Трудности перевода

Когда смотреть на других становится интереснее, чем показывать себя, это значит, что наступает взросление. Мы же пока стремимся сделать так, чтобы об Украине и ее необыкновенных культурных достижениях узнал весь мир. Стремимся, впрочем, тоже больше на словах. Однако показательно, что этот пункт входит в культурную программу нынешней власти. Смешно. Как можно надеяться чем-то заинтересовать и тем более поразить мир, если знаешь о нем так мало? А вот познакомить Украину с современными мировыми культурными достижениями — это почему-то в программу не входит. Такой вот пубертатный период независимости.

На фоне нашего общего незнания любой «западный ветер» начинает казаться нам ароматным — западные полулюбительские постановки в украинских театрах объявляются чуть ли не образцом для подражания, музыкальные коллективы, собирающиеся поиграть по воскресеньям и способные заплатить за аренду зала, вызывают шквал одобрительных рецензий и т.д. С литературой и кино — все несколько лучше, но в конечном итоге тоже невесело. Книги на самый разный вкус сплошным потоком текут через границу с Россией. Оттуда же главным образом поступает пиратское видео, которое знакомит нашего зрителя с новейшими работами западных режиссеров. Казалось бы, спасибо соседям. Да язык не поворачивается. Нет, не потому, что «русская книга давит нашего издателя» — по большому счету, раз не хочет работать по законам рынка, так ему и надо. Проблема читателя в другом. Наш читатель/кинозритель, получая эту продукцию исключительно на русском языке, продолжает жить в условиях культивируемого билингвизма. Мы имеем в виду в первую очередь украиноязычного потребителя, который в другой ситуации определенно отдал бы предпочтение украинскому переводу. Но это полбеды, билингвизм — не так уж плохо. Плохо другое. Наш читатель/зритель становится заложником российского посредника — его вкуса и представлений о выгоде. Получая что-либо через третьи руки, надо быть готовым к тому, что эти руки окажутся не слишком чистыми, а товар, соответственно, свежим. Российские поставщики заполняют свой и соответственно украинский рынок массой дешевой попсы — как киношной, так и книжной. Причем киношная — как правило пиратка — идет еще и в прескверном переводе. Что же касается книжной продукции, то российские издатели чем дальше, тем больше отдают предпочтение работе с авторами-соотечественниками. Слой переводной литературы истончается и там. Издателей можно понять — выплаты по копирайту и роялти сильно снижают коммерческую привлекательность переводных проектов.

Тем приятнее говорить об исключениях — о журнале «Всесвіт», центре украинского литературного перевода вот уже на протяжении восьмидесяти лет. Это лишний раз подтвердил недавно опубликованный свод библиографии журнала, охватывающий период с 1925 по 2000 годы. Размах переводческих свершений действительно поражает — на момент выхода свода в свет издано 864 номера, в котором было опубликовано более 5 000 текстов, переведенных с восьмидесяти языков мира. Судьба журнала не меняется со временем. Как во времена жесткой государственной цензуры ему удавалось знакомить нас с лучшими образцами мировой литературы, так и сейчас, когда цензуры, во всяком случае в этой области, нет, он по-прежнему остается едва ли не единственным изданием, знакомящим украинского читателя с современной мировой литературой.

К сожалению, эти достижения — скорее, исключение из общей ситуации с украинским литературным переводом. Сейчас, конечно, это может прозвучать как анекдот, но были времена, когда русскоязычные жители «одной шестой» вынуждены были знакомиться с новинками именно на украинском, учить, так сказать, украинский язык по «Всесвіту», а также по переводам издательства «Дніпро», поскольку за исключением «Иностранной литературы», которая цензурировалась гораздо внимательней, конкурировать с ними было некому. Обидно, что с изменением исторической и политической картины, ситуация с украинскими переводами если и изменилась, то, скорее, к худшему. Теперь на ее фоне неоднозначный, но живой процесс перевода и издания иностранной литературы в России выглядит как могучий поток в сравнении с едва живым ручейком. Один из недавних грандов переводной литературы, издательство «Дніпро», ведет полурастительное существование — без новых имен, проектов и, главное, изданий, воюя уже не за читателя, не за сегмент рынка, а, главным образом, за квадратные метры площади. Конечно, тут впору в очередной раз поплакать о судьбах культуры в эпоху «звериного капитализма», но зачем площади издательству, которое по сути ничего не издает? И неважно — это следствие бестолкового менеджмента, неспособного генерировать коммерчески успешные проекты, или чья-то попытка довести издательство до банкротства с тем, чтобы потом его приватизировать. Важно, что читатель не получает качественной переводной литературы. А о том, что читатель в этой литературе нуждается, говорит, например, тот факт, что авторам приходится просить продавщицу в киоске приберечь номер «Всесвіта». Об успехах именно украинского перевода «Гарри Поттера» издательства «А-Ба-Ба-Га-Ла-Ма-Га» и говорить не приходится. То есть как бы ни ныли любители порассуждать о «лингвоците» украинского языка, желающих читать на нем вполне достаточно — было бы что.

