ВИРТУАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ — В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОЙ РЕАЛЬНОСТИ

Чтобы убедиться, насколько серьезен культурный и социальный запрос на функционирование МСИ (Музея современного искусства) в Украине, я встретилась с членами совета экспертов, привлеченных к реализации этого проекта.

МСИ существует пока в виртуальном измерении, но тем увлекательней процесс музеетворчества — для профессиональной среды давно вынашиваемая, тайно лелеемая идея Музея была чем-то вроде мечты о «земле обетованной». Попытка «Совиарта» начать музей с нуля не беспрецедентна.

Возникновение наиболее известных МСИ мира связано именно с такими инициативами профессионалов, не лишенных доли здорового авантюризма.

Эдуард Дымшиц, художественный критик, куратор:

«В свое время мне довелось услышать историю создания МСИ в Париже из первых уст — от мадам Помпиду, приехавшей в Одессу поучаствовать в «круглом столе», посвященном творчеству Кандинского. Начиналось все, как и в нашем случае, с собирательской деятельности группы специалистов-энтузиастов, не имевших никакого официального статуса, выставочных площадей, званий-регалий. Со временем они объединились с группой искусствоведов, близких правительственным кругам, и проект был подан на самый верх, Жоржу Помпиду. Он счел эту идею настолько важной, что за свои личные деньги купил территорию в центре Парижа под строительство здания, возводившегося уже за счет государственного бюджета. Ж.Помпиду был интеллигентным и тонким человеком, понимающим — если он отдаст проект в ведение Комиссариата искусств (аналог нашего Министерства культуры), идею извратят и дискредитируют. Для чистоты реализации проекта власти не стоит вмешиваться в него достаточно долгое время. Поэтому личным указанием Помпиду проект был подчинен комиссариату коммунального хозяйства Парижа, предоставлявшему зданию чисто хозяйственную помощь. Под покровительством президента очень ограниченным числом профессионалов, выработавших свою концепцию, замысел был реализован блестяще. И в конечном итоге он стал памятником Ж.Помпиду и одним из очередных этапов демонстрации лидерства французов в культурной политике.

— Интересно, возможны ли такие неслучайные встречи в наших условиях?

Алексей Титаренко, художественный критик, куратор:

«Возникновение Музея современного искусства — это всегда встречный процесс. Сидеть и ждать, что государство созреет, примет решение выделить деньги на создание музея и строительство здания, бессмысленно. А отсутствие музея и его необходимость мы сейчас очень остро ощущаем, поэтому вынуждены начинать немного инфантильно, без поддержки власти. Мы обращались со своими идеями в различные инстанции — Министерство культуры, Союз художников, Киевскую горадминистрацию, но конструктивного ответа ниоткуда не последовало. На начальном этапе реализации проекта нам придется надеяться на собственные силы и средства.

Инициативная группа — художники, искусствоведы и менеджер В.Хаматов — разработала пятилетний план действий. Программа «Музей современного искусства» в «Совиарте» функционирует с целью формирования коллекции будущего музея. Отбор произведений происходит по такой схеме: художник, кандидатура которого была избрана экспертами в предварительных дискуссиях, делает выставку и одна работа, по мнению экспертного совета наиболее достойная, поступает в фонд музея. Чтобы нас не обвинили в каких-то эгоистических манипуляциях, мы заключаем с художником договор, по которому произведение остается его собственностью, и если музей все-таки не будет создан, оно возвратится к автору.

Задумана серия больших, общеукраинских проектов. В июне этого года я сделаю первый — он будет называться «Виртуальный музей», не в смысле его экранного адреса, но пока еще воображаемого существования.

Отработав все эти предварительные «ступени», было бы гораздо удобней разговаривать с властью. Как мы уже убедились, для разговора нужно иметь что-то помимо концепции.

— Допустим, перешагнуть через все первоначальные ступени удастся. Как будет финансироваться музей потом, из каких источников ожидаются денежные поступления?

— Мы надеемся на формирование совета попечителей, в который войдут крупные фирмы. Но для того чтобы возникли желающие спонсировать музей, нужно добиться указа Президента о льготах по налогообложению, аналог есть — команда «Динамо».

На первой ступени эксперты бьются над концепцией музея, пытаясь прийти к общему знаменателю.

Тиберий Сильваши, художник:

«Мы исходили из двух вариантов периодизации — начинать отчисление современного украинского искусства со второй половины ХХ века или конца 1980-х годов. Почему? В биографии художников, работающих в советское время, прослеживаются некие точечные обращения к проблемам модернизма. Творчество этих серьезных и сильных художников подспудно повлияло на течение уже современного художественного процесса, развивающегося с конца 1980-х. Данное явление нельзя оставить в стороне, и у нас возникла идея создания отдела под названием «Предшественники». Сюда входят такие мастера, как Г.Гавриленко, наделенные «постмодернистским» даром протеизма, умением свободно переходить из одной ситуации в другую, от официально востребованного искусства к чему- то иному.

