СЕБЯ ПОКАЗАТЬ И ДРУГИХ ПОСМОТРЕТЬ,

или Конфеты от Гофмана...

К новому-хорошему привыкают быстро. Так и афиши многочисленных зарубежных коллективов в Киеве уже не вызывают сверхэмоций зрителей - как будто иначе и быть не может...

Зрительный зал заметно «поумнел» - здесь научились «не балдеть» от одной только иноязычной речи на сцене, а спокойно отделять зерна от плевел, не делать для иноземцев никакой эстетической скидки.

А нас за рубежом и подавно встречают требовательно. Там это, как врожденный рефлекс: не нравится - не утаят, разругают, а уж если чем-то удивили - вы услышите такие афористичные комплименты, хоть на пиджак, как орден, прикалывай...

Так было, к счастью, на гастролях Национального академического драматического театра имени И.Франко в Мюнхене, когда показывались спектакли «Тевье-Тевель» Шолом Алейхема (1994) и «Мерлин» Т.Дорста и У.Эллер (1996). Режиссура Сергея Данченко, актерские работы получили высшую оценку.

В Мюнхене встретились художественный руководитель франковцев С.Данченко и приехавший сюда из немецкого города Бамберга режиссер Райнер Левандовский, он возглавляет одну из старейших немецких сцен - Бамбергского театра имени Гофмана. Разговор шел о всяком и разном, а точка соприкосновения была продиктована юбилеем Эрнста Теодора Амадея Гофмана - исполнилось 220 лет со дня рождения этого писателя, музыканта и художника. Главрежи договорились обменяться постановками по произведениям Гофмана, которые были у них уже «в кармане». Франковцев ждут в Бамберге с «Крошкой Цахес» (подождут, пока деньги на поездку появятся), а немцы, не знающие наших финансовых проблем, недавно показали в Киеве «Мадемуазель де Скюдери».

Стоит ли удивляться непохожести этих постановок? Так разнолик и сам Гофман. С.Данченко обрушил на зрителей каскад театральности - артисты здесь поют, танцуют, лицедействуют в ритме сумасшедшей суматохи, рожденной волшебной гофмановской сюжетикой.

С фонтанированием киевской постановки контрастирует аскетичное прочтение «Мадемуазель де Скюдери» соотечественниками Гофмана. В прологе, вынесенном в фойе, несколько молодых артистов в костюмах монахов, прогуливаясь, подходят к зрителям и, как птичек с руки, угощают их конфетами. И хотя люди в черных капюшонах произносят при этом дружелюбные слова, их холодные, цепкие глаза выдают опасное лицемерие...

Эта тема раздвоения человеческой души вскоре переходит на сцену. Здесь театр как бы забывает о зрителе, во всяком случае отбрасывает только что испробованный прием открытого общения с ним. Конечно же, никто ни о ком не забывает. Немецкие артисты замечательно владеют искусством действенного слова, передачи смысловой и эмоциональной содержательности текста, целесообразно отобранной, «укрощенной» пластики. И этот дар берет в плен. Тут и конфеты не нужны.

Актеров мхатовской реалистической школы напоминают Карин М. Шнайдер (мадемуазель де Скюдери), Манфред Герлинг (Рене Кардильяк), Экгарт Нойберг (Людовик XIV), Дина Политики (маркиза де Ментенон). Создаваемые ими характеры несут печать глубокой продуманности, корнево погружены в историческую и психологическую правду обстоятельств. Одной творческой веры с ними и молодые исполнители - Ева Клемт (Мадлон Кардильяк), Флориан Вальтер (Оливье Брюссон) и другие.

В режиссерском почерке Райнера Левандовского доминирует принцип безыскусности, предельного отбора выразительных средств. Режиссер видит сюжет не столько как классическую «гофманиану» с ее эстетикой кошмаров и ужасов, сколько как повод для сегодняшнего несколько прямолинейного морально-этического урока. В действии, несущем напряжение криминального детектива, последовательно противопоставлены извращенная психика ювелира Рене Кардильяка (он страдает манией присвоения созданных им и проданных ювелирных изделий, что превратило его в убийцу) и гармоничный, бескорыстный ум писательницы Мадемуазель де Скюдери, обожаемой парижанами. На этой сюжетной оси вызревает главная идея произведения, которую можно определить пушкинской фразой о гении и злодействе, как о вещах несовместимых.

Гофман своей «Мадемуазель де Скюдери» первым в немецкой литературе заложил фундамент жанра детектива. Подобный термин тогда не бытовал, и писатель дал своему произведению подзаголовок «Рассказ из времен Людовика XIV». Этим словом - рассказ - лучше всего определить стилевой феномен спектакля гостей из Бамберга. По-гофмановски неторопливый, педантичный в деталях, точный в логическом анализе, внимательный к изгибам психологии, временами похожий на интеллектуальный «кроссворд» и устремляющийся из бездны психопатологии - к просветленным чувствам. Здесь, как в сказке (жанр, не безразличный Гофману), торжествует справедливость и добро: разоблачен Кардильяк, снято подозрение с его подмастерья Оливье Брюссона, и Людовик XIV по хлопотам «феи» де Скюдери благословляет брак Оливье с Мадлон, очаровательной дочерью Кардильяка.

«...А потом они снова обнимали друг друга и уверяли, что неземное блаженство этого мига искупает все несказанные страдания минувших дней и клялись - никогда, до самой смерти, не разлучаться». Все это мы пережили в спектакле Райнера Левандовского.

Послевкусие, скажете вы, почти конфетное. Наверное, от угощения в прологе. А мне никто и ничто не мешало два часа пребывать в хорошем расположении духа и воспринимать сцену без предубеждения...

P.S. По мнению Даниила Данииловича Федоряченко, директора-распорядителя театра имени И.Франко, где шла «Мадемуазель де Скюдери», давно не было в этом помещении столь аккуратных, вежливых и ответственных гастролеров...