ЖЕНСКИЙ ХАРАКТЕР, ПЕРЕСТАВШИЙ БЫТЬ ОБРАЗОМ

О том, что на «Кинотавре» Марк Рудинштейн традиционно собирает цвет нашего кино, говорилось уже не раз, и обстановка там располагает к дружескому и открытому общению. Нужно быть очень равнодушным, чтобы даже не из профессионального, а человеческого интереса не воспользоваться случаем раскрыть личностные качества людей, ранее хорошо знакомых по экранным образам. В этом году гостьей фестиваля была Елена Сафонова, известная всем по ярким женским характерам, сыгранным в почитаемых зрителем картинах «Возвращение Баттерфляй», «Зимняя вишня», одной из серий «Шерлока Холмса», «Музыка в декабре» и многих других. В последние годы Елена больше живет во Франции, чем в России, воспитывает детей и появляется на экране во французских фильмах. В частности, недавно мы видели ее в одной из главных ролей в картине «Аккомпаниаторша», радуясь ее очередному актерскому успеху. На «Кинотавре» же за главную роль в фильме «Принцесса на бобах» Елена Сафонова стала обладательницей приза компании НТВ за лучшую женскую роль.

- Лена, вы пришли в кино в то время, когда женщина наконец-то получила пол. До этого в кино эпохи соцреализма были образы: никаких чувств, кроме предписанных советской моралью. У вас был достаточно широкий диапазон для самоутверждения, вы стартовали с таких мощно-лирических характеров, которые могли в дальнейшем сузить актерский диапазон, вы не боялись этого?

- Безусловно, эти роли отложили определенный отпечаток на мою жизнь, меня сразу увидели как лирическую героиню. Ничего против не имею, люблю это играть. Но ведь я нормальный человек, живой, не ангел небесный, ничего, кроме облаков, не знающий! Хочется более разнообразных проявлений. Игорь Масленников, например, говорит обо мне, мол, и кричать-то мне нельзя. Будто он это знает! Откуда?! Он никогда не жил со мной. Я умею кричать слава Богу, что он не попадался в такие моменты. Не люблю такие высказывания, они кажутся слишком отважными, не имеющими под собой серьезной почвы. Так сложился некий лирический образ, не жалею об этом. Но со временем, видимо, с возрастом, понемногу начинают верить в то, что во мне еще что-то есть, стали предлагать роли другого плана. Уже перешла грань девочки, уже не юное существо, созрела, наконец, играть серьезные персонажи. Ваня Дыховичный предложил возрастную роль. Хотя все, что было тогда, - хорошо, удачно, с точки зрения карьеры, я благодарна режиссерам, у которых снималась. Я все-таки застала тот период, когда не было пола, но всем уже хотелось его приобрести, и «Зимняя вишня», по-моему, первая картина с отношением к нам, как к существам отдельным, разнящимся с мужчинами. Не испытываю ностальгии по прошлому, которая есть у многих в нашей стране, но… Как-то у Антониони спросили, как он относится к фашизму в Италии, на что ответ был совершенно замечательный: фашизм в Италии - это годы моей юности, первая любовь и первый поцелуй. Вот и я тоскую не по социуму, а по своей юности.

- Говорят, жизнь - одно, экран - другое, но встречи с людьми, партнерство на съемочной площадке, определенное состояние души при этом, - оказывает это влияние на жизнь, можно этому противостоять или это карма?

- Я не переносила истории, которые играла, на саму себя и на свою жизнь, но на меня, безусловно, влияли люди, с которыми я работала. Общение с Никитой Михалковым - шок в биографии любого актера. Это не значит, что я жила под его руководством, но общение с этой безусловно огромной личностью оказало на меня большое влияние. К нему можно относиться как угодно: любить, не любить, но на тебя это обязательно повлияет - ты что-то приобретаешь, а может, потеряешь. Сильно повлиял на меня Масленников, хотя он не столь авторитарен и деспотичен, наоборот - очень мягок в работе, но я ведь пришла совсем еще молодым человеком в мир, который, несмотря на мое детство в актерской среде, нужно было осваивать.

- Как вы воспринимаете французское кино изнутри, нет ностальгии по нашему кинематографу?

