Размер значение имеет. PinchukArtCentre: фотоувеличение

В арт-обители Виктора Пинчука проходит выставка «Рейн на Днепре» — тяжеловеса contemporary art Андреаса Гурски и видео-арта из коллекции Джулии Стошек. Несколько в тени этой статусной пары оказалась выставка молодых киевских художников — группы «Р.Э.П» — «Патриотизм. Искусство как подарок».

Деньги

Впору заметить, что время диких и бескорыстных художников прошло. Возможно, даже безвозвратно. На нас обрушилась эпоха респектабельных арт-работников. Об этом свидетельствуют сводки с арт-фронта последних недель: суммарная стоимость торгов на Sotheby’s за работы Демиана Хёрста перевалили за 200 млн. долл. Конечно, это свидетельство экономического роста некоторых стран, попросту избытка денег и больших амбиций.

С другой стороны, заметно, что сontemporary art никогда еще не был близок к масскульту, как сейчас. Речь не о рефлексиях художника по поводу массовой культуры, а о готовности к потреблению современного искусства. Художник может быть не понят обывателем, но признан. Того и гляди музей превратится в институцию вроде кинотеатра с тинейджерами и попкорном.

И если отбросить сантименты и наблюдать за развитием искусства во всем многообразии связей, причин и следствий, то время наступает весьма любопытное.

Андреас Гурски одна из самых примечательных фигур этого стремительно меняющегося пейзажа. В отличие от Хёрста, таких вызывающих бизнес-перформансов и трюков, которые бы буржуазия восприняла с восторгом мазохиста, он не устраивал. Впрочем, шутки Гурски тоже дорогого стоят — он самый респектабельный художник, работающий с фотографией. Фото «99 центов» стоило более 3,3 млн. долл. — это абсолютный рекорд. А покупателем стал Виктор Пинчук, недавно попавший в топ десятку самых-самых коллекционеров мира.

Товар

Можно верить в то, что стоимость является подтверждением качества. Можно остаться снобом, и выдвигать аргументы против: дескать, это заговор арт-дилеров и вообще свидетельство вульгарности и плохого вкуса. По большому счету, справедливо и то, и другое. Впрочем, неважно, работы Андреаса Гурски интересны вне финансового контекста. Вне зависимости от степени посвященности в contemporary art эстетическое переживание гарантируется. А вот понимание высказывания вряд ли. Но об этом раз-
говор особый.

Арт-критики называют работы Гурски медиаживописью. Едва ли это определение можно считать точным. Хотя можно обнаружить связь с традицией европейской живописи. Но вместе с тем Гурски формировался в среде концептуалистов. Есть основания расматривать его фото в контексте кинематографа. И технологически — по типу производства, по сюжетам и, наконец, по размеру фото. Последнее значение имеет принципиальное — фото размером с киноэкран. А уж каким образом использовать трансфокатор зависит от предпочтений зрителя: либо двигаться от общего к частному, либо, наоборот, от крупного плана. Объекты сняты с большой четкостью, поэтому возможна любая траектория движения взгляда. Но в любом случае эта монументальная фото-живопись завораживает.

Гурски снимает с верхних, иногда недоступных точек, несколькими камерами, затем изображения совмещаются при помощи компьютерной программы. Один и тот же объект может быть снят в разное время.

Груски на мир, в буквальном смысле, смотрит свысока. Фрагментом может быть что или кто угодно, в том числе и человек. Нет ничего более далекого от психологического портрета, чем медиаживопись Гурски. Если хотите, он изучает мышцы современной цивилизации. Человек — вещь, часть орнамента или клетка огромного организма. Наш безумный мир глазами беспристрастного очевидца, вот что это такое. Трудно даже сказать, что больше поражает в работах Гурски — жизнеподобие или отказ от него.

Определение «око бога» быстро стало клише, но, похоже, художник относится к нему с иронией. Цель — наблюдение и постижение закономерностей глобального мира. Сontemporary art в этом случае — впечатляющий инструмент самопознания цивилизации.

Пиар

Можно и без самопознания. Работы Гурски в силу визуальной эффектности — очень качественный аттракцион, даже для ребенка дошкольного возраста. Что же касается коллекции видео-арта подруги Гурски Джулии Стошек, если на всю страну наберется человек 50, способных понять, в чем, собственно, «прикол», будет очень даже неплохо.

