Свежая кровь: «Тик», «Бумбокс» и «Крихітка Цахес»

Три лица новой украинской музыки

Музыкальная мода переменчива, как и погода на дворе. А уж в нашей стране так и подавно! Кажется, есть у нас «официальная» теле- и радиоэстрада (эти имена всем известны, если посмотреть концерт ко Дню милиции или какую-нибудь «Песню года»). А есть качественная интересная музыка, может быть, и менее промоутируемая, но горячо любимая — особенно молодежью, и особенно нынче. Как-то незаметно — сами собою — обрели почти что «культовую» популярность те, с кем мы сегодня и поговорим… «Бумбокс» — разорвавший чарты популярнейших российских и украинских радиостанций. «Крихітка Цахес» — несколько мистическая группа, которую просто обожает студенчество (в частности). И «ТИК»: веселые ребята без комплексов, принятые на ура самыми разными слоями музыкальных «потребителей». Украина ведь издавна славится своими «поставками» на шоу-рынки постсоветского пространства. Вот и нынешние наши герои — не исключение. Они сами «прорубают окна»… И, пожалуй, единственное, что их объединяет, — скрытое или срежиссированное отсутствие неких маркетинговых технологий в продвижении на музвершины. Может, действительно, творчество таки нельзя «просчитать»?

«Хотелось бы увидеть — какой он, коммунизм?»

ГРУППА «ТІК». Сегодня — один из самых популярных в народе коллективов. Их песни «Олені» и «Вчителька» — лидеры неформальных хит-парадов. Всего в группе семеро смельчаков. И, представьте, у каждого высшее педагогическое образование. Их музыкальное направление некоторые определяют как «сельский панк». Не удивительно, что и в селах их уже оценили. Лидер группы — Виктор Бронюк — признался «ЗН», что «ТІК» имеет самые разнообразные вариации смысловой транскрипции. От «Трезвость и культура» до «Трамвайное депо имени Киркорова». Итак, сядем на одной из трамвайных остановок с фронтменом группы и поговорим «за жизнь».

— В этом месяце ваша группа выехала во всеукраинский «тиХИЙ» тур. Хоти­те охватить аж 40 украинских городов… Не страшно? Ведь у всех кризис, а у вас — тур...

— Знаете, мы недавно приехали из Беларуси. И меня поразила одна вещь — никто не говорит о кризисе! Наоборот, все говорят, как из него выйти.

И действительно — выход находится!.. В нашей же стране сознание людей направлено на негатив. И вместо того, чтобы что-то конкретное делать, все только языками налево-направо треплют. Так и хочется сказать: давайте что-нибудь делать... Вот мы, например, решили вместо того, чтобы сидеть и рассказывать, «как плохо живется», поехать в тур. На самом деле никто из нас на этом туре не сколотит сумасшедший капитал. Ведь билеты будут доступными, все будет базироваться на самоокупаемости. Хочется поехать и поднять людям настроение, потому что их так уже заболтали этой политикой с головы до пят. Мы же ребята работящие! Можем давать по два-три концерта в день.

— А почему ваш тур называется «тиХИМ»?

— Это одноименное название нашего второго альбома. К тому же мы не хотим поднимать много лишнего шума. Тихонько поедем, попоем... Тихо ехать, но громко петь.

— Свой хит «Олені» вы исполнили совместно с белорусской группой «Ляпис Трубецкой»... Как, собственно, работалось с этим коллективом?

— Нормально. У нас сложились теплые дружеские отношения. «Ляпис...» — группа с интерес­ной историей. Несмот­ря на это, в них нет спесивости. У нас и сейчас хорошие, дружеские отношения с «Ляписом...». И вдобавок мы работаем в похожих направлениях.

— Какая еще команда могла бы создать с вами достойный ансамбль?

