Поддержать
Мы видим ее на сцене и на экране без слез и маски страдания. Римма заряжает позитивом. И этот позитив честный. Да, артист может и должен играть честно, если он настоящий. Известная украинская актриса театра и кино, общественная активистка Римма Зюбина — настоящая.
Глубокий, проникновенный голос Зюбиной стал голосом украинской актрисы Марины Бородиной. Той самой, которую обрекла на полную неподвижность и молчание страшная болезнь — боковой амиотрофический склероз (сокращенно — БАС; им страдал также выдающийся британский физик Стивен Хокинг). Марина написала автобиографический роман «Против ветра». Писала, управляя курсором на мониторе компьютера с помощью движения глаз. Титанический труд. Римма Зюбина стала продюсером создания аудиокниги, и вместе с актером Романом Кулишом озвучила ее. «Эту книгу нужно читать в госпиталях вместе с психологами тем людям, которые не знают, где найти силы жить, — говорит актриса. — Марина вдохновила меня не только жить — я пересмотрела свои отношения с Вселенной и людьми».
Большое интервью с Зюбиной мы публиковали в 2019 году. Но сейчас — совсем другая эпоха. На волне интереса к роману Бородиной «Против ветра», в эпоху Большой войны, мы решили задать Римме еще несколько вопросов. Не столько о ней самой, сколько о ее видении того, что происходит в мире, в Украине, в театре и кино, в душах украинцев.
Нужен ли сейчас театр?
— Пани Римма, вспомните: вот вы на сцене после 24 февраля 2022 года. Какой это зал? Какая в нем тишина?
— Когда в марте 2022-го в Киеве все громыхало, мне казалось, что театр — это самое последнее, что нужно стране. Нужны военные, врачи, психологи, пожарные, водители, но не театры. Я думала, что театры откроются, наверное, только после Победы. Но нашла себя тогда — делала стримы в соцсетях.
Где-то за неделю до начала войны я играла в драматическом спектакле об очень сложных отношениях мамы и сына, которые заканчиваются суицидом последнего, и мне подарили розы. Они стояли очень долго, еще и пустили ростки. И вот я смотрела тогда на эти листочки, проросшие сквозь войну, и думала: если розы оживают, то и я должна держаться. Это был момент психотерапии для меня и момент моего актерского включения. Два месяца около полуночи, когда людям страшнее всего, я выходила в эфир. Читала произведения украинских поэтов о любви, рассказывала некоторые интересные вещи из жизни. Я читала, читала, читала... Мне казалось, что никто не смотрит и не слышит мои стримы, но, как это ни удивительно, ко мне до сих пор подходят люди — как в Украине, так и в Европе, и говорят, что благодаря этим стримам не теряли веру и надежду.
— Но вы вернулись на сцену…
— Это все из серии «случайных неслучайностей». В апреле 2022-го я пришла посмотреть спектакль театра Франко. Они играли тогда на камерной сцене театра Леси Украинки. После спектакля подходит Кирилл Кашликов — художественный руководитель театра. Я ему говорю: «Кирилл, у тебя такая прекрасная камерная сцена!». А он мне: «У тебя есть спектакль на двух-трех актеров?». — «Есть, — говорю. — Пьеса «Це все вона» на двух актеров». — «Так играйте у нас!» — предложил он.
И с мая 2022-го мы с актером Олегом Коркушко два года играли этот спектакль на «Новой сцене» Национального театра имени Леси Украинки. Это наш независимый проект. С этим спектаклем мы были также в Финляндии и Латвии, а в Украине были гастроли в Чернигове, Ужгороде, Сумах. Когда Луганский областной театр, помещение которого разбомбили российские войска, эвакуировался в Сумы, мы подарили ему этот спектакль и ездили туда каждый месяц играть. Я с 2018-го сотрудничала с этим театром на волонтерских началах.