Отдельно необходимо сказать о ситуации, сложившейся со специалистами-переводчиками и их взаимоотношениях с издателями. За исключением тех случаев, когда переводчик издателю друг (брат, сват, кум...), холодная война между ними, время от времени перерастающая в открытый конфликт, — фактически, нормальная практика. Причина банальная — деньги. Несмотря на то, что гонорарные ставки, предлагаемые украинскими издательствами, невысоки до смешного, задержать выплату даже такого гонорара для большинства из них — нормальная практика. Опросив с десяток переводчиков, работавших с украинскими издательствами, мы не обнаружили ни одного, кому бы время от времени не задерживали выплату без видимых причин. Причем речь не идет о дне или десяти — как минимум о двух-трех месяцах. И даже в тех случаях, когда переводы осуществлялись на деньги, выделенные фондом, то есть издатель никак не зависел от продаж, а сумма гонорара переводчику была заложена в бюджет проекта. Часть переводчиков попадали даже в ситуации, когда выбить из издателя по крайней мере часть гонорара им так и не удавалось.

Результат ожидаемый: часть переводчиков, причем не худших, переходит на работу в русские издательства —благо, этим языком тоже владеют, а платят россияне не в пример нашим, причем украинских сотрудников любят за относительно меньшие финансовые запросы. Иные переводчики переходят в коммерческую сферу, где тоже гонорарные ставки заметно выше. А издательства с чистым сердцем нанимают новых переводчиков — прямо со студенческой скамьи, еще не «разбалованных» гонорарами и просто порядочным отношением к их труду. Правда, иногда складывается впечатление, что эти переводы делаются в перерывах между парами и с помощью несколько устаревшего словаря. То есть читатель снова остается без качественного и своевременного перевода.

Сколько громких слов было и будет сказано о том, что надо выходить из культурной орбиты России. С некоторыми аргументами можно даже согласиться. Хотя не выходить надо, а разнообразить орбиты. Культурное присутствие России в Украине определяется во многом отсутствием языкового барьера. Но еще и тем, что рынок Украины России выгоден и главное — свободен. Здесь есть заинтересованность почтеннейшей публики и нет конкурентов. Украина сама ничего не делает, чтобы заполнить свое культурное пространство самостоятельно добытыми образцами мирового искусства — как одна ласточка не делает весны, так и один «Всесвіт» не сделает Украину частью мирового рынка современной культурной продукции.

Да, есть еще грантовые программы переводов, программы культурных представительств других государств в Украине, которые дают деньги на оплату труда переводчиков и издание. Но эти программы, в тех случаях, когда они направлены на финансирование художественной, а не специальной литературы, лишь затягивают агонию. Украинский издатель не привык разыскивать новые произведения и рисковать, вкладывая в них деньги. И пока есть возможность издавать книги на деньги, предоставленные фондами, посольствами или на худой конец спонсорами, он будет работать именно в таком режиме. А этот режим совсем не предполагает заинтересованности читателя и, соответственно, развития рынка. Купят — хорошо, не купят — ладно.