— Не люблю подчеркивать, что, дескать, с тем бы спел, а с этим — нет. О, подождите... Спел бы с Сергеем Зверевым! Он говорил о нас в своей программе «Зверский взгляд». И очень возмущался: дескать, как такое вообще может быть — я парикмахер, по три-четыре раза в день хожу в парикмахерскую, выхожу на сцену весь из себя... А вот он — это я — человек, у которого волосы повыпадали, лезет на сцену. Словом, раскритиковал и наш стиль, и мою прическу. Получается, что он тогда нас немножко пропиарил. Тогда мне многие знакомые звонили и спрашивали, дескать, почему это он на тебя такое наговорил? А я им спокойно отвечал: да ладно вам, просто у человека такая позиция, и он себе на этом делает имидж.

— Видно, вы не очень-то обращаете внимание на критику...

— Да я от этого не похудею!

— Иногда некоторые журналисты говорят: «Из Виктора Бронюка не слепишь секс-символа украинской эстрады...»

— Ой, сейчас что хотят то и пишут. Гламур существует сам по себе, а я — сам по себе. Мне от того ни холодно ни жарко. Представьте, люди составляют рейтинги: и почему-то записали меня в двадцатку «сильнейших» людей наряду с Тимо­шенко, Черновецким, Гошей Куценко... Считаю, что у нас вообще некому «лепить»...

У нас в последнее время все стали профессионалами в любой области. Например, «сильнейшие» политики — это таксисты. Садишь­ся в машину, а он вместо того, чтобы ехать и везти пассажира, рассказывает, как «вывести страну из кризиса». А то, что он нарушил раз пять правила дорожного движения, — это ерунда! Но уж если ты все знаешь, то бросай такси и иди руководи государст­вом. И так во всем — каждый пытается быть профессионалом в той деятельности, в которой он некомпетентен.

— Как вы относитесь к модному нынче гламуру?

— Сейчас уже появилась другая тенденция, — антигламур стал распространеннее, чем гламур. Гламур — это как совесть: его никто не видел, но все говорят. Нет никакого его особого определения. Считается, что чем меньше у тебя художественного и эстетического вку­са, тем больше ты гламурный. Гламур никому не мешает жить? Да! Может, кому-то и мешает, но я не заморачиваюсь... Да и наша группа не отличается ни гламуром, ни эпатажем. На самом деле нашей музыке присущи искренность, настоящесть и органичность. Это не для нас — гипюровые трусы или розовый цвет. Ведь дети будут бояться!

— Можно ли определить вашу, так сказать, целевую аудиторию? Ведь вы неоднократно подчеркивали, что вы «ребята из села». Каким видите своего слушателя?

— К нам на концерты не прихо­дят гопники в спортивных костюмах. А приходят люди, которые привыкли думать головой. Это могут быть студенты, депутаты, бизнес-элита. В возрастном плане тоже диапазон очень широкий. На­-п­ример, 2 января во Львове в Театре имени Марии Заньковецкой у нас было два концерта — в 17 и в 20 часов. Можно было увидеть седоглавого дедушку в вышиванке, а воз­ле него кучу внуков с оленьими рожками, которые подчеркивают солидарность с нами. Часто бывает, что приходят молодые родители с полуторагодовалыми детками. Дети всегда на концертах танцуют возле сцены. Причем от начала песни до самого конца.

Это та аудитория, которую невозможно обмануть. Дети воспринимают некоторые вещи такими, какими они есть: если нравится — то нравится, если нет — то нет. Это свидетельствует о том, что в нашей музыке нет агрессии, она положительная.

— А как сельская аудитория реагирует на ваши песни? Звучат они, например, в клубах?

— Нормально реагирует. Знаю, что и в тракторах слушают «ТІК». Музыка пошла в народ. А что касается клубов, то есть села с такими клубами, что ого-го! Вообще мы не чванливые, у нас нет особых ограничений, — если нас приглашают, то едем. Можем петь на День лесника, в киевском клубе, на дне рождения депутата. Не перебираем!

— А как относитесь к продюсерской школе в Украине? В частности, к проектам Юрия Никити­на «Армия», «Никита» и т.д.?

— Шоу-бизнес в Украине развивается, становится более организованным. Уже вырисовывается какая-то стилизованная форма. Ведь в каждом бизнесе некоторые делают ставку на качество, а некоторые — на количество.

