Соло для баритона. Дмитрий Хворостовский: «Дуэтом с Нетребко выступим уже в феврале»

Уже второй раз за 2008 год Дмитрий Хворостовский собирает переполненный зал ДК «Украина» в Киеве. Спрос на него по-прежнему большой, несмотря даже на дороговизну билетов (планка максимума — около 400 у.е.). Хворостовский, как и прежде, выступил в сопровождении сводного состава Государственного академического эстрадно-симфонического оркестра Украины и Государственного академического камерного оркестра России (дирижер — Константин Орбелян). Перед декабрьским концертом Хворостовский рассказал о своих симпатиях в украинских оперных кругах, о возможном дуэте с прославленной Анной Нетребко, а также вспомнил Лучано Паваротти.

Баритон в очередной раз покорил публику харизмой, достоинством и исполнительским мастерством. Его программа состоит из двух блоков. В первом — популярная оперная классика, во втором — песни советских композиторов. Как всегда на бис — «Очи черные!». И бесконечные восторги поклонниц.

Среди последних новостей о нем — номинация на Gremmi. Совместно с Рене Флеминг, Рамоном Варгасом, оркестром и хором нью-йоркской Метрополитен - опера они записали оперу Чайковского «Евгений Онегин». И претендуют на эту премию в номинации «Лучшая оперная запись».

Напомню, что мировое признание пришло к Хворостовскому в 1989-м, когда он победил на конкурсе Би-би-си «Певец мира» в Кардиффе (Великобритания). Газета «Таймс» тогда написала: «Пришел, спел, победил».

Хворостовский много гастролирует. Хотя и говорит, что «ненавидит путешествовать». Он интроверт и все свободное время проводит только с семьей. Уже двадцать лет живет в Лондоне (ему там нравится даже климат). Баритон не числится ни в одном из репертуарных оперных театров России.

— С Большим театром прекрасно работать, — говорит Дмитрий. — Только кому там комфортно? Сложившиеся за многие годы советские традиции мне глубоко чужды. Против тамошних порядков протестует все мое артистическое нутро. Самые выдающиеся и талантливые артисты, существуя вместе, могут рано или поздно поссориться. Знаете, мне хватило Красноярского театра оперы и балета, где начинал работать в 1985 году. Теперь нигде «официально» не числюсь, и это позволяет мне быть с коллегами в добрых отношениях. Еще один негатив постоянного рабочего места: когда «поступаешь» в какую-либо труппу, тебя тут же начинают «учить» петь и танцевать…

— Дмитрий, почему вы снова выбрали для выступления дворец «Украина», а не, скажем, Национальную оперу?

— Для меня нет существенной разницы, где выступать. Аренда оперного театра и дворца «Украина» почти одинаковы. Это для того, чтобы снизить стоимость билетов. Считаю, что лучше петь в проверенном зале, куда может попасть большое количество публики — это, по крайней мере, лучше, честнее по отношению к моим слушателям. Вообще же сейчас мало залов, предназначенных для ушей меломанов. А что касается моего формата, то это дело специалистов. Ведь бенефисные концерты-шоу — это особый, не совсем академический жанр. Но я ни в коем случае не утверждаю, что оперу следует петь в микрофон.

— Многие СМИ уже давно прорекламировали ваш совместный музыкальный проект с Игорем Крутым. Когда же, наконец, представите его публике?

— Не хочу распространяться на этот счет. Еще не факт, что такая затея будет реализована… Ведь всегда хочется сделать что-то новое и оригинальное. Только свое. О проекте с Крутым пока говорить рано.

— Сегодня в мире из российских исполнителей (помимо вас, конечно) очень популярна Анна Нетребко. С ней могут быть совместные проекты?

— Мы уже много раз выступали с Анной. Например, был наш концерт в Карнеги-холле. Вообще дуэт — вещь тонкая. Например, если у партнера иное восприятие, то твоя интерпретация меняется в том же ключе… Я с нетерпением жду, когда мы опять встретимся с Аней на совместном концерте уже в феврале… Именно тогда увижу ее ребенка.

