Юрий Андрухович: интим не предлагать

Новая книга Юрия Андру­ховича - «Лексикон інтимних міст» - уже нашла своих читателей. 111 историй о разных городах от титулованного автора, впрочем, вызывают противоречивые чувства...

Лет десять тому в журнале «Українська культура» автор этих строк упрекал Юрия Андруховича в экстенсивности его писательского хозяйства, когда за «популярную прозу» выдавались то ли журнальные конспекты романа, то ли «концептуальные» небылицы наподобие публицистических сборников. Тематика при этом зацикливалась на средствах организации досуга, поскольку речь в этих «концептах» большей частью шла о праздниках, фестивалях и карнавалах. То есть о тотальных симуляциях, в которых исчезает любая реальность в виде, предположим, работы. Складывалось впечатление, как будто певцы такой эстетики в 1990-х просто не имели представления хотя бы о каком-либо здравом смысле своих творческих упражнений. Вместо того чтобы помнить, что они зарабатывают на хлеб в поте лица своего, наши писаки коммерческого покроя вдруг представили себя аристократами, демиургами и священнослужителями некой, исторически говоря, неведомой эпохи. На всякий случай ее назвали «постмодернизм», но о самоназваниях немного ниже.

В контексте критики «экстенсивного» метода Владимир Ешкилев даже назвал ее автора неисправимым «диалектиком». Казалось, а как без диалектики? Без развития авторского стиля и усовершенствования жанровых особенностей? Как, наконец, без уважения к читателю? Ведь в третий раз после автобиографии «Таємниця» и сборника статей «Диявол ховається в сирі» Юрий Андрухович - вместо нового романа - предлагает эрзац-чтиво вроде новейшего «Лексикону інтимних міст», в котором тематически топчется вокруг своих давних публицистических текстов, а именно «Моєї останньої території», «Дезорієнтації на місцевості» и «Малої інтимної урбаністики». А то, что «роман с географией», в котором собрана этюдная азбука из ста одиннадцати городов, - не новая выдумка, сомневаться не приходится. В предисловии к «Лексикону інтимних міст» автор колеблется относительно названия, ведь по упомянутому принципу уже были построены проекты, в которых сам он принимал участие, - от «Глосарію» в журнале «Четвер» 1991 года до «Малої української енциклопедії актуальної літератури» 1998-го. Кроме того, по «территориальному» относительно литературной биографии принципу был составлен и сборник «Геній міста» Петра Вайля, а к недавно изданной «Азбуке» Чеслава Милоша сам Андрухович написал предисловие. Даже «интимная» каталогизация уже была задействована в «Эросе Москвы» Владимира Сорокина в 2001 году. «Краще не за роками, а за річками, - размышляет автор «Лексикону інтимних міст». - Бо це ж прихований лексикон річок». Но «Книга воды» Лимонова также давно уже была сконструирована по этому образцу. «Автобіографія, що накладається на географію - як це назвати? - не успокаивается Андрухович. - Автогеографія? Автогеобіографія?». Впрочем, «Автогеографія» - это название старого сборника Бондаря-Терещенко, то есть автора этих строк. Словом, хоть куда ни кинь - везде клин и конец географии. Поэтому в подзаголовке книга Андруховича названа «произвольным пособием по геопоэтике и космополитике».

Как бы там ни было, но все эти пристанционные радости постсоветского аборигена Андрухович уже когда-то артикулировал. В «геопоэтику» автор «Лексикону інтимних міст» играет давно и небезуспешно. Он, кажется, с самого начала понял, что можно не писать художественные произведения, ограничившись рассказом о том, где и как они могли быть написаны. «Концепт - это не объект, а территория», - определили в свое время Жиль Делез и Феликс Гваттари в своей «Геофилософии». Формируя собственную стратегию творчества, Андрухович в старых программных текстах - «Дезорієнтація на місцевості», «Моя остання територія», «Роман з універсумом» и «Мала інтимна урбаністика» - как предтечах его нынешнего «Лексикону інтимних міст», всегда имел в виду опыт упомянутых выше столпов постмодернизма. Также большинство публицистических медитаций Андруховича «географического» образца часто были посвящены бытовым отличиям, благополучиям и выгодам, которые на Западе бросаются в глаза обычному туристу из Украины. Хотя, как когда-то, так и теперь, в «Лексиконі інтимних міст» все они обычно имеют и культурную «искренность», и повествовательную «стильность».

Таким образом, продвигаясь по лабиринту геополитической риторики - то посрамляя, то поздравляя всех встречных на своем писательском пути президентов родной страны, - Юрий Андрухович наконец выбрался на окольный путь собственной репрезентации именно в «урбанистическом» формате. Оно и правильно, ведь в прикладном краеведении всегда прятались те, у кого к литературе тропа зарастала. У Джека Воробья из «Пиратов Карибского моря» был такой навигационный прибор, благодаря которому кривая успеха всегда вывозила его в собственное пиратское счастье. Впрочем, причудливый компас показывал правильное направление лишь в руках владельца, а у остальных героев не срабатывал. Конечно, это только ловкость рук и - никакого мошенничества. Ну как у Андруховича - ведь ожидаемая метафизическая подкладка географической карты в его «Лексиконі інтимних міст» заменена каталогом, похожим на «Золотые страницы» Европы.