— А как «Фабрику звезд» воспринимаете?

— Считаю, что детей просто используют. Представьте состояние человека, которого два или три месяца показывают по телевидению, лепят-лепят из него звезду, а потом заканчивается проект — и все, его выбрасывают на улицу. И этот человек не может понять, что произошло, почему еще вчера он был востребованным, на него работало столько людей, а сегодня — все? Поэтому они потом и вскрывают себе вены. Твердят, что «жизнь не уда­лась». Я бывал в павильонах, где снимается «Фабрика...». Там сама атмосфера не очень здоровая, нем­ного гнетущая, повсюду зеркала. Это плохо, когда у человека постоянно перед глазами его зеркальное отображение. Мало того, что отбирается энергия, так еще и происходят не очень здоровые процессы с психикой, ведь находиться все время в замкнутом пространстве — очень тяжело. Я считаю, что эти продюсеры просто не имеют права ломать на свой лад этих детей.

— Не хотели бы выступить на Евровидении от Украины в нынешнем году?

— В этом году заявки не подавали. Хотя и думали над этим вопросом. Но если уж ехать на Евровидение, то только с одной целью — победить. А просто так, чтобы потусоваться, засветиться, — нет желания.

— У всех участников вашей группы высшее педагогическое образование, на сцене же у вас образ «пацанов» — с сегодняшними хлопотами, переживаниями и надеждами.

— Это не образ. Мы такие есть.

— В самом деле? Следовательно, вы не играете, не притворяетесь, не создаете образ?

— А зачем? Не вижу в этом смысла. Да, бывают определенные ситуации, когда людей ломают. В тех же шоу-проектах у исполнителя личность раздваивается. Рано или поздно наступит момент, когда эти две личности пересекутся, и одной другую придется уничтожить. Это законы природы и сильная психологическая борьба. Поэтому, если мне нормально и я хорошо себя чувствую в своем естественном образе, — зачем искать, изобретать велосипед? А что касается имиджа... так мы одеваем то, что нам не мешает прыгать, петь, танцевать.

— Какую самую невероятную версию расшифровки названия вашей группы «ТІК» слышали вы сами?

— Много различных интерпретаций — «Теща испугалась Кикабидзе» или «Трамвайное депо имени Киркорова». Я, опять же, — этим не заморачиваюсь. Зачем думать о вещах, которые того не стоят? Это самое приличное слово из трех букв.

— В своей анкете вы написали, что ваша цель — услышать и увидеть гармонию Вселенной и дожить до коммунизма. Значит, вы электорат компартии?

— Я родился в Советском Союзе. И все говорили о будущем поколении людей, которое будет жить при коммунизме. И этот ком­мунизм необходимо строить! Так что хотелось бы увидеть, какой он — коммунизм. А другая сторона этого — то, что я не сторонник конфликтов, грубых, амо­ральных вещей. Все должно быть гармонично. Ведь когда между людьми будут господствовать взаимодоверие и взаимоуважение, тогда все будет восприниматься по-другому. Исчезнут нелепые ситуации, и жизнь станет намного лучше!

— Скорость, с которой рингтоны с вашими новыми песнями зазвучали из мобилок, — прямое доказательство того, что новая украинская музыка существует. Вы что-то специально делаете для своего пиара?

— Работаем! Каждый день без устали. По 25 часов в сутки. Всей командой. Работа в группе должна быть комплексной, только тогда можно ждать результатов. Иначе нет смысла работать вообще. Полу­чается, как у Руданского: «Те, що зверху відірву, те внизу доточу». В шоу-бизнесе, как в обычном бизне­се, действуют те же законы, как и в других его видах. Следовательно, есть шоу, а есть бизнес. И если ты хочешь, чтобы продукт, а в нашем случае это музыка, продвигался на рынке, то он должен быть качественным, совершенным, доступным, настоящим — без ГМО и других добавок. Вопрос лишь в том, чтобы было желание. Вопрос, как и в любой работе, — насколько сам ты готов ей отдаться. Если над любой работой человек трудится системно, — результат будет. Вода камень точит.

