Взятие замка росчерком пера

Не так давно на открытии международной выставки-ярмарки «ТурЭКСПО-2006» заместитель Львовской государственной администрации по вопросам внутренней политики в своем приветственном слове сообщил, что Львовская ОГА подала в Кабмин перечень объектов, которые можно будет отдать в концессию, и что в этом списке значатся Свиржский замок и Гетманский заезд в Подгорецком замке. Упомянутый чиновник (к слову, историк по образованию) преподнес публике данный факт как существенный позитив. В соответствии с видением заместителя главы ЛГА, в этом случае и инвесторы будут привлечены, и спасены историко-архитектурные объекты, и поток туристов в область возрастет. Не успел автор данных строк порадоваться комплексной пользе от расторопной инициативы нашей ОГА, как обычно кроткий директор Львовской галереи искусств Борис Григорьевич Возницкий на другом мероприятии заявил, что сделает все возможное, чтобы Свиржский замок в концессию передан не был. Это прозвучало на открытии во Львове выставки «Українсько-польські дослідження резиденцій. Палац у Підгірцях». Собкор «ЗН» обратился к заявителю — авторитетнейшему в Украине музейщику, члену Национальной рады по культуре и духовности при президенте Украины — за разъяснениями.

— Борис Григорьевич, реагируя на заявление представителя Львовской ОГА относительно передачи в концессию двух замков нашей области, вы воспротивились тому, чтобы в частные руки таким образом был передан только Свиржский замок. А насчет Гетманского заезда в Подгорецком замке ничего не сказали. Т. е. этот, последний, объект приемлемо, если можно так сказать, концессировать?

— Я не то чтобы выступал за передачу Гетманского заезда в концессию. Я категорически против передачи в концессию Свиржского замка. В самом Подгорецком замке будет музей интерьеров. Гетманский заезд, по сути, самый старый — XVIII век — сохранившийся в Украине отель с рестораном (корчмой) и заезжим двором. Если речь вести о возобновлении этого объекта с сохранением, как сегодня говорят, профильного использования, то Гетманским заездом мы, музей, никогда заниматься не будем. Так что его можно отдавать в частные руки. Свиржский же замок никак не может быть передан в концессию. И вот почему.

Классическое определение концессии предполагает сдачу государством частным предпринимателям или фирмам на определенных условиях промышленных предприятий или участков земли с правом добычи полезных ископаемых, строительства различных сооружений и их эксплуатации. Третья статья Закона Украины «О концессии», в которой речь идет об «объектах, которые могут предоставляться в концессию», перечисляет: «водоснабжение, отвод и очистка сточных вод, предоставление услуг городским общественным транспортом, сбор и утилизация мусора, предоставление услуг, связанных с поставкой потребительского тепла, строительство и эксплуатация автомобильных дорог, строительство и эксплуатация путей сообщения, строительство и эксплуатация грузовых и пассажирских портов, строительство и эксплуатация аэропортов». Замков или музеев среди этих промышленных объектов нет. Но наш закон не был бы нашим, если бы не расширил классические представления о любом явлении, в том числе — и о концессии! Наш Закон «О концессии» содержит место, в котором говорится об объектах социально-культурного предназначения.

Я не знаю, является ли замок объектом социально-культурного предназначения, но, видимо, какие-то натяжки здесь можно допустить. Однако и в этом случае Свиржский замок не подлежит, как вы выразились, концессированию. Поскольку в скобках предложения об объектах социально-культурного предназначения указано: «…за исключением тех, что расположены в рекреационных зонах». А Свиржский замок передан нашему областному Союзу архитекторов вместе с 22,2 га рекреационной зоны. Эта зона имеет два пруда, она ограждена. Там отдыхают тысячи людей.

Кроме того, Свиржский замок защищен от концессии специальным правительственным постановлением, которое запрещает отнимать у творческих союзов (неважно, архитекторов или писателей) их имущество. Союз архитекторов этим замком на законных основаниях распоряжается с шестидесятых годов. И эта общественная организация не выражала никакого желания или согласия передавать Свиржский замок в концессию.

— И вообще, независимо от того, является ли Свиржский замок имуществом творческого союза, находится ли он в рекреационной зоне, является ли он объектом социально-культурного предназначения, я не вижу пользы для государства и народа в том, что он будет передан в концессию. Понятие «концессия», как я уже упоминал, предполагает наличие «определенных условий». А концессионные условия, насколько я знаю, не предполагают взимание с концессионера какой-то оплаты. Деньги можно брать, я так понимаю, при аренде или продаже. На каких условиях наши областные руководители планировали отдавать в концессию замок в Свирже, мне неведомо.