…А в сентябре 2022-го мне позвонил генеральный директор Херсонского музыкально-драматического театра имени Мыколы Кулиша Александр Книга и предложил приобщиться к документальному спектаклю в поддержку херсонцев — Херсон тогда еще был в оккупации. Так родился документальный спектакль «Лишатися не можна» (режиссер — Евгений Резниченко). Херсонские актеры рассказывают о своем пребывании в оккупации, о том, как они эвакуировались, как оккупанты угрожали им расстрелами на блокпостах. При поддержке Украинского культурного фонда мы играли этот спектакль в Одессе в декабре 2022-го, а летом 2023-го — в Николаеве, Кропивницком, Черкассах, Киеве, Житомире, Ивано-Франковске, Львове. Его аудиоверсия записана на Радио Культура.
В первые мои выходы на сцену я не могла плакать в жизни, плакала только на сцене, на поклонах. Когда вышел мужчина с цветами, обнял меня и сказал, что он военный. Или когда девушка-журналист сказала, что она вырвалась из Херсона. Или когда ко мне привезли парней с ампутациями. Они все на колясках, кто-то — и без обеих ног, и без обеих рук. И вот в эти моменты — совсем другие эмоции, это совсем другой зритель, другой зал…
— Война и театр, воздушные тревоги, обстрелы… Как это может существовать одновременно?
— Никогда бы не подумала, что именно во время этой страшной войны я начну работать в театрах официально. Ведь с июля 2017 года моя трудовая книжка не принадлежала никакому театру — я работала на ангажементных условиях. Но случилось именно так. В декабре я получила приглашение от Юлии Пивоваровой — художественного руководителя театра имени Василя Василько — и поехала работать в Одессу. До конца сезона сыграла в спектакле Максима Голенко «Карпатський вестерн». Потом мы с режиссером Валерией Федотовой-Романко создали спектакль по поэзии «Розстріляного відродження» и шестидесятников — «Я помщуся світові любов’ю». А в начале театрального сезона-2023 Максим Голенко возглавил Национальный театр имени Марии Заньковецкой во Львове и пригласил меня в спектакль по роману Нобелевского лауреата Ицхака Башевиса Зингера «Вороги. Історія любові».
— На какой сцене вас можно увидеть сейчас?
— На сегодняшний день я больше бываю во Львове, потому что к спектаклю «Серпень. Графство Осейдж», который с 2019-го играю в Львовском академическом театре «Воскресіння», добавились еще и четыре премьерных спектакля театра Заньковецкой.
Театр — это способ общения
— Театр — это не только сцена и зал, это же способ общения…
— У меня есть очень интересный пример такого общения. Участвовала в проекте «Восток—Запад» для детей. Его придумала и реализовала Наталка Ворожбит. С командой драматургов она ездила на Донбасс, в Чоп, Нововолынск и другие города. Дети учились писать пьесы. Писали, о чем хотели, на них никто не влиял. Или это разбитое из-за первой любви сердце, или отношения с родителями и недоразумения с ровесниками. А потом актеры играли эти пьесы.
О деньгах
— Есть поговорка: «Художник должен быть голодным». Не уверен, что голодная диета помогает художникам в творчестве, но театр без финансирования точно не сможет существовать, кино — тем более. Искусство — это национальная культура. Нации без культуры существовать не может. Что есть сейчас? Финансирование обрезано. Зарплаты обрезаны. Актеры, особенно в регионах, — в простоях...
— В разных регионах в театрах разные условия для работы и финансирования. В Харькове например, театры на какое-то время были лишены финансирования областной власти, и если бы не поддержка и огласка коллег из других областей, так бы их потихоньку и закрыли. Представьте себе, в Харькове театральные актеры получают пять тысяч гривен, и театры за свой счет арендуют помещения в укрытиях, где разрешено играть спектакли!
Театр и инклюзивность
— Об уважении к ветеранам. Приходилось видеть, как ветеранов, потерявших ноги, заносили в зрительный зал театра на руках, потому что нет возможности заехать на коляске…
— Знаю только два примера из настоящего. В Театре драмы и комедии, который возглавляет Олеся Жураковская, без использования бюджетных средств построили лифт в зрительный зал. А в Национальном театре имени Ивана Франко художественный руководитель, директор Евгений Нищук инициировал проведение ремонтных работ с учетом всех необходимых инклюзивных возможностей.