«Я уже все испробовала. И мне нравится так, как сейчас»

ГРУППА «КРИХІТКА ЦАХЕС». Лидер этой группы часто вводит в заблуждение поклонников вариациями своего сценического имени — Саша Кольцова или же Каша Сальцова... Кажется, ей самой больше нравится все же второй вариант. Сегодня «Крихітка», считайте, культовая группа, кумир студенческой аудитории (в частности). В композициях группы слышна стилистика пост-панка, трип-хопа, гранджа, брит-попа, а также элементы поп-приемов. Иногда называют «альтернативной поп-музыкой». Сама Саша-Каша родилась в России, в семилетнем возрасте оказалась в Киеве. Хотя она и русская, но считает украинский своим вторым родным языком.

— Сейчас на студии вы усердно работаете над новым аудиопроектом... .

— Это не аудиопроект, это альбом. 13 песен. У альбома будет название «Рецепт». Я от него уже очень устала и жду не дождусь, когда он переселится в головы людей из моей, а я займусь новыми песнями и проектами.

— Сколько сейчас клипов в вашем арсенале?

— «Вменеємен», «На першому місці», «Ангела, як я» «Деталь», «Монета», «Восени для ТНМК» и два новых, которых еще никто не видел, — «Щось на зразок» и «ВМНК». Я певица, а не актриса, поэтому не очень люблю сниматься: во-первых, это пребывание в гриме по 12—14 часов, во-вторых, не всегда естественные роли, поэтому в последних клипах я не играю ничего такого, а просто делаю в кадре то, что хорошо умею делать, — пою. Поскольку с появлением клипа музыка начинает восприниматься иначе, то отношусь к этому как к необходимому злу: не всегда настроение, которое мы вкладываем в музыку, передается в видео на 100%. Люблю, когда все действуют по продуманному плану и имеется вдоволь техники для импровизации. Если у нас с режиссером нет принципиальных разногласий и он точно знает, что делает, или я просто ему доверяю, — он может делать что хочет. Я вмешиваюсь только в «кричащие» моменты. Например, положительный опыт работы у нас со студией «ФилмТостер», Сергеем Познан­ским, Игорем и Сашей Стеколенко и Андреем Толошным, снявшим последних два клипа, хотя я все еще думаю, что снимать меня снизу — плохая идеяJ. Обычно, если у людей есть видение и профессионализм, с ними легко работать.

— А у каких из ваших песен наиболее неожиданные истории создания?

— В историях написания песен, как и в историях зачатия детей, подробности лучше не обнародовать, это все же закрытый процесс.

— Можете ли сказать о себе: «Я — индивидуалистка»?

— Мы и так все уникальны, какой смысл дополнительно это подчеркивать? Я верю в то, что делаю, и вижу в этом смысл. Если вы не видите смысла в том, чему посвятили жизнь и энергию, рано или поздно вас посетит разочарование и придется знакомиться с собой заново. Кем бы вы себя ни считали.

— Сейчас в прессе можно найти множество сообщений о том, что группа «Крихітка Цахес» призывает украинцев позаботиться об окружающей среде. И даже на сайте можно заказать вашу оригинальную экологическо-безопасную сумку с надписью «Торба — природі». Кто генератор идеи? На реальные результаты надеетесь?

— Хочу, чтобы каждый украинец ходил в супермаркет с собственной сумкой или пакетом и не брал нового кулька у кассы. Хотя бы благодаря этому мы меньше будем дышать сожженным пластиком. Кстати, о подробностях эко-кампании «Торба — природі» можно прочитать на нашем сайте www. torbanature.org.

— Вы неоднократно называли украинский шоу-бизнес болотом. Неужели все так запущено? Тогда кого можно назвать куликом среди такого болота?

