СЦЕНА БЕЗ КУЛИС В… БОЛЬНИЦЕ

Новая работа украинской студии хроникально-документальных фильмов «Гамлет» с хеппи-эндом» осуществлена народным артистом Украины, режиссером Александром Ковалем.

Автор сценария фильма Елена Москаленко ( все фильмы А.Коваля последнего десятилетия сняты по ее сценариям) обратилась к теме фактически целинной. Еще два десятилетия назад ее присутствие в тематических планах редакций и студий было невозможно. В те времена нашим всеобщим шестым чувством, если верить тогдашним газетам, было постоянное «чувство глубокого удовлетворения». В творчестве полагалось освещать здоровое и оптимистичное. Где уж там появиться рассказу о людях, страдающих душевными болезнями. В образцовом обществе всем полагалось быть здоровыми. Душевнобольными могли быть только инакомыслящие, они же отщепенцы, они же диссиденты. А между тем первым из великих, кто прикоснулся к этой теме в мировой литературе, был наш земляк Николай Васильевич Гоголь. По мысли другого классика, все мы вышли именно из его «Шинели». В данном случае так и просится продолжение: выйти-то мы вышли, но сколь многие затем оказались у дверей «Палаты №6». И, увы, не в образном смысле. Совершенно очевидно, что сценаристу удалось коснуться темы, о которой не скажешь расхожим словом «актуальная» — это набатная тема нашего бытия.

Неторопливо, давая возможность всмотреться и вчитаться во все соответствующие таблички, как если бы нас определяли сюда на лечение, мы входим в одну из львовских больниц для душевнобольных. Особенность применяемой методики — здесь лечат искусством театра. Незабвенный риторический вопрос евстигнеевского героя из фильма «Берегись автомобиля» — «а не замахнуться ли нам, друзья мои, на нашего дорогого Вильяма, понимаешь, на Шекспира?» — здесь воспринят со всей серьезностью. Произнося чужой текст, ты должен пытаться проникнуть в сознание, в котором он возник, в сознание воображаемого персонажа. Перенесение внимания с собственных забот и волнений на мысли и чувства другого способствует освобождению психики от перенагрузки. Быть может, в этой врачебной посылке есть полезное философское зерно и для всех нас: думая о других, мы врачуем собственную душу.

Идет репетиция, предлагаются версии, в какой-то момент возникает что-то смешное, — и, удивительно, смеются все. Юмор — универсальное средство врачевания души, он выводит сознание за пределы ситуации и ставит над ней, изменяя привычную точку зрения. И подумается: а не слишком ли напряженно-серьезны все наши лица, от первых начиная? Отчего мы все никак не сообразим, что улыбчивость является давно устоявшейся цивилизованной формой общения, а не та самая «пихатість», которую натягивает на себя всяк, заполучивший хоть какую-то власть.

А после фильма размышляешь: как замечательно, что его авторы не остановились на сусальном умилении по поводу репетиций в психлечебнице, что повели они нас дальше. Повели, придерживаясь истинно чеховского художественного объективизма, лишенного назойливого комментария и указательных пальцев. Повели в глубины сознания придвинутого страстями к состояниям пограничным, в чем-то сродни миру героев Ф.Достоевского. И так же, как он, они предложат нам внимательно вслушаться в монологи героев — врачей, их пациентов, режиссеров.

Наибольшее впечатление производят монологи пациентов лечебницы. «Да они же умнее нас» — примерно так потрясенно говорят видевшие фильм о его основных героях. Не берусь судить о том, кто кого умнее, в конечном счете, все ведь относительно. Существенно иное: людей просто терпеливо и внимательно слушают, их не перебивают, не подгоняют, в них всматриваются, пытаются понять. Так, быть может, каждому из нас именно этого и недостает, и нам самим надо научиться терпеливо слушать своих собеседников и искренно стремиться понять друг друга? Через такие вопросы самому себе авторы фильма постепенно делают то, что открыто декларировал шекспировский Гамлет: «Я зеркало поставлю перед вами, в котором вы увидите себя».

И мы видим: один из пациентов спокойно и уверенно заявляет о том, что он гений и имеет особое задание от космических сил переустроить нашу жизнь. Нельзя не вспомнить сонм деятелей различного уровня, упрямо настаивающих в многочисленных интервью на глубоко личных связях с космосом, осуществляющих в своем творчестве ни больше ни меньше «космічний вимір нашого буття». Вот уже второе десятилетие продолжается эта «космическая пляска», к ней привыкли настолько, что воспринимается она как некое общее место, избитая банальность. Но если говорить откровенно, то это не что иное, как шаманство, либо клиника. Причем, заметьте, чем меньше конкретных успешных результатов, тем звонче бряцанье словами о космических контактах.

Видим и другое. Убожество быта тех, с кем случилась беда. Люди живут в условиях, мягко говоря, неопрятных, человека недостойных. И вспоминается потрясение, испытанное несколько лет назад, когда вынужден был по долгу службы отсматривать чужие жилища. Никогда бы и не подумал, что так много сограждан живут в откровенной грязи, запустении своих квартир, жаргонно определяемых как «убитые». Да откуда же взяться в этих нецивилизованных условиях здоровому мышлению, светлому мировосприятию? А тут еще и формируемый нами городской пейзаж — деревья, у которых обрезаны все ветви, столбы с отчекрыженными проводами… Избегая художественного курсива, А. Коваль постепенно подводит к мысли: как живем, так и мыслим, безжалостно обезображиваем мир материальный, так что уж говорить о мире духовном.

«Гамлет» с хеппи-эндом» — фильм не только документальный. Он еще и художественный. И не только потому, что вы не замечаете ни одного монтажного стыка, настолько он целостен, в нем удивительно точно угадана музыка и совершенно неожиданна и замечательна драматургия цвета, проявлено высочайшее чувство меры и художественности в использовании публицистики, он открывает нам характеры новые и прежде в искусстве неизвестные (здесь и совершенно замечательные врачи, и пациент клиники физик-ядерщик, и многие другие). Документально-художественным его делает сила эмоционального воздействия. Обратившись к достаточно мрачной стороне нашей жизни, фильм все же не подавляет, но вызывает светлые чувства сочувствия и сострадания. Причем не только к тем, кто на экране. Он пробуждает чувство нашей общей ответственности и, если хотите, вины за беды живущих рядом.

Вряд ли смогу исчерпывающе ответить на вопрос, о чем же фильм. Мне кажется, что, по большому счету, он не только о тех, кто на экране, а и о тех, кто его будет смотреть — о нас с вами.