В 1995 году в Эдинбурге, когда играла на международном театральном фестивале, я увидела настоящее уважение к людям с ограниченными возможностями. Первыми в зал заезжают люди на колясках. Они садятся в первый ряд, где все рассчитано для колясок. Потом заходят остальные зрители. У нас во многих театрах, если человек в коляске, его несут по ступенькам. Другим способом добраться в зал невозможно. Сажают людей с инвалидностью где-то по сторонам, и они смотрят спектакли, выворачивая шеи. Но ведь это те самые люди, которые положили здоровье ради того, чтобы я выходила на сцену! Об этом уже нужно думать. Чтобы не было, как после Афганистана, когда ребята-афганцы закрывались в своих хрущевках на районах и спивались.
Об украинском кино
— Как оказалось, театр украинцам очень нужен. Как и культура в целом. Та самая украинская культурная идентичность, которую сейчас защищают наши парни и девушки с оружием в руках. Видите ли вы сейчас качественную драматургию и литературу?
— Есть драматургия. Есть литература. Есть очень качественная. Недавно была в жюри конкурса военной поэзии и прозы имени Глеба Бабича и Василия Паламарчука. Этот конкурс уже второй год подряд проводит издательство «Білка». Награду в жанре «Мемуары» получил Федор Рудой за книгу «Малиновий чай». Это очень талантливо, очень щемяще. Это арт-терапия в определенной степени и для нас, и для военных, ведь именно военные пишут рефлексии на свои же воспоминания. Нам нужно это все писать и снимать, и ничего не ждать. Время и история расставят акценты.
— А что насчет кино?
— Полгода назад работала в жюри литературного конкурса «Чендей Фест», основанного Международным благотворительным фондом имени Ивана Чендея, автора сценария к фильму Сергея Параджанова «Тіні забутих предків». В номинации «Киносценарии короткометражного фильма» мы отдали предпочтение неординарной работе, сценарию «Наш Сальвадор», написанному нашим закарпатским ромом Николаем Бурмек-Дюри. История происходит на поминках мальчика-рома, единственного, кто из своего села пошел добровольцем в ряды ВСУ и которого привезли «двухсотым». Были и другие очень качественные работы.
А в сентябре я была в жюри кинофестиваля этнографического кино «Око». В номинации «Короткометражный фильм» мы дали Специальное отличие ленте «Моя ранкова рутина» украинского режиссера и военного Вадима Адамова, который просто снял свой день в окопе.
Я люблю украинское документальное кино больше, чем игровое. Документальное кино у нас с 2014-го — это свидетельства. Это и фиксация боли, и свидетельства для суда в Гааге.
— Вы имеете в виду ленту «20 днів у Маріуполі» режиссера Мстислава Чернова?
— И ее тоже. У нас много правдивых документальных лент. Документальное кино намного честнее, намного правдивее.
Сейчас большинство фильмов — о войне. Где бы ни поставил камеру — все будет о войне, она идет фоном. Этот жанр у нас появился с 2014-го. И в художественном, и в документальном кино.
Нет у нас «кризиса жанра», есть талантливые сценаристы и сценарии. В кинотеатрах в последние месяцы чуть ли не каждую неделю проходят премьеры украинских фильмов: документальных, анимационных, игровых, короткометражных, полнометражных, разных по жанрам и качеству. Украинское кино есть, но мы до сих пор не кинематографическое государство.
— Что касается жанрового разнообразия: уместна ли сейчас комедия? Или только трагедия или драма?
— Очень уместна, если она качественная. Я очень люблю короткометражные фильмы режиссера Павла Острикова. 20 ноября прошла премьера его первого полнометражного фильма «Ти — космос», это самый долгожданный для меня фильм. С каждой работой его юмор все более филигранный и интересный.