— Музыка как бизнес появляется тогда, когда народ перестает выживать и начинает развлекаться. Поэтому Украине еще далеко до финансовых оборотов шоу-бизнеса Швеции, например. И ни для кого не секрет, что шоу-бизнес в Украине пребывает в легком состоянии подмены понятий. То есть здесь звездами считаются те, кого часто показывают на ТВ (даже если их диски не продаются). Поп-музыкой часто считаются проекты, созданные для потребностей корпоративного рынка. Рок-музыкой — все, что стоит рядом с кожаной курткой и дисторшном на гитаре. Форматом — то, что уже одобрили и покрутили другие. Продюсерами называют не людей, которые могут раскрыть артиста, найти новый саунд и целостный образ, а пробивных дядь, купивших песню, заплативших за эфир и организовавших корпоратив на Новый год. Это стандартный комплекс неполноценности в молодой стране, закоплексованность, консервативность.

80% музыкальных журналистов и тех, кто ведет рубрику «Куль­тура», вообще не разбираются в музыке и не интересуются ею. Нам по 50 раз во всех уголках страны задают абсолютно одинаковые вопросы, ответы на которые в ассорти­менте есть в Интернете. Журналис­ты, пишущие о музыке, не отличают Franz Ferdinand от Fall Out Boy, электроклеш от эмбиент, не знают, кто получил Grammy за лучшую песню, не в курсе, кто успешнее всего продается в Украине. 80% ведущих на ТВ и радио не могут правильно выговорить имен исполнителей и названий их песен. Я могу на пальцах одной руки перечислить тех, кто пишет грамотные музыкальные рецензии. То есть института музыкальной журналистики у нас еще нет.

Что же касается музыкантов, есть несколько хороших поп-артистов, есть куча серых вторичных бизнес-проектов.

Есть люди, занимающиеся музыкой просто потому, что она — их призвание. Некоторые из них делают это хорошо и публично. Из тех, кого знаю лично, это «Бумбокс», «Естети­ки», «ОЕ», «ВВ», «Димна Суміш», «Люк», «С.К.А.Й», «І друг мій грузовік», Карпа, Катя Чілі, еще около двух десятков имен.

В «шоу-бизнесе» всегда было, есть и будет великое множество случайных людей, никоим образом не причастных к музыке и творчеству, и даже исполнители посредственные. Правда, очень радует, что слушатель — назовем этим словом «народ» — на таких артистов и не ходит. Единственный показатель того, что артист настоящий, — это аудитория, готовая прийти на концерт. А пока страна меняется, нужно просто спокойно делать любимое дело и писать песни.

— Что, кроме собственных записей, слушаете в свободное время?

— Last.fm радио. Новые британские и американские группы. Джаз.

— Ваш стиль жизни, как пишут некоторые СМИ, — «без алкоголя, табака, наркотиков, случайных сексуальных партнеров». К тому же вы вегетарианка. А что стало отправной точкой именно такого кредо?

— Никакое это не кредо! Просто я уже все испробовала. И мне нравится так, как сейчас.

— Сказался ли нынешний кризис конкретно на гастролях вашей команды?

— Не очень. Мы не были завязаны на корпоративных концертах. Намного больше нам повредила деятельность компании, продававшей наши диски, снявшей наш клип из эфира перед последним туром.

— Не хочется ли иногда «пожаловаться», что на двух наших центральных каналах — «Интере» и «1+1» — вы появляетесь намного реже, чем некоторые другие музыканты?

— Мне нравится быть незаметной в жизни. Я рада, что никто не цепляется ко мне на улице. Единст­вен­ное место, где мне необходимо внимание, — сцена. А для этого не обязательно продавать дешево свою частную жизнь, обсуждать качество майонеза или кататься на коньках перед камерой. Поэтому я отказываюсь от не интересных мне эфировJ.

— Недавно многие музыканты роптали, что трудно попасть в эфир и дорого стоит разместить клип. У вас сейчас есть такие проблемы?

— Нет. Все честно — мы не платим. Поэтому нас и крутят понемногу, под настроение, ночью, без гарантий. Все же мы хороший пример украиноязычного продукта, которым надо заполнять эфир на 50%, за что Нацсовету еще раз спасибо. Вот, например, когда в стране траур, то наш клип «Монета» звучит в эфире...