Современное искусство как религия, только избранным не нужен посредник. Всем остальным жрец, священник просто необходим. Потому что неподготовленный зритель едва ли что-то поймет в системе координат видео-арта — незаконнорожденного дитяти contemporary art и кино.

У меня даже возникла идея снять фильм: спрашивать у посетителей PinchukArtCentre около выхода, что они думают о видео-арте из коллекции Джулии Стошек. Вот это был бы момент истины, думаю, вышел бы настоящий хит.

Но и без фильма понятно, что больше всего восторгов у посетителей PinchukArtCentre вызвает туалет с экстравагантным дизайном. Так что очереди, которые выстраиваются на выставки, это не аргумент. Да и потом, очереди в Киеве будут выстраиваться куда угодно, потому что пойти некуда. Какая альтернатива? Кино, ну или зоопарк. Музеи остались в 70-х годах прошлого века. Театры, за исключением камерных экспериментов, тоже.

Вопрос, собственно, простой, а хочет ли дирекция PinchukArtCentre, чтобы современное искусство было понятным? Ставятся ли, извините за пафос, просветительские задачи.

За два года работы PinchukArtCentr так и не самоопределился, что это: музей, фонд, галерея? Вне сомнений, это частная территория, и ее владельцу виднее, какой она должна быть. Если это всего лишь пунктик в пиар-стратегии одного из десяти самых продвинутых коллекционеров contemporary art в мире, если цель — статус, то нет вопросов. Но почему-то прежде казалось, что цели другие. Год назад озвучивалось и создание наблюдательного совета. Но прошел год, и ничего не изменилось. Центр современного искусства — это не стены плюс произведения, но среда, пространство коммуникации. В стране, где не готовят специалистов contemporary art, где невежды присвоили культурную политику, выстраивать пространство, в котором нет образовательных программ, лектория, и уж самой малости — адиогида по выставке, по меньшей мере, странно. Злопыхатели Виктора Михайловича в спину говорят, что проект «дубайский». Возразить им почти и нечего. Разве только, что лучше «дубайский» проект, чем вообще никакого. Хотя даже муза Романа Абрамовича, алмаз российского гламура Даша Жукова, а теперь и главный конкурент Виктора Пинчука в Восточной Европе говорит, о том, что планирует образовательные программы для детей у себя в новом ЦСИ «Гараж».

Светский режим

Заезжих художников в PinchukArtCentre подают как кинозвезд. Что ж, это мировая тенденция, нынче это медийные лица. СМИ пока еще не осознали правила игры. Со звездами нужно обходиться лихо, по-дионисийски брать и выворачивать наизнанку.

Перед пресс-конференцией журналистов попросили уважать художников и не говорить о стоимости их работ. Откровенно говоря, это недоступно моему пониманию. PinchukArtCentre сам задал систему координат: главная точка отсчета — финансовая крутизна. Гламур без дискурса. И вдруг, а давайте поговорим о высоком. Можем и поговорить. Но учитывая то, что искусствоведов, специализирующихся на contemporary art, фактически не осталось, говорить-то особо некому, журналисты же выражаются на доступном им языке местечковой интеллигенции.

Впрочем, искусствоведы вполне могут остаться не у дел, в сложных отношениях капитала, дилеров и художников они как-то не особо и нужны, разве что как обслуга. Художники же отдались капитализму со стонами удовольствия или с проклятиями, ну, кроме Бренера.

И пример Ильи Кабакова в этом случае симптоматичен. Отец русского концептуализма, обзывая гламур «розовым гноем», устраивает выставку в самом очаге — «Гараже» Даши Жуковой. Но при этом мечтает о создании чего-то такого, что рынок не переварит. Казалось бы, кто мешает делать некоммерческое? Можно выдвинуть требование сбросить барыг с корабля современности. Шансы, что художника купят, только возрастут. Протестные настроения идут за приемлемую цену при условии, если они правильно упакованы. Рынок скоро будет готов переварить если не все, то многое. Но никаких требований можно и не выдвигать и жить по своим правилам.

Уличный художник Бенкси, будучи практичным британцем, сделал то, о чем другие мечтают: fuck off аукционному дому Lyon and Turnbull. Бенкси попросту отказался признать факт своего авторства. Почему? Потому что Бенкси хочет, чтобы его работы остались в месте их создания — на улицах, а не в частных коллекциях. Так что искусство принадлежит буржуазии, но это еще не повод, чтобы вывешивать белый флаг. У украинских художников в этой связи хочется спросить: а вам слабо?