О «хороших русских»
— У вас были друзья в России? Среди ваших коллег, в частности?
— С 2014 года, после отказа сотрудничать с российскими проектами, я ни с кем не общалась.
— Существуют ли «хорошие россияне»?
— Я бы не так формулировала. Это словосочетание у нас уже звучит как оскорбление. Сознательные люди были всегда. Они противостояли Сталину, Гитлеру, Муссолини. В России такие люди тоже есть. Этим людям ужасно стыдно за все, что происходит в Украине. Лия Ахеджакова например. Есть те, кто выехал, но Ахеджакова и такие, как она, остались. Если говорить о «падении империи» в современной России — то это должно быть изнутри. И не такие империи падали…
О гражданской позиции
— Вы уже 18 лет амбасадор Фонда помощи онкобольным детям. У вас активная гражданская позиция. Когда успеваете все?
— Моя жизнь не ограничивается театром и кино. У меня множество проектов социального направления. Я могу перестать быть актрисой завтра — есть время, есть возраст, есть мода на актеров, есть понимание всех этих факторов. Мне не страшно уйти из профессии. Нужно строить свою жизнь параллельно с художественной и наполнять ее. В театре Заньковецкой мы после каждого спектакля со сцены объявляем сбор на Силы обороны, ездим к военным. В стороне никто не остался. Это сейчас у нас основная работа — помогать, чтобы побеждать.
О роли и ролях
— Ваши любимые роли?
— Роль Дарины в фильме Тараса Ткаченко «Гніздо горлиці». Очень благодарна Максу Литвинову и Елене Пшеничной за роль Люси в сериале «Люся інтерн», где я просто сыграла себя. Хотя этот сериал просмотрело меньше людей, чем читают мои посты. Это легкая история о нелегких темах, о женщине, которая ломает стереотипы и меняет свою жизнь в 50 лет.
— По вашему мнению, где заканчивается кино и начинается глуповатый сериал?
— Я очень остро переживаю, когда попадаю в проекты, куда иду с добрыми намерениями, а выхожу с результатом, как говорила Фаина Раневская: «Деньги проешь, а позор останется». Считаю, что актер — это человек, который должен нести ответственность за то, что делает, какие месседжи посылает с экрана, со сцены. И это должен быть социально активный человек.
— Вы назвали очень много театров многих городов, где играете. Но в каком городе вы живете?
— Когда меня спрашивают: «Где ты живешь?», я говорю: «В «Укрзалізнице». Всегда в пути. Иногда в поезде просыпаюсь, не понимаю, куда еду…
— Станислав Моисеев — нынешний художественный руководитель «Молодого театра» — говорил, что вроде бы приглашает вас в театр. Это правда?
— Да. Приглашает. Если будет проект какой-то конкретно под меня и будут совпадать мои сроки занятости в других театральных и кинопроектах, тогда я приду именно на него. То есть положить трудовую книжку, ходить по театру в ожидании распределения ролей — это не мой стиль и темпоритм жизни.
Есть приглашение в Закарпатский областной музыкально-драматический театр для Моисеева и для меня, чтобы мы для моего родного Ужгорода создали спектакль. Я там дебютировала в спектакле «Хочу зніматися в кіно» в свои 19 лет. Тогда Станислав Моисеев был главным режиссером театра и постановщиком этого спектакля. Рудольф Дзуринец, который сейчас возглавляет этот театр, предлагал нам создать совместный спектакль. Но у Моисеева работы в «Молодом» много, поэтому мы с Рудольфом пока не раскрываем тайн, но надеемся, что спектакль с моим участием в Ужгороде все же состоится в следующем году. Постановщиком будет словацкий режиссер.
Ну и состоится мое возвращение на киевскую сцену в начале февраля!
— Название! Автора!
— Пока названия не выдаю. Но вам первому расскажу, что мы планируем один интересный проект, где самые звездные актрисы в возрасте 50+ будут играть для женщин такого же возраста. И если все сложится, как мы планируем, будет тур по Украине.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google