Синдром приобретенного карподефицита

В августе прошлого года я уже точно знал, что куплю эту книгу. Интрига заключалась в том, что я не знал не только ее названия, но и имени автора. Но знал, что издательство «Фолио» объявило конкурс «Молодежный урбанистический роман», а рукопись-победительница будет издана в серии «Графити», в которой тогда уже вышли Жадан и Карпа. Вот эту книгу я и решил купить во что бы то ни стало.

Правду говоря, сначала это немного было похоже на благотворительную акцию: издать молодого неизвестного украинского автора нормальным тиражом и в якобы коммерческой серии? Тем более что молодыми авторами у нас заведуют «Смолоскип» или «Кальварія» (в рамках «Библиотеки журнала «Четвер»), но причем «Фолио»?

С другой стороны, это должно было стать настоящим испытанием для молодой украинской прозы — сможет ли она воспользоваться случаем и предложить лучшее из того, что имеет. Ну и в самом деле, о конкурсе объявили во время презентационного тура Жадана и Карпы, и, несмотря на размытость определения «молодежный городской (или урбанистический) роман», логично было ожидать, что если и существует где-то нераскрытый талант, пишущий прозу такого типа, то он непременно должен прийти на презентацию и услышать о конкурсе.

Немного официоза с сайта издательства: «После продолжительного обсуждения представленных рукописей жюри признало победительницей конкурса рукопись Ирэнки Старостиной «Кілька секунд щастя». Жюри выразило мнение, что среди представленных работ рукопись И. Старостиной отличается оригинальной структурой романа, тонким ощущением современной украинской молодежной субкультуры и может стать заметным явлением в современной молодежной литературе Украины. В состав жюри входили Юрко Покальчук, Андрей Курков, Ирэна Карпа и Евгений Положий».

Жюри могло не кривить душой и обойтись без слова «может»: изданный тиражом три тысячи экземпляров роман, дистрибьюторством которого занимается «Фолио», непременно станет заметным явлением в современной молодежной литературе Украины. Как не стать, если в этой литературе «явления» случаются не чаще чем раз в два-три месяца.

«Чудово, сьогодні знайшли нового автора, молоду дівчинку з отакенним запасом таланту, ти не повіриш!... Рочків їй всього п’ятнадцять, але пише, ніби життя прожила. — І де її видавати будете?»

Припоминается, Светлана Матвиенко однажды дала очень меткое определение для произведений молодых авторов одного из номеров «Четверга» (кажется, речь шла о книге «Поклоніння ящірці» Дереша): «бла-бла-тексты». Предназначение этих текстов — в высвобождении речи, достижении ее раскованности, непринужденности. С этой точки зрения, в «Кількох секундах щастя» речь достигла высшего уровня раскованности, после чего, естественно, текст начал распадаться на куски. Полнейшая непринужденность — сюжета, композиции, персонажей, реплик в диалогах — которая ни к чему не обязывает ни автора, ни читателя, вызывает определенное недоумение, только лишь перевернешь последнюю страницу. Читал ты что-то или нет? Как после поездки по автобану — ехали долго, особых эмоций нет. Глазу просто не хватает ярких деталей, на которых можно было бы остановиться среди однородного текстового массива.

«Оригинальная структура романа» заключается прежде всего в том, что «Кілька секунд щастя» — это не роман. Это восемь отдельных текстов одного автора (самый длинный из них — восемьдесят страниц покетбуковского формата), изданных под одной обложкой. Речь идет, в сущности, о повести и нескольких рассказах и новеллах, не связанных ни сюжетом, ни персонажами. Разве что стилем.

«Зараз ми поїмо, потім підемо дивитися нове кіно в кінотеатр, забіжимо в «МакДональдс», погуляємо містом, повернемось додому, почитаєш «Гаррі Поттера» — якщо нема, то купимо, наїмося курки, нап’ємось чаю, на ніч подивимося MTV і ляжемо спати о дванадцятій ночі».

О текстах Старостиной вполне можно говорить как о текстах максимально открытых — насколько может простираться открытость вообще. Кроме того, что все произведения имеют хронологически линейную фабулу, о какой-либо композиции речь не идет вообще. Процесс соединения обрывков текста напоминает сбрасывание содержания нескольких вордовских файлов в один: отрывки нарратива, дневники героини, электронная переписка, куски разговоров из чатов и ICQ, отрывки из песен самых разных исполнителей, sms-общение. Зачастую главы никак не связаны с сюжетной линией.

Более того, не существует границы как таковой между авторской речью, репликами персонажей и отрывками из песен и стихов. Пожалуй, ни один текст в украинской литературе еще не содержал такого количества названий музыкальных групп и певцов, кинофильмов, имен писателей. «Скай», «Фактично Самі», «Скрябин», Backstreet Boys, «Ляпис Трубецкой», «H. I. M. », «Nightwish», «Papa Roach», Ирина Билык, Гилари Дафф, «Оффспринг», «Грин Дей», Руслана, «Calling», «Океан Эльзы». Часто без цитат или впечатлений героини/автора — просто констатация факта. «Дневники принцессы», «Реквием по мечте», «Римские каникулы», «Американский пирог», «Ван Хелсинг», «День Святого Валентина», «Крик».

