ПИЦЦА ДЛЯ ЛЮДОЕДА

Все чаще некоторые явления современной литературы не воспринимаются сегодня ни писателями, ни читателями, привыкшими к старой парадигме, к предмету разговора. И поэтому необходимым бывает переключение на истории иного типа, а с этим связано и обновление способа их повествования. То, как «переключили» внимание читательской публики «юные людоеды» сегодняшней Италии, по праву можно назвать новым литературным стилем. В принципе, и авангард, и модернизм, и постмодерн в искусстве — как любые антагонисты — зависят от реалистической конвенции. Вот почему сегодня поиски происходят в сфере паралитературы, то есть там, где весь жанровый корпус сдвигается, и то, что не является литературой, становится ею. Поэтому неудивительно, что именно гипернатурализм — это новейшее направление итальянской литературы на рубеже веков, стал визиткой и отправной точкой тамошних молодых литераторов поколения Х. 35-летний Альдо Нове — одна из самых знаковых фигур в стане безжалостных истребителей общественной морали.

Следует отметить, что в тихом болоте итальянской словесности последних лет «каннибалы», возглавляемые Нове, стали единственной животворящей струей. Казалось бы, на родине футуризма это мало реально. Впрочем, издавая свою «Супервубинду», Альдо Нове справедливо считал, что, делая акцент на КАК, он всего лишь продолжил бы традиции какого-нибудь Павезе, родив бесконечно многословный текст. Но его задача, как и задача всей школы «юных людоедов», состояла не в том, чтобы написать лучше, а в том, чтобы написать ИНАЧЕ. Ну и написал.

Реакция на тексты Нове в Италии оказалась такой бурной, что сразу разделила на два лагеря тамошнюю литературную критику. С одной стороны, молодого «каннибала» обвиняют в неоправданной экстремальности ключевых сюжетов и чуть ли не в программном отсутствии у них лексической иерархии. Ну, что это, например, за герой, у которого на уме лишь желания «полукать порнуху», «забакланить чипси» и «посексится вништяк», «залудив встояка»? С другой стороны, когда всю непутевую жизнь у него перед глазами лишь «пучковые картинки, которые метляються в ящике евридей: пипли, розклады, песняки», так чего же вы хотели?

И потом, писать Альдо Нове начал, когда ему едва было за двадцать, а в юности, как правило, ось симметрии мира проходит сквозь нас, «гипернатуральных» во всех частях подросткового либидо. Собственно, мы нею, то есть осью, и выглядим для остального малопросветленного мира. Возраст лишь иногда вносит свои коррективы. К тому же такие люди, как Альдо Нове, принадлежащие к художественному типу, обычно сохраняют подростковую психологию и подростковое мировосприятие до конца дней своих. И поэтому «Супервубинда» — это сборник коротеньких историй, в которых рассказывается о подобном взрослении, то есть становлении — это уж как кому нравится. «Меня зовут Розальба, у меня Венера в тригоне к Юпитеру и четвертый размер бюста», «меня зовут Сальваторе, я Лев, и женилка у меня ростом тринадцать сантиметров», «меня зовут Альдо Нове, а девушки, с которыми я, как правило, собачусь, родились под знаком Водолея, Близнецов и Овна», — так начинают общаться с читателем герои «Супервубинды», книги, похожей на каталог судеб, а заодно и брачных объявлений.

Но, углубляясь в подобное чтиво, начинаешь понимать, что с именем Альдо Нове связано одно из самых типичных недоразумений в современном литпроцессе. Критика с готовностью усматривает у него пафос разорения, в то время как он в большинстве своем — собиратель и хранитель. Чего? Да тех же внеидеологических штампов и клише, внушающих уверенность и покой. Разумеется, что рецепт стиля «юных людоедов» — это взрывная смесь из рекламных примочек, эстрадных приколов, телевизионного стеба и уличной фени. И вместе с тем, неожиданно застывая, это недосказывание, так раздражающее высоколобую критику, само превращается в литературный реликт.

Но, друзья мои, ностальгия! Откуда она у автора из солнечной страны, в которой сама жизнь всегда была синонимом счастья? Тем не менее, оказывается, не феличитой единой... «Мое поколение верит в что-то новое. Нынешний молодняк про Вубинду и не слыхал. И про Фантомаса тоже, — жалуется Альдо Нове. — Вубинда, этот бледный швейцарец и герой телесериала, который мчится по ТВ-саванне, объединяя нас. В 1974-м мы выходили из дому и звонили в звоночки, и знали, что мы вместе, рука к руке, а теперь...» А сейчас мир, набив карманы обломками Берлинской стены, успокоился и занялся политкорректностью. Молодые «каннибалы» литературной Италии — против.

И поэтому персонажи «Супервубинды» отчаянно мерцают и щеголяют перед читателем с невозмутимостью грязного белья в стиральном агрегате. «Вот уже тридцать четыре, а все наклейки собираю», — выныривает один. «В свои тридцать шесть не с кем в дартс покидать», — поддакивает второй. «Мне уже по гондурасу моя контора. И убийства в Югославии тоже по гондурасу», — подводит черту под «юным» поколением третий. И поэтому все они у Нове: пьют, курят травку и, конечно же, разнообразно и захватывающее трахаются — с котами, дочерями, умершими девушками по вызову, собственным отцом и даже с мобильным телефоном Sharp TQ-6400.

Как ни крути, а за яркой экстравагантностью внешних коллизий в «Супервубинде» просматривается некоторая старомодность и даже консерватизм ее автора. Ведь словесный эпатаж Нове — лишь стильная мишура, не более того. В то время как за такой псевдоморалью, дискредитированной героями-кроманьонцами его прозы, стоит многое. Например, сегодняшний культ здорового образа жизни — и его тщетность перед кислоглазым лицом судьбы. Единение с природой, бессмысленное в сладковатой пелене перед экраном ТВ, настроенным на порноканал. Тяга к богатству и карьере, спотыкающаяся из-за вселенской лени под макароны по-флотски и глохнущая в тоскливом однообразии будней. Наконец, мечта о собственной непохожести на соседа-алконавта — и безоговорочное единение с массой в точке общего восторга.

Конечно, Альдо Нове в своей прозе не одолевает вышеупомянутую тотальность, ведь победа над нею невозможна. Впрочем, он делает не менее важное дело: озвучивает тотальную онтологию, вводит в нее рефлективный конец, наконец, просто будоражит и играет с Телом Текста. «Вы помните Патрика Эрнандеса? Вы помните сыр «Doover»? Вы помните Рональда Рейгана? Вы помните клип «I Wanna Be Your Lover» группы «Ла Бьйонда»? Вы помните Николае Чаушеску? Вы помните бесконечную любовь?» — вопрошает автор в ностальгическом трансе. «Вы помните, вы все, конечно, помните...» Просто подобное чтиво, пожалуй, для кого-то другого, не постсовкового типа восприятия. И причина этого не в печальноизвестной самовлюбленности уже наших отечественных авторов, а в том, что мы не имеем навыков восприятия литературы как телесного опыта. Почему-то до сих пор считается, что постичь ее можно лишь духовно. В то время как «Супервубинда» прокладывает путь к Телу Текста. И это действительно супер.