ВИД «ЖИВОПИСНОГО ЗАПОВЕДНИКА»

«Живописный заповедник» как группировка на творческой карте украинского искусства возник в 1992 году, во время кардинальной ломки сознания нашего общества и до недавних пор безальтернативной системы соцреализма. Протуберанцы творческой свободы в молодежной среде вспыхнули на выставках 1987—1990 гг.

Новое поколение еще до так называемой перестройки вырвалось из-под идеологической опеки государства. Тиберий Сильваши — основатель «Живописного заповедника» — еще в 70-х годах в собственном творчестве освободился от штампов соцреализма, а в 80-х, размышляя над законами живописного видения и творческой свободы — индивидуализма, экспериментируя с чистым цветом, организовал работу двух молодежных пленэров «Седнев-І» и «Седнев-ІІ». Из разных уголков Украины съехались для свободного творческого труда в г.Седнев, что под Черниговом, вчерашние студенты, дабы после полувековой художественной принудиловки предстать поколением нонконформистов. Их творчество приводило в замешательство раскованностью, неожиданностями, неустоявшимся взглядом на мир. Идея будущего «Живописного заповедника» вызревала именно тогда.

Благодаря прогрессивной политике Михаила Романишина, тогда директора Национального художественного музея Украины, в так называемых фараоновских залах состоялись выставки молодых экспериментаторов.

Экспозиции «Седнев-І» и «Сед-
нев-ІІ» вызвали шок в среде неприкасаемых до недавних пор авторитетов официоза. А главное — выставки наглядно показали неограниченные возможности молодежи, вошедшей в искусство свободной, раскованной, яркой. Их лидером был Т.Сильваши. Природная жажда познания до недавних пор закрытого западного модернизма побуждала молодежь к отчаянному экспериментаторству. Постмодернистская деструктивность затмила в первую очередь сознание тех, кто слишком быстро взлетел. Кессонной болезнью в искусстве, отрицанием любых эстетических ценностей переболели те, кто приветствовал эпатажную эстетику безобразного. Что касается Сильваши, то, введя в название группировки слово «заповедник», автор декларировал уважение к заветам красного малярства и соответствие профессиональным законам.

Положительные ценности в 1992 г. были и остаются доминирующими в творчестве группы, которая сегодня на выставке «Ландшафт «Живописного заповедника», развернутой в залах НХМУ, празднует 10-летие плодотворной работы. Эти годы сделали имена А.Бабака, М.Гейко, А.Животкова, Н.Кривенко, А.Криволапа и Т.Сильваши известными не только в Украине, но и в престижных галереях, музеях, частных коллекциях Европы и всего мира. Из группы в силу жизненных обстоятельств ушли П.Керестей (ныне проживает в Германии) и С.Симерин (работает в США). Остальные — мощные по темпераменту, с непохожими индивидуальностями — 10 лет остаются верны своему выбору. Почему? В то время, когда творческая свобода прельщает отведать и чего-то другого. Ответ найдем в экспозиции.

Первый зал выставки и соответствующий раздел тщательно скомпонованного каталога имеет название «Крає-Вид». Дефис здесь не излишество или прихоть. Пейзажные работы каждого из участников группы являются признанием в любви к земле, детьми которой они являются. Этническое отождествление с Украиной буквально зафиксировано в полотнах А.Бабака, написанных вместо красок глинами. Лирические пейзажи с копнами Т.Сильваши — своеобразное перекликание с мотивами учителя Т.Яблонской, поклон ей. Довольно неожиданны для М.Гейко — мастера строгой палитры — лирические композиции с цветами. Глубинная связь с колористикой народа Украины прочитывается в цветонасыщенных горизонтальных структурах А.Криволапа, в написанных им в 2002 г. закатах и восходах солнца над гладью тихой реки. Сложными перекрестками человеческих дорог обращаются к зрителю энергичные композиции А.Животкова.

Зал «Крає-Вид» является кардиограммой истоков, доосмысленного, того, что формирует индивидуальность каждого сызмальства и навсегда.