То, как покупается переводная литература, привезенная из России, и те крохи, которые делают немногие украинские издатели в этой области, как спешит публика на гастролеров из «далекого зарубежья» — хороший знак. Нам интересно то, что происходит в мире. Мы хотим не только себя показать, но и на других посмотреть. Это обнадеживает, потому что межкультурные связи устанавливаются только в результате взаимной заинтересованности, а не патологического желания показать всем, какие мы классные. Вопрос только в том, какими путями будет удовлетворяться этот интерес. Проникновение культур в обоих направлениях происходит двумя путями — в результате усилий отдельных артистов и менеджеров и путем реализации государственной политики в области культуры. Пока что государственная политика сводится в основном к тому, что после очередного почти случайного попадания украинских деятелей культуры на какой-нибудь фестиваль-конкурс-ярмарку, после победы-вопреки-всему или появления в топ-листах, вырваться на экраны телевизоров с победными возгласами «Могем! Мы не хуже! Мы, может быть, даже лучше!» После чего все затихает до следующей виктории. В то время, как любой мало-мальски образованный человек прекрасно понимает, что победы на фестивалях ничего не говорят собственно «о нас» — а только о том человеке, который этой победы добился. И что достичь вершины — это байка. Истинный победитель тот, кто сможет на ней удержаться. А для этого нужны условия для постоянного роста, а для этого нужен постоянный контакт с аудиторией, а для этого надо быть интересным аудитории, а для этого надо поддерживать аудиторию в определенном культурном контексте, а для этого... Впрочем, хватит — и так все ясно. Если мы хотим заявить о себе, как о высокой европейской культуре, надо ею стать. То есть получать продукт из первых рук и без сильных задержек. Украинские художники до сих пор вынуждены творить в условиях изоляции. И если изоляция от мирового зрителя — это удар больше по самолюбию, то изоляция от мирового художественного процесса — это удар по качеству.

Быть принятым, на сезон войти в моду, прозвучать на одном фестивале и забыться до следующего — всего этого мало. Важно быть понятым. Уметь сказать так, чтобы тебя услышали и захотели услышать еще. Знать, как сказать. Знать, чем можно быть интересным и какое место в этом контексте занять, чтобы не раствориться, но и не быть чужим. Владеть контекстом. Мы же владеем контекстом в лучшем случае двадцатилетней давности. Из Букеровских лауреатов последних пятнадцати лет внимательному украинскому читателю более-менее известен разве что Кутзее. В русском переводе, разумеется. То ли дело 70–80-е — Голдинг, Фицджеральд, Мердок, Рушди. Чуть лучше с Нобелевскими лауреатами в области литературы — но там дается премия не за «свежак», а за совокупное творчество. Несколько лучше мы осведомлены о достижениях в области кинематографа — спасибо пиратам, тоже, впрочем, не отечественным. Во всяком случае победители Каннского, Венецианского, Берлинского кинофестивалей до нас худо-бедно доходят. А уж об оскароносцах мы знаем почти все. Впрочем, последние годы эстетское, экспериментальное кино редко попадает в этот перечень и, соответственно, редко попадает в наш прокат. С музыкой — причем не только академической — еще сложнее. В Украину проторена дорога звездам двадцатилетней (в лучшем случае) давности. Это тоже можно понять — там они выходят в тираж, а тут о них уже знают, а о более молодых конкурентах — еще нет. Так и получается, что Украина владеет мировым культурным контекстом, который перестал быть актуальным лет десять назад.

Разумеется, основная нагрузка в разрешении этой ситуации незнания ложится на плечи коммерческих предприятий — издательств, прокатчиков, артистических агентств. В общем, при самой щедрой государственной поддержке, если Украина не обзаведется собственным рынком культурной продукции и отечественный производитель не попытается стать на нем хотя бы полноправным игроком (раз уж не может стать хозяином), будем и дальше питаться объедками с барского стола второй свежести. Но и роль государства в процессе выведения отечественной культуры в мировой (или европейский — как кому нравится) контекст не последняя. Речь не только о законодательном облегчении участи всех тех, кто занимается культуртрегерством. Никто ведь так и не упразднил, скажем, реестр «общественно необходимых изданий», которые выходят под госзаказ и за которые дерутся книгоиздатели. В области искусства достаточно направлений, которые никогда не станут интересными для коммерсантов, но они нужны зрителю/читателю/слушателю. Это как раз то поле, на котором государственная власть может не только продемонстрировать свой «внешнеполитический вектор», но и оказать реальную помощь отечественной культуре.