СОКРУШИТЕЛИ БОГОВ

Где Бог? Я вам скажу, где: мы Его убили — вы и я!

Мы все Его убийцы! Но как мы могли такое совершить?..

Фридрих Ницше. Веселая наука

Вынесенные в эпиграф слова, которые, бегая с фонарем среди белого дня, выкрикивает сумасшедший в одном из известных трудов великого немецкого философа, имеют свое продолжение — страшное и жуткое:

«...как мы могли такое совершить? Как могли мы выпить море? Что мы творили, разрывая цепи, которые привязывали землю к ее солнцу? Куда она сейчас движется? Куда движемся мы?— прочь от всех солнц? И есть ли еще «верх» и «низ»? Не блуждаем ли мы в каком-то «ничто»? Не дышит ли на нас своим дыханием бесконечная пустота? Разве не холоднее стало? Разве ночь не надвигается все ближе и ближе, становясь все темнее? Разве не приходится зажигать фонарь среди белого дня? Разве вы ничего не слышите? Разве не доносится гул могильщиков, погребающих Бога? Вы не слышите запах тлена разлагающегося божества? — ведь и боги разлагаются! Бог умер! И останется мертвым! И убили Его мы! Убийцы из убийц, чем утешимся теперь? Самое святое и могущественное, что имели в этом мире, истекло кровью под нашим ножом! Кто смоет с нас эту кровь?..»

Так писал Ницше более ста лет назад перед лицом «Ничто» — крахом высших ценностей, определявших смысл духовного бытия человека и человечества. «Нигилизм стоит за дверьми, этот самый быстрый и страшный из всех гостей», — обреченно констатирует Ницше. (А не перекликается ли эта сентенция с К.Марксом и Ф.Энгельсом, немного ранее заманифестировавших: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма»?).

КРИЗИС христианской морали, космологических ценностей, пессимизм как форма, которая предшествовала нигилизму, позорное падение достоинства человека в его собственных глазах — вот что с особой силой поражало философа и что не вызывало адекватную реакцию в тогдашнем обществе. Не вызывает и сейчас, ограничиваясь схоластическими философскими построениями. Скажем, Шпенглер, Тойнби и другие современные философы пришли к выводу, что в предыдущие эпохи жизнь «ведущих» народов проходила по законам обособленных цивилизаций, то есть по схеме: рождение — расцвет — гибель. И погибали они вследствие внутреннего разложения, ставшего, по утверждению того же Тойнби, причиной гибели сорока цивилизаций. Нынешний мир охвачен жаждой материального процветания в ущерб духовным запросам. На этой основе американский социолог Питирим Сорокин поставил американскому обществу такой диагноз: «Раковая опухоль».

Нет недостатка в рецептах и предписаниях различного рода. Вот один из них: «Люди доброй воли» всех стран земного шара, вооруженные сильными, научно обоснованными идеями усовершенствования общества, могут достичь решающего перелома в критической точке и предупредить катастрофу. Но это способна сделать не какая-то одна «передовая» страна, а мировое сообщество. И как этого достичь, если даже в одной стране так мало «людей доброй воли»?

По-видимому, спасение следует искать в духовном обновлении общества, цивилизации. А что нам делать в «отдельно взятой стране» — Украине? Ибо кого-кого, а сокрушителей богов у нас всегда хватало, начиная с того времени, когда мы принялись валить статуи Перуна-громовержца и других богов из пантеона князя Владимира. Потом, в новейшие времена, сокрушители отобрали у нас Великого Бога — православного. Четыре поколения были если не безверными и воинствующими атеистами, то лишенными жизненно важных духовных основ.

И в давние времена, и сейчас у нас перерезана пуповина, соединявшая нас с праверой — богатейшими народными обычаями и обрядами, которых не знала ни одна цивилизация. Даже то, что сохранилось, и сейчас удивляет мир.

На смену дохристианским и христианским пришли «компартийные боги», которые в сознании старшего поколения оставили свой след. Кое-кто из нас до сих пор «отважно» топчет недавних идолов, поверженных в прах истории. Мне лично это напоминает кадры одного документального фильма, в котором был зафиксирован такой говорящий эксперимент. Известно, что обезьяны панически боятся своих самых страшных врагов — леопардов. Вот экспериментаторы и поставили на тропинке в джунглях чучело леопарда. Среди обезьяньего племени началась невообразимая паника. Но поскольку чучело не двигалось, испуг постепенно миновал, и на смену ему пришло известное обезьянье любопытство и мелкая мстительность. Наиболее «отважные» не только приблизились к чучелу, но и начали по нему прыгать, подняв оглушительный шум...

Следовательно, одни топчут поверженных богов, а другие, «духовные поводыри масс», до недавнего времени непосредственные организаторы борьбы с «опиумом народа», очень любят перед объективами фото- и телекамер с благочестивым видом крестясь деревянной рукой, ставить перед Святым Образом свечу, которая почему-то очень быстро гаснет.

Сокрушители богов «приобщились» буквально ко всем сферам жизни нашего общества. Деградирует институт семьи, еще раньше пораженный «кайдашизмом», количество разводов как бы стремится стать адекватным количеству браков. Каждый год тысячи живых душ становятся жертвами искусственного прерывания беременности, ибо забываем слово Христовое: «И все, что совершили одному из самых малых братьев Моих, Мне совершили» (Матв. 25:40).