Сугубо по настроению «геопоэтика» Андруховича напоминает прогноз погоды на политическое настоящее, так что на семантико-стилистическом уровне имеем довольно неоднородную картину. В восточных регионах, описанных в «Лексиконі інтимних міст», кроме Харькова, - сплошной негатив и апатия; в центральных - переменная облачность авторского настроения, и разве что в «оранжевом» Киеве немного рассветает. Ну а в западных областях - солнечно и по обыкновению без иронических осадков. Перед выходом книги Андруховича в Фейсбуке устроили викторину, участникам которой предложили отрывки из будущего издания, по которым надо было угадать, о каких городах идет речь. Кто-то, конечно, угадал, даже никогда там не побывав. Так что, хотя и не из путеводителей «геопоэтические» ландшафты Андруховича списаны, но, чтобы разгадать очередную «тайну» автора по его интенциям и стилистическим пов­торам, - даже к бабке, не то что в Фейсбук, ходить не надо.

А тем временем заявленная в сборнике «космополитика» отнюдь не «космополитического» пошиба. Как «человек мира» Андрухович, конечно, имеет право любить Запад и недолюбливать Восток, хотя откровенно по этому поводу не спорит: дескать, «настільки заплутався у переходах між реальним та вигаданим, що про всяк випадок оголошує витвором власної уяви всіх дійових осіб, а також усі історії, ситуації та, зреш­тою, й міста цієї книжки».

Поэтому напрасно в предисловии к сборнику, разъясняя принцип расположения текстов, автор предупреждает, что «абетка є категоричною» и что «вона є даністю, з якою не сперечаються». С погодой, конечно, не поспоришь, а вот относительно авторских прогнозов, как видим, существуют определенные предостережения. Скажем, лет десять назад Андрухович, обороняя свои позиции-прог­нозы в тексте «Час і місце, або Моя остання територія», жаловался, что «вони розлазяться, але я прагну стягнути їх докупи, зшити - бодай і білими нитками своїх власних версій та домислів». Ясное дело, сегодня Андрухович уже не так откровенен, и слов из его «Таємниці» 2007 года о том, что «носії української мови майже всі без винятку були доволі тупою і пасивною селючнею, а так звана національна інтелігенція демонструвала чудеса вір­нопідданства й сервілізму, всю свою українськість сублімуючи в розгодовані фізії та вишивані сорочки», мы уже от него не услышим, и какого именно города это выражение могло бы касаться - ни в одной викторине не отгадать. Так же, как не попадут в нынешние речи автора его старые, еще 2000 года, слова из сборника «Дезорієнтація на місцевості» о том, что «Галичина - це не-Україна, якийсь такий географічний доважок, польська ґалюцинація... Галичина облудна і фальшива, це смердючий звіринець, переповнений єхиднами й химерами, в Галичині можливі лише покручі на кшталт Бруно Шульца або всі ці маленькі станіславські кафки».

И напоследок. Был такой замечательный роман «Географ карту пропил». Талант, конечно, трудно пропить, да и не о том сейчас речь. Просто интересно узнать, что именно заставило Юрия Андруховича издать очередной не-роман? То есть, что случилось через четыре года после выхода еще одной мистификации - упомянутой автобиографии «Таємниця» с подзаголовком «Замість роману»? И называть ли теперь литературой сборник туристических очерков, поскольку на презентации в Киеве и редактор, и автор отметили, что с литературой каждый из них имеет проблемы? Один в последнее время не может читать романов, второй не может их писать...

Честно говоря, худо­жественной прозы в новой книге Андру­ховича снова нет. Вместо сюжета в который раз предлагается ежедневная жизнь, и даже не автора, а всего лишь городов, которые, конечно, имеют собственную историю с биографией. Рассказать можно о любом буфете на семи ветрах или магазине под мостом, но это будет даже не дорожная проза, а репортаж. У Андруховича же - именно прейскурант, перечень улиц, регистрация не привидения, а реальной картинки. «Київ для мене - це люди і кухні», - заметил он на презентации, однако же где истории о людях и кухне? В «интимной» топографии автора нет места для истинного «интимного» диалога с читателем. Разве что в Фейсбуке участники викторины болтали между собой о соблазнах того или другого города. Вот бы издать эти закулисные разговоры - был бы секс, драйв и жанровое соответствие «правде жизни». А так получается, будто продает человек этакий гербалайф и заодно предлагает услуги совсем иного характера. Следует ли навязывать собственный «географический» интим, если отношения автора книги с действительностью, читателем, издателем - абсолютно разного характера? Ведь что для немца хорошо, а именно репортажи Андруховича об украинских «дорогах и дураках», то для нашего люда - смерть литературы. Это и без компаса можно определить.