- Для русского актера невозможно не испытывать ее, очень разные существования. Равно как я испытываю ностальгию по французскому кино, на котором все мы выросли: Жан Габен, Тати, Жан Маре - их нет уже. Современное французское кино очень изменилось в худшую сторону. Французы это признают и не хотят смотреть свое кино, а смотрят американское, английское, даже наше. В своем снимаются, рвутся это делать, получается с трудом, как и у нас: не хватает денег. На другом уровне, но тоже не хватает. Мне, человеку из другой страны, с другим ритмом, менталитетом, другой физикой, оно кажется скучным. Скучно на площадке с ними, хотя бессмысленно требовать такого же партнерства, как мы привыкли, другая эстетика. Скучно смотреть кино по телевидению - оно ужасное, ни о чем. Такое ощущение, что у них начался человеческий кризис, ничего не могут придумать, повторяют давно сделанные истории в худшем и худшем варианте. Специально приехала на «Кинотавр» посмотреть наше кино.

- Живя в другой стране, особенно бережно относишься к родному языку, что для вас интересно и важно в современной литературе?

-Текущую литературу знаю плохо, не из снобизма, просто не дошла еще до этих прилавков. Интересовалась как-то, что пишут нового поэты, писатели, драматурги, - конкретного имени ни от кого не услышала. Прекрасно помню эту волну, когда все стало можно. А что такого вылилось-то? Да ничего. Мы возвращаемся к тому, что было написано задолго до нас, - к Володину, Вознесенскому, оказалось, - это интересно. В кино и в литературу пришли неинтересные люди: стало можно снимать кому угодно, а сказать нечего. Я тоже могу сесть писать, никто меня не осудит, даже спонсор какой-то найдется, даст денег для издания книги. Но заставить читать нельзя, а я не уверена, что могу такое написать, чтоб люди это читали. Думаю, должна быть внутренняя ответственность за то, что ты делаешь.

- Лена, хотели бы вы, чтоб ваши дети жили в вашей стране?

- Хотела бы. Я очень напугана французскими детьми и их образованием, которое оказалось намного ниже среднего образования в наших родных школах. Открыла для себя с удивлением, что нет детской литературы как таковой. У нас - Маршак, Агния Барто, доктора Айболиты и все персонажи, на которых мы выросли, - это поэзия, настоящая литература. Никто в Париже не знает, кто такой Карлсон, Пеппи Длинныйчулок, знают Мэри Поппинс - огромное достижение, но большая редкость. Литература - это язык, который ребенок воспринимает, нормативная речь, на которой люди должны разговаривать. Здесь дети растут на комиксах - это ужасно, никто не обращает внимания, как это влияет на их духовность. Зато все с детства умеют нажимать кнопки компьютера, но ведь нет никакой культуры, а цивилизация без культуры…

- Лена, вы сильный человек?

- Не знаю, что такое сильная женщина, но таковой себя считаю. Оглядываясь назад, понимаю, что с честью вышла из каких-то испытаний, не сломалась, не спилась, это не стало чревато какими-то страшными последствиями для меня. Были и потери, и очень много переживаний, но я сама находила выход из этих ситуаций. Считаю, что я сильный человек.

- Что хотелось бы сыграть артистке Елене Сафоновой?

- Есть конкретный образ, который я уже никогда не сыграю, - Настасья Филипповна. Это было моей мечтой, начиная с юности и до недавнего времени еще теплилась надежда. К сожалению, все - период прошел. Но есть пьеса, роль в которой еще хочу сыграть и еще могу, - «Визит старой дамы» Макса Фриша. Это стало моей мечтой. Характер женщины до мозга костей. В ней столько намешано: любовь, нежность, при этом - стервозность. Во всех нас все это есть: мы хотим отомстить за причиненную нам боль, в то же время сожалея об этом желании, оно проходит и снова возобновляется. Пока эта роль остается только мечтой.

- Лена, многие актеры, чувствуя невозможность полной реализации себя в этой профессии, стремятся в режиссуру, у вас не было таких мыслей?

- Есть, но не потому, что чувствую себя нереализованной. Мне стало интересно попробовать, т. к. возник конкретный материал, который показался мне чрезвычайно интересным. Но пока не могу взять на себя такую ответственность, не уверена в себе до конца.