«ЗАГАДОЧНЫЕ ВАРИАЦИИ»: ИМЕЕТСЯ ЛИ У ЛЮБВИ ПОЛ

Не находя полного творческого удовлетворения на большой сцене академического театра имени Марии Заньковецкой, народный артист Украины Богдан Козак, поддержанный молодым режиссером Вадимом Сикорским и актером театра имени Леся Курбаса Олегом Стефаном, инициировал постановку на малой. Родное учреждение искусства, больше склонное к эпохальным костюмированным массовым полотнам, не нашло средств на воплощение малогабаритного представления. Поэтому пришлось искать спонсоров.

Материалом, на котором метр cмог галицким театралам продемонстрировать свое слабо востребованное мастерство, стала пьеса французского автора со следами немецкого происхождения Эрика Эммануэля Шмидта «Загадочные вариации». Желанный текст специально раздобыли через Французский культурный центр во Львове. Специально заказывали перевод. Пьеса оказалась действительно добротной. Неслабо выписанный сюжет, в котором интрига поддерживается множеством неожиданных поворотов...

Драматург поселяет одного из героев, Абеля Знорка, на какой-то остров вблизи Северного полюса. Герою за пятьдесят. Он известный писатель, лауреат Нобелевской премии. Естественно, не испытывает материальных затруднений. Паромщик доставляет отшельнику фрукты, мясо, женщин... Но это все физиология. А как известно, счастье не в ней. Лауреат неимоверно страдает на почве истинной любви к Гелене. (Шмидт тянул ассоциацию от Елены Прекрасной, из-за которой Трою сожгли.) Однако Абель не может опуститься до того, чтобы опошлить благородное чувство браком. Свою тоску писатель сублимирует в эпистолярном жанре. Правда, и это не дает удовлетворения. Герой в психоаналитическом порыве сокрушается: «Что мое творчество, как не желание уйти от действительности!». (Такое вот упадническое развитие бессмертного учения Фрейда.) Гелена давно умерла. Эстафету любовной переписки подхватил Эрик Ларсен, ее вдовец. Войдя во вкус, Эрик обнаруживает, что «любовь не имеет пола...» (К сожалению многих, узнать, имелась ли в виду «нетрадиционная любовь», из постановки не удалось - данное направление не получило сценического развития.) Все эти перипетии, совершенно жуткие, выясняются во время визита Ларсена, прибывшего на остров под личиной журналиста с целью, якобы, заполучить интервью...

Слабая актуальность проблем для нашей горькой действительности компенсируется свойством пьесы, предоставляющим актеру возможность максимально проявить себя. Зрители и коллеги отзываются о спектакле с воодушевлением. Публику понять можно. Завсегдатаи театра Заньковецкой не избалованы драматургией интеллектуального порядка. Понятна реакция и коллег: незаурядные силы нужны, чтобы двумя творческими силами вытащить более чем двухчасовое действие. Народный артист таки доказал, что порох в пороховницах еще имеется. И немалый. Ветерану сцены удалось подтвердить статус универсального актера, способного почти равноценно существовать как в комическом, так и в трагическом измерениях. Во второй ипостаси, как мне показалось, Козак чувствовал себя увереннее. Может, оттого, что там уже не нужно было возиться со вторым планом...

Но, как говаривал Сальвадор Дали (увы, не мне лично), совершенство недосягаемо. И на солнце имеются пятна. Особенно их любят выявлять зануды, вроде автора данной статьи.

В моменты, когда герои вели диалоги на тему «общечеловеческих ценностей», - про секс, нижнее белье - о внимании зрителя можно было не беспокоиться. Но в пьесе имеется масса непростых и пространных рассуждений, граничащих по стилю с метафизическим трактатом. Оно и неудивительно, ведь автор - философ по образованию. (Иногда казалось, что «Загадочные вариации» Шмидта, как «Маленькие трагедии» Пушкина или «Фауст» Гете, больше предназначены для чтения, нежели для реальной постановки.) Чтобы оживлять текст в провальных по действию местах, режиссер прибегнул к приему, который, наверное, уже можно назвать «виктюковщиной». Почти пантомимная пластика далеко не всегда казалась уместной. Случалось, при созерцании мизансцен возникало ощущение, что они строились по принципу «посидели-походим, походили-посидим».

Когда актеры пытались помочь делу, интенсифицируя темпоритм, им порой не хватало дикции. (Хотя такое случается не только с нестоличными исполнителями. Мне доводилось лицезреть, как речевой аппарат не подчинялся в кульминационные моменты самому Ступке, когда он играл в почти моноспектакле на тему Сковороды.) А временами актеры так четко выдавали сложные синтаксические конструкции, что закрадывалось подозрение, будто ты заскочил в комнату, где твои домашние смотрят очередную латиноамериканскую серию. Частенько прорывалась заготовленная реакция на еще не сказанную партнером реплику, и впечатление естественного общения, обязательное для реалистического театра, разрушалось. Впрочем, недостатки обкатывающегося спектакля не смогут перечеркнуть главного достижения временного творческого союза - открытия для украинского театра «Загадочных вариаций». С легкой руки львовян пьеса наверняка пойдет гулять по подмосткам страны.