СУМЕРКИ ПРОСВЕЩЕНИЯ

То, что сегодняшний студент-гуманитарий может не знать, кто такой Теофил Готье, пожалуй, никого уже не удивит. Хотя бы потому, что большинству из нас это имя тоже ни о чем не говорит. Джеймс Клиффорд, всемирно известный антрополог, для описания ситуации на современном Западе придумал выражение travelling culture. Это выражение вполне пригодно для описания ситуации, сложившейся в цитаделях нашего образования.

Особенностью нашего нынешнего гуманитарного образования, а быть может, не только гуманитарного, является своеобразный туризм. Чтобы понять это явление, вспомним, как мы различаем туристов и путешественников. В основе путешествий, туризма и образования, по крайней мере в начале, лежит жажда нового, любознательность, удивление от чужого, странного и незнакомого. Но путешественник в конце концов рассчитывает на себя, а турист — на своего гида и на путеводители, которые ему надавали или он сам набрал. Путешественник самостоятельно выбирает маршруты, идет и едет, туриста же, словно барана, ведут и везут. Вспоминаются рассказы об американских дедушках и бабушках, которых стадом прогоняют по Прадо и Луврам в наушниках, где звучит голос гида, записанный на кассете: «Посмотрите сюда. А теперь поверните голову туда, перейдите в следующий зал...» Пенсионеры послушно выполняют указания и у них нет сомнения в том, что они приобщаются к высокому. Все отмерено, все рассчитано: 3 мин. на Джоконду, 30 сек. на Мондриана. Задача выполнена, высокое искусство уже в кармане, стоило весь век куковать в нудном офисе. Путешественник, даже если он путешествует не сам, — скорее, личность и демонстрирует индивидуальность. Турист, даже если его тур «индивидуальный», — просто клиент, один из потребителей массового товара. В эпоху общего и демократического потребления страны, города, музеи и т.д. — все превращается в товар.

Вот в такой же товар ныне превращается и образование. Студента, словно барана, сейчас прогоняют, скажем, по древним культурам — «это неандертальцы», немножко античности — «посмотрите на скульптурное изображение Нерона», крайне мало средневековья — «а теперь заглянем на минуточку в Реймс». Вспомнили Микеланджело. Выучили слово «барокко». Хотя и не поняли, что же это такое. Несколько слов о неоклассицизме и филистерстве. Авангард, Кафка, Джеймисон, разбавили психоанализом и упоминанием о семиотике — и звание бакалавра в кармане. Вот так, галопом по Европам — это уже классика университета. На Западе вопрос качества гуманитарного тура — зачастую лишь вопрос денег: Гарвард или Йель, Кембридж или Оксфорд. Но и там — все тот же гуманитарный туризм.

Итак, современный студент — эдакий «номад», пересекающий различные ментальные, интеллектуальные и информационные поля и границы и получающий на выходе в конце тура своеобразное эрзац-образование, при этом кое-кто на самом деле верит, что побывал в (получил знания о) Месопотамии, Риме или Париже времен Старого режима. Конечно, в этом трудно не усмотреть и позитив: современный студент-гуманитарий — действительно эдакая «протеева фигура» с неопределенной идентичностью, некая «не-личность», меняющая свой образ в соответствии со своими нуждами и желаниями, что и является основным социальным заказом для мужчин и женщин начала ХХІ века. Отсюда, кстати, становится понятным и появление культурологии как новой реальности гуманитарного знания: в условиях современной, гибридной и космополитической культуры возникает потребность в дисциплине, подытоживающей не только самые актуальные достижения всех сфер гуманитарного знания. Культурология требует внимания к необходимости сосуществования культур и к целостному существованию гуманитарного знания, не разбросанного по дисциплинарным закуткам.

Дело не только в том, что подобное сверхбыстрое передвижение по гуманитарному универсуму превращает его скорее в Диснейленд. Подобные гуманитарные полеты вокруг мира Humanities за 4—6 лет зачастую приводят студентов в состояние стойкого равнодушия к творческому познанию и мысли: в этом мире можно пробиться и так. Угроза постоянного растворения гуманитарного образования уже была в свое время ярко описана Вальтером Беньямином, к мыслям которого предлагаю обратиться. Знаменитый критик социума с сожалением писал, что для большинства студентов наука — это прежде всего школа профессии: «То, что наука может помочь кому-то освоить профессию, — одна из самых невинно-ложных ошибок. Профессия в столь малой мере исходит из науки, что одно может отрицать другое. …Вместо корпорации чиновников и студентов необходимо основать сообщество познающих. …Науки, развивающие свой профессиональный аппарат (при посредничестве знаний и умений), уходят от своего общего происхождения в идеи знания, и таким образом последняя становится для них тайной, если не вообще фикцией.

…Университет полностью превратился в гражданский институт... Нынешние студенты как сообщество не в состоянии вообще поставить вопрос о научной жизни и понять неразрешимое противоречие между наукой и профессиональным существованием в наши времена. Социальные достижения рядового человека зачастую также служат вытеснению основополагающих независимых устремлений духовной личности... Там, где восходящей идеей жизни студентов является профессия и служба, там нет науки. Такая жизнь уже не может быть посвящена познанию, ведь она заставляет сойти с пути бюргерской надежности. …Студенты — это не самое молодое поколение, они уже стареют».

Что можно поделать в такой ситуации, или же она неподвластна изменениям? Пожалуй, неминуемая нехватка времени и сил современного человека не позволит осуществить какой-то кардинальный переворот в системе образования, который, быть может, и не нужен. А вот, скажем, сосредоточить внимание на научно-исследовательской работе студентов уже пришло время. В пределах факультетов назрело появление института, который не позволял бы полностью формализовать такую работу: защита должна на самом деле происходить публично. Времени на защиту нужно выделять больше, это должно стать похожим на академические концерты в консерватории. Понятно, что и преподавателям на научную работу со студентами должен выделяться не такой, как сейчас, мизер времени. Наверное, только такими небольшими шажками что-то и можно начать.

Или и дальше пережевывать: «Куда катится мир? Уже и Готье не знают...»