— Из других источников знаю только, что эти объекты собираются передавать на пятьдесят лет каждый. Если Свиржский замок отдадут в концессию на полвека, то мы его потеряем как памятник культурного наследия…

— Да, но областная власть говорит, что передача Свиржского замка в концессию спасет его от окончательного разрушения? Власть обманывает?

— Скажем так: подобное заявление власти не совсем корректно. Разумеется, я был бы не прав, утверждая, что у Свиржского замка вообще нет проблем. Они у него имеются. В 2004 году все финансирования по восстановлению этого объекта и его обслуживанию куда-то исчезли. Союз архитекторов вынужден был уволить всех сторожей, поскольку им не из чего было выдавать зарплату. Последние два года замок должным образом не охранялся — за замком на общественных началах присматривает всего один молодой человек, выпускник нашей Художественной академии.

Однако раз уж разговор зашел о сохранности памятников архитектуры и истории, то у нас без труда можно найти замки и дворцы в несравненно худшем состоянии, даже сплошные руины. Если бы областная власть на самом деле пеклась об исторических памятниках, то включила бы в свой «концессионный список», скажем, сгоревшие уже за период украинской независимости дворец Чарторыйских в Журавно или дворец в Судовой Вишне. Эти объекты действительно находятся в плачевном состоянии. Я могу согласиться с тем, чтобы такие памятники отдавались даже в концессию, независимо от того, как я отношусь к этой форме обращения государства со своей собственностью. Лишь бы это помогло делу спасения этих памятников!

А замок шестнадцатого века в Свирже, восстановленный Союзом архитекторов на 80 процентов, с позиции музейного дела, с позиции государства и с позиции, в конце концов, законности, передавать частнику нельзя. Я понимаю, что охотников до этого замка имеется немало. Думаю, Свиржский замок включен в список на концессию как раз потому, что он находится в достаточно неплохом состоянии. Ведь в руины нужно значительно больше денег вложить, а в дворянские покои какому-то нашему олигарху или высокому государственному деятелю хочется вселиться как можно дешевле. Этот замок областная власть включила в «концессионный список» потому, что у нее попросту имеется хороший клиент, которому, наверное, трудно отказать.

Вы, говоря о списке на концессию, упомянули только два объекта. На самом деле их там четыре. Кроме замка в Свирже и Гетманского заезда, туда вписали еще дворец в Тартакове и крепость в Старом Селе. Для специалистов перечень данных объектов свидетельствует только об одном: такой список делался не с целью спасения всех четырех памятников, а чтобы передать частнику один Свиржский замок. А остальных прилепили «про людське око». Я был бы не против, если бы дворец в Тартакове взяли в концессию. Но кто возьмет дворец, который сгорел 12 лет назад?! Крепость в Старом Селе никто и никогда из частников не возьмет, ни в концессию, ни на выкуп. Поскольку туда нужно миллиарды вложить.

— Вы говорите, что сегодня Свиржский замок охраняется одним человеком на общественных началах. Но это ведь не выход. Кроме того, дом, в котором не живут, разрушается сам по себе. А те 20 процентов, которые необходимы для полного восстановления Свиржского замка, наверное, серьезные деньги, которых у архитекторов нет…

— Да там, чтобы все довести до ума, нужен всего-то миллион гривен. Конечно, сами архитекторы теперь этот миллион не найдут. Но способ, как выполнить все работы в замке, мы нашли. Здесь мы можем обойтись без богатых людей. Львовская галерея искусств, которую я имею честь возглавлять, договорилась с Союзом архитекторов, что на базе этого замка будет осуществлен совместный проект — Европейский конференционно-творческий центр. Это уже не будет музей. Туда смогут приезжать представители любого творческого союза Украины, будь то архитекторы, театральные деятели или журналисты… Они смогут там проводить конференции, совещания, мастер-классы и т. д. Условия для такой работы там имеются — хороший конференц-зал, сорок комнат, где можно будет остановиться, переночевать. Внизу размечено пространство под ресторан.

— В начале нашего разговора вы сказали, что не видите «пользы для государства и народа в том, что Свиржский замок будет передан в концессию» и что продажа или аренда вроде бы лучше концессии для памятников культурного наследия. Однако, в апрельском интервью «Зеркалу недели» вы рассказывали, как некий киевский бизнесмен приобрел дворец Лянскоронских в Старом Роздоле за 460 тыс. грн., а из его стен выковырял 13 рельефов минимум на
3 млн. долл.

