ВИД ВЛАДИМИРА МУКУСЕВА ВНЕ «ВЗГЛЯДА»

По сравнению с тем, какие сюрпризы подбрасывает виртуозная провокаторша-судьба, любые придуманные детективные сюжеты кажутся пресными и плоскими. Первого марта в Гатчине под Петербургом мы вернулись в гостиницу после банкета по случаю открытия нового фестиваля «Литература и кино». И в этот поздний час легкое праздничное настроение было уничтожено внезапным сообщением об убийстве Владислава Листьева. Множество скорбных лиц проплывало в эти дни по экрану телевизора. И, конечно, лица «взглядовцев», которых мы уже отвыкли видеть вместе в прямом эфире. А среди них - лицо Владимира Мукусева...

Могла ли я предположить тогда, что через полгода на фестивале телепрограмм «Бархатный сезон» мне доведется познакомиться с этим человеком и даже почти подружиться? Корабельная дружба, конечно, - не повод для того, чтобы впоследствии узнавать друг друга при встрече... Но, тем не менее, мудрый старик Гете в свое время пытался зафиксировать мгновенье, ибо считал, что оно прекрасно. Вот и я предлагаю вам представить себе палубу корабля «Леонид Собинов» и двух человек, стоящих на морском ветру и беседующих на темы, которые может навеять путешествие, парящее над временем и пространством...

- Володя, скажи, твоя сегодняшняя жизнь - это только тележурналистика?

- Ты знаешь, я 20 лет в журналистике. И вот перед отъездом на этот фестиваль меня официально уволили из «Останкино». А вообще, я, как ни странно, по образованию - не журналист. Сначала я был инженером-конструктором радиоаппаратуры, по другому образованию я - режиссер, а по третьему - дипломат. Да-да, я закончил Дипломатическую академию. Но я прошел путь в профессиональной журналистике от младшего редактора до комментатора, то есть достиг высшей планки, не перескакивая ни через одну ступеньку. Поэтому я могу сказать, что мой журналистский университет - вот эти 20 лет. Сегодня, как мне кажется, я умею делать телевизионные передачи лучше, чем все остальное, что я умею делать. И глядя на экран, пытаясь глядеть на него объективно, без обиды за нынешнюю невостребованность, я прекрасно понимаю, что телевизионная журналистика ушла сегодня с экрана. Если бы я видел блестящий ряд передач, телеведущих, журналистов - я должен был бы смириться со своим уходом и поменять профессию. Но я знаю, что мое место - на телевидении. И я туда вернусь рано или поздно, я абсолютно в этом убежден. Ты знаешь, я ведь с конца 90-го года официально запрещен. И есть конкретные люди, которые этому способствовали, в том числе и мои бывшие коллеги. Они боятся не меня, не Мукусева, они смертельно боятся конкуренции. Потому что программу выбирает кнопочкой зритель. А появись я на экране, отношение ко многим передачам, которые делают мои бывшие коллеги, стало бы сегодня совершенно другим.

- Мне кажется, что ты - человек артистичный, в тебе это природой заложено. Но работа только в тележурналистике не дает, пожалуй, возможности людям такого типа полностью раскрыться?

- Ну, смотря в каком жанре работать. Для меня тот московский «Взгляд» был, кроме всего прочего, погружением в такую же черную воду, какую мы с тобой видим сейчас за бортом. Это было черное море 250-миллионного прямого эфира. Я физически ощущал эти сто миллионов глаз. Физически, поверь, - это страшно. И если бы я был абсолютно плоским, скажем, человеком и выворачивал бы при этом каждый раз душу наизнанку, я бы просто умер. Поэтому, конечно, элементы какого-то актерства в моей работе были. Это было не вранье, а просто способ самозащиты. А иначе можно было получить инфаркт, что, собственно, я и получил через три года после работы во «Взгляде». Но я не знаю, тактично ли, скромно ли говорить о себе как о неком человеке, обладающем еще и артистическим даром.

- Но это же я сказала... Тем более такой дар необходим на телевидении. Беда многих передач даже не в том, что они сделаны непрофессионально, а в том, что ведущие беспомощны, зажаты, не умеют связать двух слов. Тут важен и тембр голоса, и точность интонации, и умение быть собеседником. Все это было подвластно Листьеву.

- Конечно, ты права. Безусловно, Влад был человеком, от Бога умеющим говорить с экрана. Это колоссальная потеря для отечественного телевидения. Но вот почему сегодня беспомощен любимовский «Взгляд»? Потому что он драматургически абсолютно не выстроен, в нем нет сюжетов, нет основной линии. Саша не мог ни когда еще работал у меня, ни сейчас сказать о чем передача. Так же, как и зритель не может понять, о чем идет речь. А когда на телевидении нет спектакля, все рушится. Любая передача должна быть телеспектаклем.

- Ты говорил, что рок был музыкальной структурой того, легендарного «Взгляда». Но почему была такая зацикленность на роке? Ведь кроме Гребенщикова и Шевчука вы выпускали в эфир и музыкантов гораздо более низкого уровня.

