«ВСПОМИНАЯ БУДУЩЕЕ»

Как оказалось, в Украине есть два городка. Первый - Южноукраинск. Его даже на карте нет. Единственный ориентир - находящаяся рядом АЭС; ее при желании можно обнаружить. Второй городок - Первомайск-на-Буге. Постарше - основан в XVII в. Когда-то назывался иначе - Ольвиополь. На карте имеется. Впрочем, дело не в этом. «Там живут художники и работают...». Ныне они прибыли в Киев с проектом «Вспоминая будущее».

Их шестеро, и они учились в самых разных частях Украины и даже за ее пределами - Донецк, Харьков, Краматорск, Кишинев. Они очень разные. Невозможно представить, что свело их в двух маленьких городках, одного из которых даже нет на карте. В Киев они привезли графику и живопись.

О работах Ирины Литвиновой сказано: «Графические лабиринты образов». Это верно - ее сконцентрированные до предела, порой, как кажется, даже «спутанные» образы надлежит расшифровывать - и, расшифровывая, странствовать по ним, натыкаясь на постоянные неожиданности - ибо там, где обещана ирония («Плоды влюбленности», «Кокетка»), вдруг возникает пронзительный, щемящий трагизм, а в «бытовых зарисовках» («Ночной город», «Ненастье») является весь мир: сложный, странный, мучительно разрастающийся в пустом и бесстрастном пространстве.

«Живописная лирика театра» - это о картинах Марины Непомящей. Сказано красиво, но не совсем точно. «Театр», элегантное, однодневное зрелище - но не только. Существуют еще натюрморты, построенные одновременно по законам реализма - и вопреки им («Грезы», «Радость»). Вкус к вещи, ее гладкой блестящей фактуре только при большом желании можно увязать с четкостью раскрашенного картонного реквизита. Впрочем, реквизит живет только на сцене, а когда гаснут огни - умирает. Или точнее - обретает ту самую гладкую блестящую фактуру.

Ирина Гугленко - «Живопись... выткана из паутинок личных переживаний». Ее работы отстоят друг от друга на невероятные расстояния, отмечая, охватывая огромное пространство. Каждая из них - в определенном смысле слова «крайность». О пресловутом «тиражировании себя» не может быть и речи - каждой картиной художница отсекает, завоевывает новую территорию. Мрачная притча («Напрасно») облегается в изящнейшую форму. Традиционные влюбленные («Двое») обращаются в существ, одновременно трогательных и страшных. За хрупкой фигуркой большеглазого ангела («Печальный сон») разверзается адская бездна. И все это - с той особой логической убедительностью, которая заставляет чувствовать - и верить.

Юрий Нагулко, лидер группы, художник и писатель, значительно старше остальных. «Монументальные картины с тяжелым, сложным, но оптимистическим взглядом на мир» - наверное. В Киев прибыла одна работа, небольшая по размеру и камерная по настроению - «Дед Иван». Главный герой уменьшен и сдвинут. Вокруг него - печальный и прекрасный мир. Это все. Этого вполне достаточно.

Валентин Семенов. «От декоративных, монументальных работ веет добрым примитивом». Он действительно добр - вероятно, добрее всех своих соратников. Он совершенно лишен ехидного сарказма, тонкой ядовитой иронии - качеств, нередко встречающихся у остальных. Ему остается только юмор, почти детский по своему простодушию - хотя и не лишенный некоторой условности, даже искусственности («Котовасия», «Подсолнухи»). Работы, лишенные этой эмоциональной окраски, получаются совсем иными («Набат»).

Влад Ачкасов представил и графику, и живопись. «В работах - сказочный оптимизм грусти». Это, пожалуй, больше относится к графике - иногда («Длинная пауза»). Еще возможна гротескная суета («Степень причастности») и элегантная эстетская штудия («Тонкий контур и цветок»). Возможна «страшная история» вроде тех, которыми пугают друг друга дети по вечерам («Волк»). Возможен Арлекин, всерьез застрелившийся из игрушечного пистолета («Сильнодействующее снотворное»), - еще одна «страшная история» или отголосок блоковского «Балаганчика», где герой истекает клюквенным соком?