— Увы, в условиях нашей специфической реальности решительной разницы между этими двумя схемами (продажей и концессией) применительно к памятникам истории и архитектуры, можно сказать, нет. При продаже государство получает хоть какие-то средства, хотя они совершенно неадекватны настоящей стоимости замка или дворца, если учитывать исторический аспект или то, сколько земли продается под тем или иным объектом. С дворцом Лянскоронских, кстати, ушло двенадцать гектаров. А при концессии теоретически остается возможность вернуть объект обратно. Но это — теоретически. Если замок отдадут в концессию на 50 лет, то кто его спустя этот срок будет отбивать обратно?! И вообще, кто может сказать, что случится через 50 лет в этом государстве или на этом свете?!

Пример с дворцом в Старом Роздоле показателен не только тем, что замки и дворцы уходят частникам за бесценок, и не только тем, что новые собственники варварски обходятся с культурным наследием, — новые владельцы плевать хотели на тех, кто обязан следить за состоянием памятников. Когда до нас дошла информация о фактическом мародерстве во дворце Лянскоронских и я решил вмешаться в ситуацию, меня охрана туда банально не впустила. Говорят, что частная собственность. Беру человека из управления архитектуры — едем вдвоем. Ответ — тот же: «Частная собственность!». Не пускают представителя управления архитектуры, государственного учреждения, которое, по своему предназначению обязано следить за сохранностью памятников! Тогда мы обращаемся в прокуратуру Николаевского района Львовской области. Прокурор вызывает из Киева собственника. И приезжает даже не сам владелец, а какая-то дамочка, которая представляет его интересы. Подумайте только, компетентная контролирующая служба смогла выполнить свою работу только с помощью прокуратуры! Так будет с любым памятником. Неважно, будет такой памятник продан или передан в концессию.

Собственно говоря, если бы не этот случай с продажей дворца в Старом Роздоле, то мы бы сейчас не говорили о концессии Свиржского замка. После того как факт нарушения взятых на себя обязательств собственником приватизированного дворца был доказан, поднялся шум, который был услышан в Киеве. Как следствие — первого февраля 2005 года президент Ющенко подписал Закон Украины «О временном запрете приватизации памятников культурного наследия». Но охотники до «антикварной недвижимости» нашли способ, как обойти данный закон. Таковым оказался механизм передачи в концессию. Об этих попытках нарушить законодательство я уже написал президенту Украины.

— Как долго может продлиться этот «временный запрет»?

— Пока Верховная Рада не утвердит перечень памятников культурного наследия, которые не подлежат приватизации вообще. Свиржский замок имеет достаточно правовых аргументов, чтобы не быть концессированным (о чем я уже говорил), и все же мы на всякий случай вписали его в этот перечень для Верховной Рады.

— В этот запретный перечень вы внесли только Свиржский замок? И вообще, имеется какая-то методика определения, что можно отдавать в частные руки, а что нельзя? Может ли в этом смысле нам помочь «передовой опыт» европейских стран?

— Финансовые возможности и у нас должны учитываться при определении того, что можно, а что нельзя приватизировать или концессировать. Вместе с тем историко-художественная ценность также должна учитываться. Принимая во внимание эти два момента, полагаю, что Украина с ее экономическим потенциалом, очевидно, в состоянии сохранить для своего населения, нынешнего и будущего, такое мизерное количество фортификационных сооружений. Поэтому все 26 замков, с моей точки зрения, должны войти в тот перечень объектов, которые ни при каких обстоятельствах нельзя выпускать из государственной собственности. Во всяком случае, в нашей области мы будем организовывать заповедник «Замки Львовщины», куда войдут четыре замка заповедника «Золотая подкова», Свиржский и все остальные замки нашей области, даже те, которые находятся в разрушенном состоянии. А статус заповедника уже налагает на государство определенные обязательства.

Не мое дело разрабатывать методики. Для этого существует специальная структура — Государственная служба охраны культурного наследия. Правда, эта служба работает плохо, я бы сказал, беспринципно. Причем не только на Львовщине. К примеру, в самой столице эта организация не в состоянии справиться с сохранностью памятника, внесенного в список культурного наследия ЮНЕСКО. Я — о Лавре. Пещеры разрушаются, монахи без всякого разрешения на территории этого заповедника возвели 14 построек. Или о какой защите Софии Киевской можно говорить, если этот шедевр оценен в 941 гривню?! Под Софией проходят газовые трубы. В случае чего, не приведи господи, за Софию Киевскую компенсируют вот эту неполную тысячу гривен. Но случай с львовским подразделением Государственной службы по вопросам национально-культурного наследия особенный. Везде представительства этой службы находятся при управлениях культуры. А наш воевода подчинил ее непосредственно себе. Зачем он это сделал, думаю, догадаться нетрудно.