Подчеркну существенный момент, касающийся структурализации собственно современного искусства последнего десятилетия, — тут мы должны отбросить сужающее вариационность явлений аналоговое мышление. Требуя от украинского искусства всего того, что есть в мире или хотя бы в Москве, мы почувствуем себя далеко на задворках. За прошедшие 10 лет у нас, по сути, закладывались основы современного искусства. Отчасти сверяясь с тем, что происходит в мире, мы не могли рефлексировать так, как это делали, например, москвичи. К началу 1990-х у них уже существовал глубинный слой искусства, противостояние андеграунда и официального искусства, концептуализма и акционизма, от которого можно было отталкиваться. У нас же не было никакой непосредственной преемственности, как повода для дальнейших рефлексий… Поэтому коллекция музея будет создаваться исходя из конкретных условий и конкретных наработанных тенденций 1990-х. Магистральные направления обозначили две главные группировки — «Парижская коммуна» и «Живописный заповедник», учтены и отдельные личности, существовавшие обособленно».

Что дает нашему искусству это сладкое слово «музеефикация»? Современное искусство не входит в число любимых зрелищ масс — это объективное положение вещей наблюдается повсеместно. Как залог самосохранения, искусство бережет свою элитарную обособленность, сохраняет дистанцию по отношению к массовой культуре. В нашей стране эта дистанция, удесятеренная стадиальным отставанием в культурном развитии, превращается в пропасть. Современное искусство формально существует в социуме, фактически — вне его, в вакууме непонимания и отстраненности!

Потребности в культурном строительстве, наведение мостов не только внутри профессиональной сферы, но и между искусством и социумом, прекрасно соответствует идея музея, как интегрирующего центра.

Опасное последствие культурной недоразвитости в состоянии экономического хаоса- кризиса пока не заметно, но со временем оно подкрепит нашу репутацию бедных духом. Страну, выражаясь патетически, покидает художественное достояние. По нашим амбарам, наполнявшимся в течение всего ХХ века, основательно поскребли, предприимчиво выгребли почти все, что у нас оставалось, — великолепный авангард, экзотический соцреализм, модный реализм. Современные украинские художники, пользующиеся коммерческим успехом, удовлетворяют потребности западного рынка.

Э.Дымшиц: «Потенциально у нас есть ради чего заниматься музеефикацией. Невостребованность современного искусства в Украине — угрожающе реальна. Опираясь на личный опыт, могу утверждать — наиболее ценные произведения покидают страну совершенно легальными путями. Статистика приблизительно такова: 9 из 10 произведений известных художников покупаются иностранцами. Зритель всегда отстает от художественного процесса. Наш отечественный отстает лет на 130, находясь в своих представлениях где-то в передвижниках. Европейский зритель — лет на 50, послевоенные вещи достаточно медленно входят в его сознание. Оставить в Украине наиболее интересные с нашей точки зрения произведения — есть фактический результат работы».

Мы видим, что идея музея родилась не только из прагматических соображений сохранности культурного фонда нации. Она зиждется на не менее актуальном запросе конструирования информационной среды, коммуникативного поля современного искусства, и, пожалуй, это стоит понимать буквально — конструирования реальности. Содержанием нашего времени в контексте философского дискурса постмодерна считается утрата чувства реальности и диффузная эстетизация действительности. Уже существующие художественные институции — Центр современного искусства при НаУКМА (Сороса) или галереи, сплошь коммерческие (эта киевская модель характерна и для регионов). Логично предположить, что музей будет отражать более целостную и завершенную ее картину. Во всяком случае, это одна из главных возлагаемых на него надежд.

Т.Сильваши: «Музей современного искусства — своего рода зеркало, в котором нация видит себя в тот момент, когда она создает себя. А мы очень нуждаемся в представлении реальности положения вещей, в котором находится искусство Украины нынешнего дня. Коллекционирование, каталогизация, консервация произведений, сбор и научная обработка связанной с искусством информации — это та программа минимум, ради которой и создается музей».

Пример для подражания был взят почти из области идеального — Центр Помпиду в Париже, благополучно совмещающий функции музея и центра современного искусства…

Там действительно есть все, что нам нужно, жаль только, что в Париже нас не ждут, а посему придется воздвигать Центр Помпиду на украинский лад, то бишь из расчета на местный вариант бюджета. Кто знает, может, этот проект и не столь фантастичен, как кажется на первый взгляд. За пять лет все может случиться.