Развод по-украински

Перед самым началом майских праздников издательство «Кальварія» объявило о создании прецедента цивилизованного и мирного «развода» с одним из своих авторов. А именно, как отмечалось в пресс-релизе, с «одиозным (по его собственному определению) писателем Александром Ирванцом». Парадокс, но для отечественного книжного рынка не просто мирный переход автора из одного издательства в другое, а преждевременное расторжение контракта при обоюдном согласии — действительно прецедент.

Сразу захотелось искренне поздравить и издательство, и автора, попросив поделиться своим ноу-хау. Но в предпраздничной суете не сразу открылся факт, что отныне свободный писатель Ирванец вовсе не торопился принимать приветствия.

Отношения украинских писателей и украинских издателей — тема для отдельного материала, который по жанру и стилю, скорее всего, подошел бы не солидному еженедельнику, а бульварному изданию. Не потому, что тема слишком уж «желтая», а потому, что раскрывать ее пришлось бы, основываясь преимущественно на слухах, сплетнях и предположениях. Публичный разговор с издателем «на диктофон» может касаться разве что притеснений и проблем со стороны Украинского государства и российской книги и чрезвычайных мер, к которым прибегают издательства, чтобы, несмотря ни на что, все-таки издавать украинскую книгу. Успехи, тем более коммерческие, и проблемы построения отношений с авторами — тема для разговоров в узком кругу за рюмкой.

Попробуйте вспомнить, когда вы в последний раз слышали с телеэкрана или читали, что издательство Х выпустило рекордный тираж писателя У и распродало его за считанные недели? («Гарри Поттера», как книгу неукраинского автора, во внимание не берем.) Попробуйте вспомнить хотя бы один «список бестселлеров», которому бы вы доверяли и на который бы ориентировались, покупая книги. А хотя бы один вкусненький скандал, когда издательство публично обвинило бы известного автора А, например, в продаже прав на свой бестселлер другому издателю до завершения срока действующего контракта? Или, может, когда автор А публично схватил за руку издательство В, найдя, например, в магазине свою книгу из тихонько допечатанного и незадекларированного издательством тиража и требовал надлежащих ему по контракту денег?

Нет, это темы исключительно для литературных гурманов и лакомых на сплетни журналистов. А поскольку украинская литература не представляет интереса для бульварной прессы — это же не «развод» Анастасии Волочковой с Большим театром, — то рядовому гражданину жареным полакомиться не удается.

А частным образом — отечественные писатели радушно пожалуются вам и на смехотворные гонорары, и на «двойные тиражи», позволяющие издателям экономить не только на налогах, а на «роялти» — процентах с продажи, которые издательство должно платить своим авторам. И на слишком высокие цены на книги, из-за чего, по мнению писателей, книга не продается. И на непрофессиональное продвижение и маркетинг — не потому, что они — специалисты по маркетингу, а потому, что знают, как это делают зарубежные издатели. Все это прозвучит только в узкой компании за рюмкой. Никаких диктофонов. Так же совершаются и все менее цивилизованные «разводы». За кулисами и иногда с поливанием друг друга немалым количеством накопленной в душе за время сотрудничества грязи. А главное — тихо...

Собственно, может, и этого материала не было бы, если бы Ирванец категорически не отказался комментировать ситуацию с собственным «разводом», обмолвившись только, что это «его дело и его крест». Я удивилась: при чем здесь «крест»? Если речь идет о формальных отношениях под названием «контракт» и о публичном и мирном его расторжении по обоюдному согласию сторон? Откуда эта нервозность, скрытность и неизбывный трагизм в речах отнюдь не частных?

А тогда естественно возникает второй ряд вопросов сугубо практического характера: а для чего вообще было разрывать контракт, который и так должен был закончиться уже через год? И почему издательство без ведома автора поспешило гордо задекларировать прецедент?

«Кальварія» объясняет причину расторжения контракта тем, что романом Ирванца «Рівне/Ровно» заинтересовались польские и российские издатели. Права на этот роман (а в случае с Ирванцом контракт касался только этого «хитового» произведения автора) еще год принадлежали издательству. Но в пресс-релизе «Кальварія» отмечает: «Поскольку существующее авторское соглашение ограничивало возможности издателя в действиях относительно более эффективного промоушн автора и его произведений за границей, издательство решило предложить Ирванцу выбор. Или подписание дополнительного протокола к действующему соглашению, который бы позволял издателю эффективнее распоряжаться надлежащими ему правами и при этом, естественно, накладывал на издателя дополнительные обязательства. Или возвратить автору все надлежащие издателю права». Ирванец, по-видимому, решил облегчить участь издательства и забрал все права себе.

Петр Мацкевич, главный редактор «Кальварії», охотно прокомментировал ситуацию, указав, в частности, что «Ирванец — человек, который и сам способен себя продвигать, и у него это чудесно получается». Но поставил под сомнение «полезность» и взвешенность этого шага. По его словам, издательство отказалось «от возможной тысячи долларов, которую могло бы заработать на продаже этих прав, ради миллиона», который оно может заработать, инвестируя в авторов, не ограничивающих действия издателей. То есть отдают им все права на свое творчество. Пожизненно.