А сколько уже говорено об аморальности телевидения, бульварной прессы, отдельных радиопередач, в частности на волнах FM, где нередко можно услышать откровенную ругань.

Страной шагает т.н. эмансипация, когда, в сущности, меняется духовный генотип женщины, превращая ее в какого-то агрессора. Традиционно целомудренная Украина превратилась в оптового поставщика «жертв общественного темперамента» во все бордели мира.

В стремлении превратить мужчину (первосозданного Богом!) в вертикального козла сокрушители явно перестарались, породив целые стада импотентов или задурманенных транквилизаторами субъектов, для которых любовь — обезьянья забава.

Хаос в стране начинается не с бедности, а с задурманенности, искривления моральных ориентиров. Превратить наших национальных гениев и героев в вурдалаков, сексуально озабоченных дьяволиц, кровавых маньяков, дистанцироваться от прошлого, поставить под сомнение национальную идею, казачество, макдональдизировать украинскую культуру, нацепить на нее ярлык вторичности — такова программа сокрушителей, которые стремятся создать «новую историческую общность людей» — «высокодостойное дно». Когда недостает собственных «кадров», пользуются услугами украинофобов с Севера. Вот что пишет один из них в журнале «Москва» (известно, кому служит этот «орган»):

«Иногда мне кажется, что вся Украина — место нечистое. Не случайно у Гоголя везде черт».

Насколько успешно действуют сокрушители богов? По крайней мере, я не приуменьшал бы их завоеваний. Возьмите наипервейшее, наше родное украинское слово («Испокон веков было Слово, а Слово у Бога было, и Бог было Слово. Все из-за Него возникло, и ничто, что возникло, не возникло без Него». Святое Евангелие от Иоанна, 1—3).

В нашем «обществе» украинский язык становится похожим, простите, на неприличную болезнь: его стыдятся, испытывают смущение. Во многих чиновничьих кабинетах его вообще не услышишь. Сойдя с трибуны, зайдя за кулисы, отойдя от микрофона, торопятся немедленно («кабы чего такого не подумали») перейти на «общепонятный». Кто так делает? Да вы же знаете!...

И началось это не вчера, и даже не в тоталитарные времена. В качестве доказательства я часто ссылаюсь на фрагмент из письма Ивана Нечуя-Левицкого от 13 сентября 1900 (!) года. Цитирую по оригиналу:

«Я оце недавно вернувсь з Білої-Церкви, де купавсь в Росі і звідкіль міні не дуже й хотілось посьпішати до Київа і ради чистого повітря і ради чудових околиць по Росі і ради української мови, і ще й через те, що в Білій-Церкві я почував себе, як вдома, бо це місто чисто національне, не вважаючи на 600 душ католиків, чи поляків, як йіх там звуть (хоч вони сливе усі чистого українського роду, бо міщани, а найбільше простіші, навить не вміють балакати польською мовою), не вважаючи навить на жидів, бо усі жиди озиваються до мене широ народньою мовою. Навить деякі й без акценту. Через це я більше вподобав білоцерківських жидів, ніж отих туполобих Киян, з котріх тільки часом дехто і то ненароком обізветься до мене українською мовою. Хоч вони усі чисто знають українську мову і вміють нею балакати, але чомусь не хотять, чи гордують, чи нехтують нею, вже й сам не вгадаю. Не люблю я через те Киян. Люблю тільки Київ за його гори, Дніпро та чудову місцину, чудові вигляди, куди ні кинь оком. Шкода тільки, що на такій місцяні вгніздилось якесь байдужне ще й збите з пантелику залюдніння, котре ще й балакае якимсь жаргоном, як кажуть великоросси, «мішаниною французького з ніжегородським», себ то — по нашому сказавши, мішае горох з капустою, а селян та селянок вже зве «хохлами та хохлушками», чого ще не було в Київі тоді, як я вчився тутечки в школах. Та одначе ви й самі це добре знаєте, бо були в Київі і бачили тих Киян та Киянок. Навіть, коли я проходжу коло літнього театра в садку, де стоїть юрба актьорів та хористів української трупи, збіраючись на репетицію, то чую, що й ці балакають якимсь жаргоном, а не українською мовою. Виходить, що й вони тільки українські штукарі-промисловці, та й годі! З української пісьні, з українського штучництва мають хлібець, ще й добрий, — і нехтують народньою мовою в житті та в щоденній життевій розмові...».

За следующие сто лет, в особенности в последнее время, процесс деукраинизации приобрел апокалиптические масштабы — украинский язык оказался на грани фактического устранения из обращения.

Следовательно, приходится таки в самом деле надеяться на «людей доброй воли», которые смогут отвести Украину от темной пропасти «ничто», повернут дело так, что в нашем государстве «силовыми» станут министерства культуры и образования, что мы одолеем «ночную полосу» истории и выйдем к гуманистически-христианской «социальной демократии» (Н.Бердяев).

И тогда можно будет повторить написанное, как поговаривают, в американском метро: «Бог умер. Ницше». И ниже: «Ницше умер. БОГ».