— Кого вы знаете из представителей украинской оперной школы за рубежом?

— Знаю Владимира Гришко, слышал, что он сейчас занялся менеджментом… Зоя Христич — мой учитель, она очень мне помогла на конкурсе в Тулузе. Выступал вместе с Михаилом Дидыком, Ольгой Микитенко… А Анатолий Кочерга — вообще артист необычайного достоинства и высоты. Его работа в «Борисе Годунове» меня просто потрясла. Преклоняюсь перед ним.

— Кто для вас эталон в оперном искусстве?

— Федор Шаляпин. Фигура и современная, и непревзойденная. Он один из первых обратился к различным видам искусства. Оставил после себя ярчайший след. Этот артист высочайшего уровня, непревзойденного мастерства, с потрясающим голосом, характером. Я сейчас собираю о нем информацию. А познакомился с его голосом еще в 19 лет.

— Говорят, ваш голос уже давно застрахован…

— Без этого нельзя. Ведь я должен заботиться о своей семье, если даже с моим голосом что-то случится. Сейчас моя жизнь состоит из контрактов и обязательств на много лет вперед. Иногда даже хочется сменить этот темпоритм. Поэтому все свободное время я провожу в кругу семьи.

— Учеников не надумали взять к себе «на курсы»?

— Нет, не имею права. Ведь это большая ответственность. Пока что все мое время принадлежит моей певческой деятельности. А чтобы заниматься учениками, нужно просто уйти на пенсию. Сейчас лишь иногда провожу мастер-классы.

— Согласны ли вы с утверждением, что оперная публика более падка на теноров? И, как думаете, появится ли в ближайшее время певец, который займет опустевшую нишу после ухода Паваротти?

— Да, Паваротти… Я остаюсь почитателем его непревзойденного таланта. С самого детства его голос меня завораживал. Подобного феноменального голоса, искреннего, чистого артистизма, пожалуй, не было ни в ХХ веке, ни в наступившем. Лучано вышел за рамки оперного искусства. Он перешел эту грань «закрытости», изолированности оперы. Он развенчал миф, будто опера — искусство только для избранных. Но даже всеобщее обожание этого певца не спасло его от порицания дома. Паваротти любили все, но в его родной стране зависть и неприязнь росли пропорционально его славе. Это немыслимо, но Паваротти фактически был персоной non grata в миланском «Ла Скала».

Сейчас, конечно, ждем явления нового уникального тенора. Да, именно тенора, потому что этот вид голоса действует как-то особенно на определенные струны организма.

— А какую оперу вы бы выбрали для экранизации? Исполнили бы в этом музыкальном фильме главную партию?

— Режиссером вряд ли стал бы… А как исполнитель могу спеть в кино все что угодно. Я отвечаю за каждую свою партию. Любую готов спеть в кино. Ведь оперное искусство становится приближенным к кино. Именно за ТВ и реалити-шоу — будущее. Сейчас людей чем-то безжизненным уже не привлечешь. Их интересует, что происходит сейчас. Весь американский телевизионный рынок забит удобоваримой информацией и дурновкусицей. Там все поверхностно. Уверен, это не наш стиль, не надо заигрывать со зрителями. Необходимо увлекать их «вверх», а не «вниз».

— Какие еще виды искусств вам особенно близки?

— Вообще-то опера объединяет все жанры искусства. Безусловно, я гуманитарий, меня интересует литература, живопись, скульптура. В детстве занимался скульптурой, и с тех пор отношу себя к людям этой творческой профессии. Но потом это забылось…

— Видите ли вы своих детей на оперных сценических подмост-
ках?

— У нашей маленькой Ниночки абсолютный слух. Сын Максим тоже занимается пением. И старшие дети от первого брака необычайно музыкальные, они поют в хоре… Что ж, поживем — увидим, не стоит загадывать наперед.