Именно такой пожизненный контракт подписала «Кальварія» со своим «золотым мальчиком» Любком Дерешем (а точнее — с его родителями, поскольку Любко — юридически несовершеннолетний). После чего продала права на его «Культ» немецкому издательству Surkampf, которое издает Юрия Андруховича. И лишь в таких контрактах отныне она и заинтересована. Кстати, именно с Surkampf и французским Gallimard сравнивает эту свою новую практику украинская «Кальварія».

Вот только интересно, не понимая или надеясь на недальновидность публики, которая не знает, что за издание своей книги в таких издательствах большинство авторов готовы еще и доплатить. Поскольку именно имя этих «монстров» европейского издательского мира — гарантия: для автора — успеха и покоя, а для читателя — уровня изданных произведений.

Боюсь, «Кальварія», несмотря на всю ее «культовость» (по ее собственному определению), похожа на Gallimard, как оранжевая революция — на Великую французскую. У этого издательства, бесспорно, одна из самых активных и гламурных программ продвижения своих книг. Но почему от него убегают авторы? Вспомните хотя бы Сергея Жадана, одного из наиболее продающихся украинских авторов, издавшего в «Кальварії» только одну книгу. Чтобы не переходить к слухам, вернусь к Ирванцу, который действительно для промоушн собственных книг сделал значительно больше, чем издательство, несмотря на то что контракт связывал ему руки. Да и иностранных издателей для «Рівне/Ровно» тоже, кажется, не «Кальварія» ему подыскала. Как, в конце концов, и Дерешу. Так о каком таком «эффективном промоушн за границей» шла речь? А в Украине? Что-то я не припоминаю ни рекордных тиражей «Кальварії», ни success stories, когда из неизвестного начинающего автора она раскрутила бы звезду.

В конце концов, Ирванец получил то, что хотел, — права вернулись к нему. Но вряд ли он хотел, чтобы «Кальварія» заработала себе последние дивиденды на его имени, раззвонив о прецеденте, между строками которого читается едва ли не библейское: «Не ведает он, что творит. Но мы прощаем великодушно». Свои собственные авторские права он защитил эффективно — забрал их себе, ведь ему, автору, они, естественно, и принадлежат. Но только сегодня, ибо где гарантия, что завтра какой-то другой издатель не захочет нагреть себе руки? Тогда он снова будет молчать, и не только он. А в кулуарах за рюмкой вновь будет звучать, что писательским трудом не проживешь и что «двести баксов грязными» сегодня и секретарша не получает.

Нет, это не корпоративная солидарность. Это корпоративная безответственность, вносящая свой вклад в замкнутый круг проблем украинской книги. Продаваемых писателей и дееспособных издательств в Украине смехотворно мало. Поэтому, с одной стороны, понятен обет молчания вокруг всех бизнесовых аспектов дела. Ведь сегодня поссорился с одним издателем, завтра — с другим, а послезавтра уже никто тебя и не издаст. А с другой — не верю я, что сегодня кто-то из украинских издателей не станет издавать того же Ирванца или Жадана. Кого они тогда будут издавать?

Впрочем, существует еще и третья сторона дела. А именно то, что книгоиздательство — это бизнес. И для издателя, и для писателя. И пока первые заботятся о том, чтобы схватить копейку сегодня и, экономя деньги на промоушн и рекламе, зарабатывать на известных авторах, с вдохновением раскручивающих самих себя, а вторые воспринимают творчество чуть ли не как хобби, зарабатывая на журналистике, политике и тому подобном, страдает украинский читатель. Поскольку вместо того, чтобы получать качественный продукт и тогда уже решать, будет ли его «потреблять», он получает смехотворные капли того, что может быть мощной струей, — мизерный выбор украинской книги мизерным тиражом в нескольких десятках книжных магазинов в целой стране.

Конечно, хорошо уже то, что писатели и издатели начали подписывать контракты. Еще несколько лет назад и этого не было. А сейчас время подумать о том, что, собственно, в этом контракте записано, насколько это отвечает интересам обеих сторон, реалистичны ли указанные в соглашениях условия и каковы права и обязанности каждой из сторон. И не шептать об этом по кофейням, не бросать друг в друга из-за спины камешки, а говорить громко и понятно. Может, создавать ассоциации и союзы не по идеологическим, а по меркантильным соображениям. Может, устраивать публичные кампании. Может, издаваться сначала за границей, а потом ждать, кто дома предложит условия лучше.

Может, Ирванец, в конце концов, присоединится к этой дискуссии и скажет свое веское слово? Возразит? Возмутится? Подтвердит?

А пока что только директор издательства «Факт» Леонид Финкельштейн подтверждает, что хочет издать «Рівне/Ровно» еще до конца нынешнего года и что все права на эту книгу останутся у писателя. Именно так «Факт» работает со своими авторами. «Мы не такие монстры, чтобы делать хуже своим авторам. Пока нет возможности издавать большие тиражи и работать с книгой, по всем правилам, лет десять, мы прав не выкупаем. Если мой автор сможет издаться еще где-то и заработать, я буду только рад», — говорит Финкельштейн. Это, по крайней мере, честно.