— Кстати, а каков средний бюджет клипа для группы «Крихіт­ка Цахес»?

— В смысле — сколько мы платим? Первый клип стоил 150 баксов, последний — несколько тысяч. Если есть хорошая идея, можно снять недорого, и выйдет классно. Нам далеко до бюджетов «Ремонту води», конечно, пока что. Хочется с Майклом Каннингемом, Палмье­ри или Семюэлем Бейером поработать... Но это, очевидно, пока что мечта.

— Есть ли у вас тот локомотив, который помогает двигаться вперед?

— Локомотивом является оптимизм и вера в светлую сторону силы, мое желание и отсутствие сомне­ний в том, что я делаю свое дело. Все остальное как-то так складывается. Но иногда мне не хва­тает людей, которые могли бы меня оберегать от стрес­сов, связанных с продвижением музыки и решением материальных вопросов.

— Как вы считаете, нынешняя популярная музыка может как-то отражать гражданские настроения в обществе? Как это было, например, в период «роковых» 80-х, когда процветали «Алиса», «ДДТ», БГ?

— В роковые 80-е я ходила в детский сад. Узником совести отнюдь не была. А вышеназванные группы меня никогда не интересовали. Я девушка. Я пишу на темы для меня более органические. А весь этот социальный тестостерон — неудовлетворенность обществом, критика несправедливого социума, саркастические упреки политикам — есть, например, в текстах «Тартака», «ТНМК», «Тола», большинства «трудных» групп и панков-групп и т д. Когда симпатичные мужики с цинизмом и знанием жизни на лице рассказывают обо всем этом, мужественно и негодующе жестикулируют, — как-то органичнее смотрится. Общест­венная лирика? Спасибо, я пас!

— А приходилось иногда обращаться за помощью к каким-то политическим силам, чтобы решить вопросы с очередным концертом или туром?

— Нет. Но если позовут в политический тур, обязательно поедем, за двойной гонорар. Нужно же возвращать себе налоги.

— А есть среди украинских полит­фигур персонажи, которым вы искренне хотели бы посвятить какую-то композицию?

— Большинству из них я бы посвятила песню под названием, например, «Отримав мандат — сів у тюрму». Или — «Що ж ви такі жадібні, олігархічні маріонетки?» Но не пишу социальной лирики, я уже говорила...

Да и они все тоже пока что не настоящие политики, а так — бизнес-проекты для чужих корпоративных интересов.

ГРУППА «БУМБОКС». Самоорганизовались в 2004 году. Уже через полгода вышел их первый альбом «Меломания» (запись длилась «всего» 19 часов). Лидер группы — вокалист и автор всех текстов — Андрей Хлывнюк, уроженец Черкасс. Он вряд ли предполагал, что уже в начале 2008 года с легкой руки радиостанции «Максимум» (там ротировалась их песня «Вахтери») начнется настоящий бум вокруг «Бумбокса» в Москве: клуб за клубом в течение полугода. После поступило предложение от солидной компании «Монолит». Самые популярные песни «Супер-Пупер», «E-mail», «Бобик», «Вахтерам». Дискография — «Меломания», «Family Бізнес», «III».

— Андрей, а откуда, собственно, пришло такое название — «Бумбокс»?

— Мы группа с хип-хоповой основой. Это популярный стиль 80-х. К тому же само слово означает кассетный проигрыватель. Бумбокс — некий атрибут. Не просто аксессуар, а знаковая штука. Этот магнитофон, кстати, во многом изменил молодежь 80—90-х.

— Говорят, что вы большой циник по натуре.

— Немножко есть. А музыканты все циники. Профессия накладывает свой отпечаток. Музыкант­ский цинизм в том, что все время видишь праздник и истинные лица людей. Если для нас, музыкантов, это обыденность, то для обычных людей — нет. От этого и цинизм — ничего больше.

— Но и вашей поэзии также присущ вирус цинизма.

— Можно петь о нежной любви и быть при этом жестким циником. Чтобы написать песню, ежесекундное нужно отбросить. Поэтому и глупо судить о людях по их песням. Например, Чарли Паркер, величайший джазовый саксофонист, был героиновым наркоманом. А тот же Моцарт — величайший музыкант — умер в бедности и пьянстве.