Тексты Старостиной поверхностны даже не в смысле схематичности и простоты: в них вообще нет различия между внешним и внутренним, точнее — все внешнее и является внутренним. Для автора самый лучший способ описать своих героев — указать, что они слушают, смотрят, читают, носят или пьют. Собственно, характер героя — это просто способ организации этого «внешнего» материала. Неудивительно, что такое понятие, как «лишний персонаж», просто теряет смысл. Красивые «рваные» джинсы со стразами и вышивкой, красная майка с надписью «Not a virgin», белая меховая жилетка, туфли на шпильках, оранжевая майка с политической надписью, полосатые черно-белые гетры, черные бутсы — «трактора», выцветшая кислотно-салатовая футболка с белой надписью «Я умная телка» (правда, по-английски).

Точно так же нет разницы между духовным и материальным. Материальное является духовным, духовное является материальным; и то, и другое потребляется персонажами одинаково. «Труси мають бути чисті. Як душа». Это шутка лишь на первый взгляд. Сартр, Камю, Кафка, Плутарх, Ремарк, Куприн, Цвейг и Драйзер, Бегбеде, Мураками, Зюскинд, Фаулз, Коэльо, Эстес, Карпа, Захер-Мазох. Неправильно было бы считать это неразборчивостью. Это ассортимент.

Неудивительно, что для таких героев важно прежде всего примерять и играть социальные роли: успешная писательница, эксцентричная певица, дизайнер, маргинал, литературовед, талантливая художница.

«— Дозвольте відрекомендуватися — Макс Воронін, бізнесмен. — Віола, письменниця та співачка».

Не важно, что маргиналы Старостиной ночуют на заброшенном заводе, но выглядят будто одеты из бутиков, описание звездной карьеры писательницы и певицы абсолютно утопично и имеет мало общего с реальным книгоизданием и шоу-бизнесом, а «тонкие интеллектуалы» и «любители философии» тиражируют банальности. «Вони були молоді, успішні і безкінечно щасливі...» — квинтэссенция счастья персонажей романа Ирэны Старостиной. Совсем как в рекламных роликах. Ну кто обратит внимание на фактологические ошибки в рекламном клипе?

«Слухай, ти, придурку, ти що, несповна розуму? У мене щойно померла кохана людина, а ти пристаєш!... Та ладно, попустися. Це тіло мого хлопця. Я заберу для поховання...»

Вот так говорят и так умирают персонажи «Кількох секунд щастя». Пожалуй, именно так и должны поступать герои, вся эмоциональная сфера и память которых перенесены в коммуникативную плоскость. Имеет значение только то, о чем автор или герои говорят в этот момент, в дальнейшем же это можно просто забыть. Поэтому неудивительно, что коварная и глупая стерва мгновенно превращается в умную и интересную подругу, а влюбленный парень — в грубого истукана. Испытывать эмоции иначе, кроме как говорить о них, персонажи просто не умеют. О глубине переживаний должны свидетельствовать залихватские предложения, украшенные трюизмами или же жаргонизмами. Ведь смерть, о которой идет речь, — смерть не человека, а второстепенного персонажа голливудской мелодрамы.

«Дочитала Карпу, от тепер би ще «Фройд би плакав» дістати».

Героинь Старостиной объединяет еще одна черта: все они читают, цитируют и говорят об Ирэне Карпе и восторженно слушают «Фактично Самих». Карпы в тексте откровенно многовато.

Нетрудно заметить, что главные героини Старостиной почти полностью списаны с героинь «50 хвилин трави» и «Фройд би плакав» — сочетания «писательница и певица», и в целом образ «богемной тусовщицы — эрудированной интеллектуалки», и подчеркнутая эксцентричность, и ненормативная лексика, и бисексуальность, и многое другое. Но если персонажи Карпы действуют на грани эксцентричности и инфантильности, время от времени кокетливо переходя ограничительную полосу, то для Старостиной такой грани просто не существует. «Кілька секунд щастя» напоминает «50 хвилин трави», если бы их мог написать, скажем, Дереш.

В итоге тексты из «Кількох секунд щастя» можно назвать интересными не столько с эстетической, сколько с антропологической точки зрения. Говоря о схематизме персонажей и композиционной расхлябанности, следует отметить, что речь идет о новом типе героев, мир которых напоминает гипермаркет, в котором можно выбрать все — от модной книги до яркого имиджа, а любое общение можно считать виртуальным, поскольку как еще могут общаться между собой идеальные воплощения имиджей? Перебирание ассортимента рекламных каталогов медиа-культуры и прописывание себя во всевозможных чатах и форумах — к стилистике которых иногда приближаются и диалоги «в реале» — самый убедительный способ существования, известный им.

«Кілька секунд щастя» — це живе та бурхливе життя сучасної молоді, це те, про що говорять на вулицях і про що вам більше не розкажуть в жодному прилизаному виданні». А больше и не нужно.