С патетикой «Крає-Видів» контрастирует атмосфера игры — ею пропитано пространство второго зала. Здесь царит причудливый гений творческого перевоплощения. В пространственных объектах, созданных каждым из участников экспозиции, чувствуется проникнутость постмодернистскими диалогами с пространством — временем. Метафорические объекты, словно какие-то «воздушные замки» (такие из ничего строят дети), созданы художниками-выдумщиками, которым Бог дал привилегию не стареть, вечно играть, привнося волшебную эфемерность в слишком рационализированный мир. Он для художника ненастоящий. Все ненастоящее, кроме искусства, игры, перевоплощений. В этом «театре живописных вещей», в его особом пространстве есть возможность выйти на перекресток движущегося времени. Игра как одна из важных тенденций в искусстве ХХ в. от «Дада», Пикассо, Борхеса, Гессе и Параджанова в объектах экспозиции являет образ подвижно-неустойчивого нашего времени.

Живопись третьего зала, где сосредоточен нефигуратив (абстрактная живопись) является, по высказыванию
А.Криволапа, «нервными клетками, рождающими чувства». Здесь царит его величество «цвет». Пространство зала пронизали протуберанцы мощных цветных волн. Кажется, что взметнулась радуга.

Еще в 1912 году основатель нефигуративной живописи Василий Кандинский придал цвету значение самостоятельной субстанции «говорящей формы». Сегодня Тиберий Сильваши как художник, имеющий талант рефлексии, утверждает: «Картина — вещь, предмет соприкосновения двух миров. Пересечение этих границ — явление языка — цвета. Цвет — реальность, лежащая в сфере «феноменального». Моя живопись не отражает ничего, кроме самой живописи. Это словно истина живописи, ее самопредставления, где художник — всего лишь проводник. Ненарративность — не отражение реальности, а сама реальность». В словах художника есть сила осознания магистрального движения, оси, вокруг которой вращается творческая жизнь таких различных индивидуальностей: погруженного в этнографические глубины А.Бабака, несколько грустноватого, принципиального конструктивиста М.Гейко, взрывного А.Криволапа, отстраненного «дзенбуддиста» Н.Кривенко, А.Животкова, воплощающего духовность, сокрытую в старых досках, в камне, и трансценденталиста Т.Сильваши.

Для единомышленников «настоящее бытие», та счастливая реализация времени, которое Бог дал человеку, заключается в «цветописи». Цвету, как единственно возможному условию существования, подчинена жизнь «Живописного заповедника». Зависимость от цвета, служение ему не отягощают, именно в этом каждый из авторов видит собственную аутентичность. В состоянии погружения в живописную материю фиксируется миг психологического перехода из реального в сверхреальное пространство. Из физического акта наложения краски, из времени как процесса письма и из контакта с цветными возбудителями рождается произведение — ему нет аналогов в мире физических сущностей. Это особая сфера цветных русл, потоков, «ландшафтов». В акте творчества художник свободен от любой зависимости: летим, пишем, создавая новую реальность и погружаясь в нее, удивленно ее переживаем.

По мнению В.Кандинского, а сегодня — Т.Сильваши и его коллег по «ЖЗ», «цветопись» имеет сакральный смысл, ибо обращение к ней очищает профанное время всяческого бытия. Если она мгновенно не в состоянии «спасти» мир, то указывает путь к гармонизации человеческой души, ведь каждому дано ощущение цвета. Живопись — дорога, ведущая к Храму; каждый в ней нуждается, особенно во время деструкции и неопределенности. Как же войти в контакт с чистой живописью?

«Объяснение само по себе не в состоянии приблизить человека к произведению, — писал В.Кандинский. — Произведение является средством при помощи «говорящей» формы обрести форму для откровения и оплодотворяющего духа... Проникновение возможно не иначе, как в соединении страстного желания «сказать» и такого же просветленного любовью и доверием желания «услышать произведение».

Выставка «Живописного заповедника» предоставляет такой шанс каждому.