Украинская выбориада, или художественная попытка политического пророчества

«Агонія. 1. Останні прояви життєвих функцій організму перед смертю. 2. Останні хвилини існування того, що гине, зникає».

«Великий тлумачний словник сучасної української мови»

Василий Иванына, автор жестких, оголенно-реалистических повестей о судьбе (а точнее — несудьбе) современного маленького человека, написал широкоформатный роман «Агонія», только что увидевший свет в издательстве «Дніпро». О чем же оно, это несколько неожиданное и вместе с тем ожидаемое (именно от этого писателя!) произведение? О нас с вами, читатель. О нашем сегодняшнем бытии, которое в начале третьего тысячелетия потерялось в центре Европы где-то между двумя общественными формациями — рабовладельческой и феодальной. Потерялось, несмотря на то, что, как пелось прежде в соцреалистической коломыйке, «в кожній хаті елєктрика і радійо грає». Но благодаря стремительному росту ВВП (накануне каждых выборов) и нашим вождям «лічно» теперь и эту «елєктрику» отключают здесь и там, а «радійо» говорит, что мы живем в стране европейского выбора. Где мы живем на самом деле — рассказывает В.Иванына в «Агонії». Рассказывает не потому, что мы с вами этого не знаем, а потому, что ему есть что сказать об этом языком художественного слова, языком собственной совести и опыта.

Собственно, если говорить о жизненном опыте автора этого романа, то здесь вырисовывается отдельная беллетристическая интрига. Имеем дело с тем случаем, когда биография писателя по своему «сюжету» не менее интересна, чем его книги. Василий Иванына, профессиональный журналист по специальности, достаточно потерся в лабиринтах властных коридоров аки пресс-секретарь не просто каких-то там абстрактных власть имущих, а наи-наивысших наших вождей, от которых зависела погода в государстве. Он видел и знает очень много. Я уверен, что значительно больше, чем рассказывает нам. И здесь его можно понять. Речь идет, естественно, не о политической этике и не о библейском «время молчать и время говорить».

Но и того, что писатель сказал в романе, достаточно, чтобы кое-кто из этих руководителей назвал его отступником, ренегатом и даже предателем. Ведь речь идет об агонии режима и об акулах, в патологической ненасытности пожирающих и самих себя. Для тех, кто хоть немного интересуется политикой и ее «героями», эти персонажи хорошо (даже опасно) узнаваемы в романе, несмотря на авторский грим и завуалированные имена. Они и показаны нам в момент истины — во время очередной избирательной кампании, во время горячки, когда нет места даже для притворного милосердия, а есть лишь волчий инстинкт перегрызть горло тому, кто посмеет стать на их пути.

Роман охватывает, можно сказать, наиболее типичные моменты нашей выбориады со всеми ее национальными особенностями, парадоксами, криминалом, властным произволом и стрельбой среди белого дня. Все это мы видим как будто изнутри, глазами журналиста Алексея, которому выпало быть не лишь очевидцем всех технологий тотального обмана, но и активным участником судьбоносного противостояния. Противостояния не между политическими антагонистами, а между властью и народом, между человечностью и зверством, наконец, между честью и ничтожностью. Коллеге Алексея, журналисту Григорию Цаве, честный выбор в этом противоборстве стоил жизни, и здесь мы снова сталкиваемся с жестокими реалиями нашего сегодняшнего дня, где за правдивое слово приходится расплачиваться самым дорогим. Мы уже потеряли счет убитым журналистам, но ни один убийца еще не наказан.

Кто и за что? Чтобы ответить на эти вопросы, автор заводит нас и под купол парламента, и в просторные кабинеты самых высоких государственных чиновников и руководителей масс-медиа, среди которых... ба, знакомые все лица!

Но не они — главные герои романа. Это только пятна на фоне широкой картины современной украинской жизни. Все симпатии, боль и любовь, сочувствие и восхищение автора сосредоточены вокруг характеров простых людей, преимущественно жителей сельской глубинки с их повседневными хлопотами и непреходящей миссией держать на собственных плечах этот грешный мир. Держать не только основы духовности и добродетели, но и дьявольское бремя повелителей, попирающих наивысшие достоинства народа. Каким же милым и трогательным встает со страниц романа старик Яшко Бориславец, какой живой и колоритной видим его жену Клавдию, чья беда не столько вызывает у нас сочувствие, сколько прожигает огнем совести. Сколько таких Яшек и Клавдий по всей Украине сегодня спрашивают нас и себя: «Что с нами творится? Как такое могло произойти?» Спрашивают и как будто знают ответ, но не видят просвета, не видят выхода из этого адского круга. Ведь судьба не послала им даже выбора. То есть выбор был всегда, но, опять же, сатанинский, не между добром и злом, а, как справедливо отметил еще один персонаж «Агонії», сельский священник Тимофей, выбор между злом и бедой. То есть все дороги сходятся в тупике или, правильнее сказать, ведут в новый адский круг, к новейшему рабству, поскольку там, где нет выбора, не бывает свободы. Такой вот экзистенциально замкнутый круг, такая вот философия бытия народа, оказавшегося в состоянии создать лишь формальное государство, узурпированное «чужими своими». И уже, кажется, не разорвать, не разомкнуть этот фатальный круг, если бы не извечный закон жизни (даже загробной жизни): те, кто творит ад для других, в конце концов попадают в него и сами. Но этому еще предшествует... агония.

Ничто в природе не вечно, однако вечна сама природа. С точки зрения логики — это почти парадокс. Но это такая же истина, как и то, что мир создан для каждого из нас лично, говорит писатель, и все вокруг должно подчиняться нашему счастью. Это и есть самый большой дар Божий. Правда, такая благодать не снисходит на покорных и терпеливых. Вы, конечно, обратили внимание, чего нам больше всего желают высокие политики в своих прочувствованных выступлениях. Не достоинства, не благосостояния, не храбрости и даже не здоровья, а прежде всего терпения, терпеливости, семижильной выдержки... Того, что более всего подходит волам, или проще говоря, быдлу. Вы терпите, а мы будем погонять. У вас даже есть цивилизованное «погоняло» — электорат. Оно еще и породило соленую анекдотическую шутку: электорат — это одноразовый народ.

Но человека, собственно, и держит на белом свете... ощущение пробуждения, — убежден Алексей, спешащий в родное село на встречу с весной. И потому даже в самых мрачных картинах «Агонії» нет ощущения обреченности. Мерзлота может длиться долго или недолго, она может быть аномально затяжной, но весна придет непременно. Другое дело, что в обществе это пробуждение зависит не от Неба, а от людей, то есть от нас с вами. Зависит уже сегодня. И в этом исключительная своевременность романа, адресованного не только к нашим эстетским предпочтениям, но и к нашей совести, нашим раздумьям о дне нынешнем и грядущем. Поэтому я сбрасываю со счетов кое-где чрезмерный пафос автора, а кое-где и откровенно публицистические пассажи. Возможно, без этого не обойтись, когда поднимаются вопросы онтологического значения: что с нами произошло? и что творится по сей день? и до каких пор это будет продолжаться? Вопросы для всех. И только ответ — с пафосом или без — у каждого свой. Свой собственный ответ писатель спрятал в художественных образах, как прячет березовая роща животворно-целебный сок на его родной Черниговщине. Перед весенним пробуждением, конечно же.