует поэт Григорий Фалькович.

Вік по віку плине крізь повіки,

Бористен гойдає верболіз.

Не всихають вавилонські ріки,

За роками прибуває сліз.

В конце - краткий исторический экскурс. Евреи живут в Украине в основном с середины XVI в. На протяжении более чем 360 лет обитания их здесь только 3-4 года (хмельниччина и гайдамаччина) были зоной межэтнических конфликтов. Сложилось так, что к началу XX в. почти треть всех мировых евреев сосредоточилась именно на нашей земле. Как резонно констатирует исследователь украинско-еврейских отношений историк Ярослав Дашкевич, никто не заставил бы мобильных евреев терпеть ад на украинской земле на протяжении 360 лет. «Поселиться на какой-то территории - значит, освятить ее», - писал философ Мирча Илиаде. А по Гайдеггеру, язык есть домом человека. В Российской империи и украинцы на своей исконной земле, и евреи были лишены возможности (каждый по-своему) жить в родном доме своего языка. «Дом иврита», «дом идиша», «дом украинского языка» как святое, освященное пространство… Как только при малейших возможностях оживало украинство на своей родной земле - тут же возрождалась и еврейская национальная жизнь, школа, театр.

Творчество Григория Фальковича, выросшего на земле, хранящей прах его предков-евреев, умножает украинский мир, мир украинского слова. Развивает также и мир еврейской культуры. Удивительный синтез, плодотворный опыт, редкостная непохожесть.

Я - тоже, как и Юрий Шерех, против «єдиної «гармонійної» отари. Я - за «многобарвність культури, многобарвність у єдности».