…Каждая из наших песен — отдельная история! Например, ситуа­ция: девушка переходит улицу, а я в это время сижу за рулем и жду, ког­да она перейдет. И появляется пес­ня. Не обязательно для создания песни нужна какая-то большая любовь. Есть шуточные, социальные песни, у которых свои истории. Это как квинтэссенция мыслей по поводу происходящего сейчас.

— Существует ли, на ваш взгляд, какая-то универсальная формула хита?

— Семь сюжетов всегда были универсальными. Плюс золотое сечение. Времена не меняются. Ме­няется только антураж. Песни о люб­ви всегда были популярны. Как и социальные. А рецепт хита у каждого свой. Главное, в каком настроении этот человек пребывает.

И, кстати, часто хитами становятся именно те песни, на которые музыкант не делал ставку. Людей не заставишь петь и слушать определенные композиции. Это неконтролируемый процесс.

— Из отечественных исполнителей кого-то выделяете?

— А вдруг я кого-то из тех, кто мне нравится, сейчас не назову, и он обидится? Мне нравятся песни Мозгового. Некоторые песни Со­фии Михайловны тоже нравятся.

— Ну да, корпоративная этика. Кстати, а как вас заметили московские импресарио?

— Они послушали песни по радио — и заметили. Мы поняли, что это им интересно. Так попали на радиостанции. Никогда не платили за ротацию. И рассылки по радиостанциям ни к чему не приводили. Ведь некоторые композиции рассылались по разным радиостанциям. Но не ставили в эфир!

— У вас есть как украиноязычный, так и русскоязычный материал? Для вас самих что органичнее?

— В России — это русскоязычные (у меня всего-то их пять). Но сейчас, как ни странно, в России на первом месте на радио «Максимум» украиноязычная песня «Наодинці». И она держится в чарте уже достаточно долго. Сейчас происходит переосмысление творчества. Стараюсь донести до людей: не только песни о любви интересны, не только на «понятном» языке… Ведь мы тоже слушаем песни иностранных артистов. И в этом нет никакого ура-патриотизма или, наоборот, неприятия.

— Почему в каждом из ваших альбомов только по 11 треков?

— Ничего сакрального! Группа пришла к мысли, что это оптимальное число. Я как слушатель устаю от 17—20 песен даже самого любимого своего исполнителя. Все равно хочется сменить эмоцию. 45 минут любой информации — это оптимальное время для восприятия. Все альбомы в mp-3 формате — неприемлемая для меня позиция!

— У пиратов уже есть mp-3 (с вашими песнями). Как-то боретесь?

— Нахожу их и убиваю сразу! Ну а как с этим можно бороться? Этого же нельзя избежать. Ведь первый человек, который купил пластинку и прослушал в компьютере, может спокойно выложить ее где угодно. Нужно понимание, что интеллектуальная собственность существует! Думаю, это придет и в Украину.

— Вот когда придет в Украину — так вы сразу и получите звание «народного Украины»…

— Ну, извините, кроме призрачных материальных благ, это звание ничего хорошего не несет. Да и сами блага, к сожалению, не всегда хорошее приносят. Ну… маме, может, приятно будет, что ее сын народный артист. А что еще? Это ведь не самоцель. И если бы я хотел стать «народным», я бы для этого делал какие-то шаги. А так, что? Висеть на доске почета или чтобы дома был диплом? У меня и так есть диплом за учебу, есть за победу в конкурсах «Перлини сезону», «Песня года», еще какие-то… Вполне достаточно. Рано или поздно они все равно пожелтеют. Да они уже и так желтеют. И придется их отнести на чердак.

— Как все-таки вы сами определяете собственный стиль?

— Для меня это неважно. Это в любом случае микс. Больше всего относится к ритм-энд-блюзу. Понятно, что это популярная музыка. Но опять же, смотря по каким критериям судить.

— И все-таки многие ваши почитатели задаются вопросом «Бумбокс» — «попса» или «непопса»?