- Ты вспомни, какие это были годы. На телеэкране вообще не было рока, ни плохого, ни хорошего. И то, что у нас появились Бутусов, Кинчев, Шевчук, тот же Гарик Сукачев, Гребенщиков и другие в таком количестве - это был просто, если хочешь, социальный заказ. Но учитывай и то, что мы выходили каждую неделю, и передачи длились по три часа. Поэтому заполнить эфир исключительно блестящими новыми музыкальными коллективами было невозможно. Кроме того, я делал «Взгляд», а кто-то при этом набивал свои карманы. У нас ведь существовали музыкальные редакторы, которые за деньги приносили песни самых разных людей, и из-за нашего постоянного музыкального голода некогда было разбираться, плохо это или хорошо. Мы были вынуждены все предложенное редактором выпускать в эфир.

- Но ведь существуют другие жанры, кроме рока. Я, например, была просто потрясена от неожиданности, когда ты ночью, сидя на полу в каюте, вдруг запел песни Кукина, Клячкина, Визбора...

- Это на меня так подействовали твои песни. Я ведь гитару несколько лет в руки не брал. А во «Взгляде» у меня были тогда песни и Кукина, и Клячкина, и Высоцкого, и Розенбаума. Барды - это просто мое. Кроме того, у меня была и классика: впервые прозвучали Спиваков и Безродная. «Битлз» запели с экрана ЦТ впервые тоже в моей передаче. Но дело в том, что я был главным выпускающим двух передач в месяц. За уровень остальных двух эфиров я не отвечал.

- Знаешь, мне показалось, что когда мы ночью пели, ты при упоминании Розенбаума как-то скривился...

- Ну что ж, я обещал тебе на все вопросы ответить - буду отвечать. Не скрою, в тот московский популярный «Взгляд» очень стремились попасть исполнители, потому что это давало моментальный эффект целого ряда приглашений, гастролей и т.д. Теребили за фалды и меня, и делал это в свое время и Саша Розенбаум. И вот ситуация такова: пару лет назад я работаю в Новосибирске, нет прямого эфира, нет этой страшной 250-миллионной аудитории. Приезжает в Новосибирск Саша Розенбаум и видит меня. Я говорю: «Саша, для «Взгляда» из Новосибирска давай пообщаемся!» А он мне: «Знаешь, я так устал, давай потом как-нибудь в Москве увидимся». Ему не нужен Мукусев, ему не нужен новосибирский эфир! Если бы я работал в Москве, Саша Розенбаум мне бы не отказал.

- Позволь мне с тобой не согласиться...

- Поверь, не только в Розенбауме дело. С таким отношением ко мне я сталкивался достаточно часто. У меня было, казалось бы, много друзей, особенно в артистическом певческом мире. Как только я ушел с экрана ЦТ, я перестал быть им интересен. Им нужен был не Мукусев, им нужен был экран ЦТ. Я тебе рассказал историю, которая объясняет мою реакцию на фамилию Розенбаум.

- Я знаю, что он совершенно другой человек, по-моему, в отношении Розенбаума ты все-таки не прав... Ты был перед «Бархатным сезоном» на «Славянском базаре». Ты ездишь на фестивали отдохнуть или видишь в этом какой-то высший смысл?

- Я в течение пяти лет не был нигде. Я - не человек тусовок. На «Славянский базар» я попал исключительно потому, что там работала моя жена Таня Мукусева. Она руководит концертным отделом Центрального государственного зала «Россия» и ездила на фестиваль смотреть молодых исполнителей, чтобы делать потом с ними концерты, раскручивать их и т.д. А на «Бархатный сезон» я попал случайно. За день до отъезда мне позвонил научный руководитель моей диссертации и спросил, есть ли у меня заграничный паспорт. Не удивляйся, я сейчас учусь в аспирантуре Дипломатической академии, диссертация будет называться «Телевидение и выборы». Так вот, мой научный руководитель сказал, что есть возможность поехать сюда и встретиться с энным количеством людей. Мы сейчас задумали с ним серьезный телевизионный проект - поэтому я здесь. Я, как ты видишь, приехал без передачи, и вообще я просто гость фестиваля, не более того. Я не езжу и не ищу приглашений - это просто случайность.

- Ну, и каковы твои впечатления?

- О «Славянском базаре» я могу сказать, что мне безумно приятно было убедиться в том, что у нас есть и журналисты, и прекрасные молодые певцы, и актрисы... О «Бархатном сезоне» я пока не смею высказывать свое мнение. Если бы я был членом жюри, например, я бы отсмотрел все 120 передач, и тогда бы дал тебе точный ответ. Я очень рад, что попал в эту орбиту, я вижу, какие здесь интересные люди, и если на то будет воля Божья и желание устроителей этого фестиваля, то, возможно, я дальше буду работать как член жюри, а может быть, и выше, и тогда мы с тобой поговорим о состоянии телевизионной журналистики по большому счету, серьезно.