ОСОБЕННАЯ ЛЮБОВЬ

В Театре имени Ивана Франко состоялась одна из последних премьер нынешнего театрального сезона - спектакль по пьесе Леси Украинки «Боярыня». Собственно, это не пьеса, а драматическая поэма, хотя бы потому что великая поэтесса, наверное, никогда даже не мечтала о том, что увидит свое произведение на сцене, по причине выражения в ней новых для того времени украинских мыслей и переживаний. Даже в наши дни они рождают тревожные ощущения, конечно, связанные уже с нашим временем. Помню, после первого прочтения много лет назад, охватившее меня острое чувство сопереживания с героями произведения. И тогда мне подумалось, что осуществить постановку пьесы в театре, - задача чрезвычайной сложности, потому что в ней почти нет ярко выраженных театральных приемов, делавших произведение, что называется, сценическим в обычном понимании. Следует сказать, в начале ХХ века истинные писатели восставали против штампов и бездуховности в театре. В «обычном» понимании не были сценические пьесы и Толстого, и Чехова, и Горького. Их кредо было - отражение правды жизни, в центре их произведений была борьба, - да, да, борьба - за лучшего человека. Леся Украинка в отдельных своих произведениях была кроме прочего, еще и политическим писателем, что резко отличало ее от иных литераторов.

Сюжет «Боярыни» прост и незатейлив, но одновременно чрезвычайно сложен для сценического воплощения, потому что в нем нет... цельности характеров и привычной так называемой житейской логики. Герои пьесы - личности мятущиеся, постоянно мучившиеся сомнениями, прекрасно понимавшие свое двусмысленное положение.

Есть что-то притягивающее в простых на первый взгляд сюжетах. Она и он любят друг друга, как никто на свете, но женщина заболевает чахоткой и умирает. Или - любящие сердца расстаются, она ждала его до самой смерти, но так и не дождалась. В «Боярыне» герой женится на любимой, увозит ее из родного края в далекую Москву. Очутившись среди чужих, она тужит за Украиной, так тужит, что заболевает... Конечно, в подобной простоте кроется космос человеческих переживаний, и в этом всегда есть что-то новое, заставляющее нас воспринимать все как впервые.

Режиссер спектакля Владимир Опанасенко в отличие от прошлой своей постановки «Гетьман Дорошенко» полностью ушел от громкой демонстрации состояний, правда она диктовалась автором трагедии, но была еще более усилена режиссерской трактовкой. В «Боярыне», как мне кажется, Опанасенко избежал внешней демонстрации чувств, несмотря на то, что произведение Леси Украинки затрагивает острые общественные мотивы и дает возможность, что называется, во всю спекульнуть на теме. В пьесе рассказывается об украинских казаках, которые после Переяславской рады присягнули российскому царю и в жесточайших условиях репрессий со стороны московских владетелей старались сохранить автономию и достоинство Украины.

Вся постановка - я иначе не могу выразиться - несет в себе печать некой театральной изысканности. Она обозначается, прежде всего, в утонченной разработке центральных сценических образов - я имею в виду Оксану в исполнении Людмилы Смородиной и Александра Заднепровского в роли Степана, в талантливом музыкальном сопровождении Станислава Мороза и даже специально сшитых для спектакля одеяниях главной героини... Художественное оформление В.Барибы хотя и несет в себе адекватную смысловую нагрузку, но функционально маловыразительно, какое-то застывшее, именно как декорации. Когда актер вдруг проходит с ее тыльной стороны, сразу разрушается иллюзия крепких стен и низких потолков, символизирующих могущество и гнет.

Заднепровский в роли Степана, по-моему, одна из наиболее значительных психологических ролей, сыгранных им в последнее время. До этого мне пришлось видеть его в драматических и комедийных ролях, которые соответствовали его заметной фактуре, диктовавшей в основном однолинейное поведение с довольно ограниченным диапазоном переживаний. Я представляю, как актеру, имеющему прекрасный зычный бархатный голос с богатыми модуляциями, которым он сам - простим ему этот грех - не раз любовался в других ролях, говорить почти шепотом, и не просто говорить, а вкладывать скрытую страсть, сомнения и муку. Это уже свидетельство неподдельного мастерства. Перед нами не «фактура», а живой человек, лишенный прямолинейности и однозначности. Единственное, чего не может «забыть» актер, - это бытовой походки, нет у него шага, потом еще шага, нет прыжка и движения назад. Убедительной, мне кажется, была и содержательная линия образа - метание между верностью присяге, данной русскому царю, и погибающим родным отечеством. Сложнейшие чувства выражены точными мазками, - острым взглядом, отчаянием, страхом за свою жену, решимостью, - характеризующими человека волевого, жертвенного и любящего.

О любви стоит поговорить отдельно. Мне кажется, что диалоги Степана и Оксаны о своих чувствах - лучшие сцены спектакля. Они неподдельно искренни, исполнители прекрасно чувствуют друг друга, я бы сказал, чувства выражены с большим вкусом. Но когда влюбленные обнимались, в зале, где преобладала молодежь, послышался легкий смешок. Дело в том что, обнимаясь, герои умудрялись быть на порядочном расстоянии друг от друга...

Известна традиционная целомудренность украинцев, когда говорится о настоящих чувствах, но в данном случае речь идет о давней сценической традиции, идущей еще с тех времен, когда восемнадцатилетних играли пятидесятилетние, которые в силу своего возраста и положения (как правило, лауреаты, депутаты, носители высших званий и наград) не могли прижиматься друг к другу, как влюбленные. Надо было уметь обниматься так, чтобы в этом не было ничего сексуального, любовного. В Театре имени Франко, да и во всех других театрах, были великие мастера такого изображения сценических чувств. Но времена изменились. Для молодежи подобное «целомудрие» все равно, что для нас в свое время смущенное колупание большим пальцем стены или черчение ногой на песке геометрических фигур...

Дело, конечно, не в сценических объятиях, хотя это действие для актеров всегда было очень сложным, и тот легкий смешок, прошелестевший в зале, больше, как говорится, не возникал, ибо в «Боярыне» любовь особенная, я бы сказал, интеллектуальная, неразделимая с родным домом, где она возникла, замешанная на любви к родному отечеству. Это любовь Леси Украинки - и сердцем, и умом, и душой. Людмила Смородина в роли Оксаны несет это сложнейшее чувство по восходящей - от зрелой любви к мужчине к осознанию невозможности счастья в чужой, враждебной среде, в которой нельзя открыто говорить, где обычаи заставляют унижать свое достоинство и подобострастно льстить. Ее любовь к Степану - во взглядах, то доверительном, то теплом, то влюбленном, но всегда ее глаза светятся умом. Она четко понимает трагичность ситуации, но гордая душа не может смириться с этим и никогда не смирится. И как венец всего побеждает любовь к мужу и родному краю, хотя для героини этот путь может быть смертельным.

Как это достигается актрисой, трудно сказать, возможно, потому, что в образе я не увидел ничего лишнего, от чего можно было бы отталкиваться для критики, так сказать, от обратного... Можно говорить о большом актерском вкусе, но, вероятнее всего, надо говорить о максимальном восприятии Смородиной чувств и переживаний Леси Украинки.