— Только нашим странам присуще понятие — «конъюнктурной музыки». Попса — это то, что все знают и что звучит из каждой радиостанции. Если так, то «Бумбокс» теперь попса! Но наша музыка была изначально совершенной альтернативой. Просто группу стали активно крутить. Мы изменились при этом? Нет! Поменялись песни? Нет! Ну, может, меньше стало юношеского максимализма в треках? Это да. Но это не значит, что мы стали попсой. Как раньше была хип-хоповая основа, акустическая гитара и вокал, так это и есть. Ничего особенного не изменилось.

— Андрей, а вспомните «свои университеты»? С чего все начиналось?

— Учился в Черкасском колледже (он называется Модельный центр, но ничего общего с модельным бизнесом не имеет). Там постигал профессию графического дизайнера. Оттуда почерпнул знания из истории искусств, творческие азы. Огромное спасибо Виктору Андреевичу Афонину, одному из тех людей, благодаря которым я здесь сижу. Он много дал мне в плане понимания композиции, стилистики и т.д. Потом учился в Черкасском госуниверситете имени Б.Хмельницкого — на романо-германской филологии.

— Попав на популярные российские радиостанции, вы, очевидно, столкнулись с проявлениями клановости в этом бизнесе?

— Да мне вообще не доводилось встречаться в России с шоу-бизнесом! Это заслуженные люди, дай им Бог здоровья! Лично я с ними не знаком и поэтому судить о них не могу. Понятно, что конкуренция существует. Но я в этом тоже не участвую. Может, моя музыка, но не я. Это как письмо, которые ты написал, отправил, и оно пошло какому-то адресату. А что оно по пути делает и где оно пребывает — мы и сами не знаем. Стараюсь вникать в это до той поры, пока мне интересно. Не хочу впускать в себя сверхтонкости чужой работы — зачем?

— Часто вашу команду приглашают на корпоративы?

— Приглашают. Но мы редко играем на них. Фактически не играем. Корпоративные концерты составляют малую долю наших выступлений. А мы играем концерты… Вот сейчас я только на два дня в Киеве, а потом долго здесь не буду. Я не люблю чужие дни рождения или свадьбы. И вообще должность «свадебного генерала» или подарка кому бы то ни было — это не мое. Хочется, чтобы люди концентрировались не на мне, а на моем творчества. И еще мне интересно быть основным блюдом, а не десертом

Только что мы вернулись из Красноярского края. Теперь вот едем в Курск и еще-еще-еще — Россия, Прибалтика, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Украина.

Кризис ведь влияет только на корпоративных артистов и на те города, в которых все население привязано к остановившимся заводам. Понятно, что в такой местности концерт глупо делать. А если он и состоится, то будет бесплатным площадным выступлением. С другой стороны, ну кризис? Так что, теперь не играть? Не слушать музыку? Не жить? Есть масса возможностей — например, снизить цену. Наши гонорары не были высокими и до кризиса, и мы никогда не были супердорогой группой, если сравнивать «эшелон».

— Какой самый необычный «фокус» от ваших поклонниц запомнился?

— Недавно по глупости в интер­вью одному российскому телеканалу, который обещал запипикать на этом месте, назвал свой мобильный телефон. На самом деле этот телефон концертного директора группы. И эта телекомпания умудрилась пус­тить в эфир это интервью как есть. Мы сидели в ресторане после кон­церта, и в одночасье телефон просто «крякнул»… Началось невидан­ное количество звонков — горы эсэмэсок совершенно разного характера!

— Многие представители нашего шоу-бизнеса пытались соединить творческую карьеру с политикой. Вам интересна такая история?

— Это же дело каждого человека и его взглядов на государст­венный строй. Любая политическая партия это в какой-то мере и коммерческая структура. Да, мне может быть симпатичен или несимпатичен образ какого-то политика, но они мало чем отличаются от шоу-бизнеса. А я знаю, как это делается. Я всем желаю лучшего, но к политике отношусь очень настороженно. Ведь нет людей идеальных, все люди из мяса.