ОЛЬГА ПАСЕЧНИК: «В УКРАИНЕ Я ПРАКТИЧЕСКИ НЕ ПОЮ»

Маленькая хрупкая женщина, заглянув к нам в микроавтобус, очень серьезно извинялась за то, что не сможет в этот день выделить для нас время. Казалось, что для нее это действительно очень важно, поскольку встречи с украинскими журналистами происходят не так уж часто. Имя Ольги Пасечник в Украине, на родине, не слишком известно, а диски с ее записями есть лишь у тех, кто привез их из-за рубежа или кому она их сама подарила. На киевской сцене она практически не выступала — лишь несколько концертов камерной музыки.

Через два дня мы все-таки встретились с Ольгой Пасечник, как раз накануне премьеры в варшавской Камерной опере спектакля Петра Чайковского «Евгений Онегин», где она пела партию Татьяны. К сожалению, на сам спектакль нам попасть не удалось, поскольку билеты невозможно было достать задолго до премьеры. «Волынянка Ольга Пасечник потрясла Варшаву» — такой заголовок я нашла в интернете уже после возвращения в Киев.

Дебютировала Ольга Пасечник в Варшаве, где училась в аспирантуре. Еще на первом курсе музыкальной академии ей предложили работать в варшавской Камерной опере. После первой же спетой партии получила множество предложений. Уже десять лет Ольга Пасечник живет в Польше и работает в варшавском Камерном оперном театре. У нее по-прежнему украинский паспорт, Ольга его не меняла. Когда выезжает за границу, то работает там как гражданка Украины, и, по ее словам, это нередко создает ей проблемы из-за необходимости получения виз.

— Почему именно Польшу вы избрали местом для своей профессиональной карьеры?

— Я не выбирала Польшу как страну, в которой буду делать карьеру. Польша меня выбрала. Здесь я училась два года в академии в аспирантуре и после начала работать в оперном театре. Кроме того, моя мама — полячка. По крайней мере, это то место, где я могу хотя бы сама себе объяснить, почему нахожусь здесь.

Позднее, начиная с 1996—1997 гг., поступали предложения работать во Франции, Германии. Но честно скажу, я — человек Востока и не могла бы постоянно жить на Западе. Когда по контракту я вынуждена была жить, например, три месяца в Германии, чувствовала себя больным человеком — чуждый менталитет, все очень непривычно. Люблю естественные проявления чувств. Конечно, мне нравится и порядок. Человек, живущий какое-то время на Западе, привыкает к тому, что должен быть порядок и планирование. Но с другой стороны, от своих корней человек никогда не оторвется, даже если бы очень захотел это сделать.

— Трудно ли было найти здесь свою нишу?

— Было довольно нелегко прижиться в Польше. Имеется в виду не профессиональная карьера, в этом плане проблем не было. Причина — в другом. Сюда приехала в первый год существования независимой Украины, когда ее еще никто как государство не воспринимал. Трудно было преодолевать стереотип «русский», автоматически присваиваемый всем гражданам постсоветских стран. Это заняло много времени, отняло немало душевных сил и эмоций. Но, к счастью, в моей работе решающим является все-таки профессиональный уровень. И если он есть, многие проблемы отходят на второй план.

Все складывалось само собой. Ненавижу чувство зависти, как только оно начинает появляться вокруг меня, стараюсь отойти. Важно сохранить свой внутренний мир, не влезть в грязь. А завоевать признание коллег в моей профессии практически невозможно. Даже признавая твой профессиональный уровень, мало кто сможет найти в себе силы сказать об этом. Но мне в жизни в общем-то везло. С детства встречала много хороших людей — учителя, родители, друзья, коллеги.

— А с украинским посольством в Польше какие отношения?

— Бываю там очень редко. Вот на выборы ходила. С новым послом не знакома. Хорошо знала господина Павлычко. Как-то нашла его книжку «Украинская песня в мире». Он написал вступительное слово к книге «Скуки». Для меня он в первую очередь все-таки поэт, а не политик. Сказала тогда мужу, хорошо бы к пластинке, которая выйдет в Париже, была написана статья такого же плана. Позвонила господину Павлычко, ему понравился мой поэтический заказ. Но произошла страшная трагедия с дочерью, он был в подавленном состоянии и не смог написать.

— Поддерживаете ли вы связи с Украиной?

— Родители — научные работники. Папа, Пасечник Игорь Демидович, — доктор психологических наук Острожской академии. Мама, Ядвига Августовна, — математик, работает доцентом в той же академии и еще в Ривненском пединституте. Сестра, Наталья Пасечник, — пианистка, большой талант. Окончила десятилетку при консерватории во Львове, а аспирантуру — в Стокгольме. Живет и работает в Швеции, там ее семья. Она лауреат международных конкурсов, концертирующая пианистка-солистка. Мы часто выступаем вместе.

В прошлом году в Париже записали пластинку украинской музыки — «Думт». Первая часть — украинские народные песни в обработках украинских композиторов, а вторая — песни в оригинальном исполнении.

Мой муж, Юрий, тоже научный работник. Преподает в университете. Мы знаем друг друга, наверное, целую жизнь. Мне было 15 лет и я еще училась в школе, а он как раз окончил институт и начал работать вместе с моими родителями. Я хотела научиться играть на гитаре, и мои родители договорились, что возьму у него несколько уроков. Так мы познакомились.

— Ходите ли вы вместе в театры?

— Ходим на концерты, но очень редко. Он в основном сидит в зале, а я стою на сцене. Переживает, наверное, больше, чем я.

Так сложилось, что детей у нас пока нет. Когда училась в аспирантуре, а потом стала петь в опере, Юрий работал в Украине. Мы не планировали переездов. Мне предложили работать по контракту в Германии, но он не мог получить визу. Знала: если поеду, семья распадется. А в Польшу он мог приезжать без визы. Потом начались проблемы с визами. Я выезжала на разовые контракты. Настало время, когда нужно было принимать решение — ему приехать в Польшу или мне возвращаться в Украину, где для меня не было никакой работы. Мне, правда, говорили, что в киевской опере была возможность время от времени петь ту или иную роль. Знаю, какая там ситуация — есть множество хороших голосов, а работы недостаточно.

Но уже были неплохие предложения в Польше и множество проектов на Западе. Муж получил национальную научную стипендию, и мы приехали в Польшу. Жилья не было, несколько лет снимали однокомнатную квартиру без кухни, для которой выделили место в коридоре. Было тяжело, но никогда мы не жалели себя. В таких условиях нельзя было ни поругаться, ни разойтись. Муж писал диссертацию, я училась. Вот только места для детей в этой квартире просто не было. И время, когда мы не были так заняты, ушло на то, чтобы заработать денег на квартиру. Купили ее только в прошлом году. Мне уже 33 года, ему — 40. И это последний звонок для того, чтобы иметь детей. Но у меня сейчас столько контрактов… Аж до 2003—2004 гг.

— Какой репертуар у вас сейчас? И в каких театрах мира вы работаете?

— Репертуар в основном оперный: от барочных опер через классику, через Моцарта к Верди, Чайковскому, Пуччини и Дебюсси.

Работаю в разных театрах во Франции, чаще на Елисейских полях, Де Мюсси в Париже, в опере в Нанси, в оперных театрах в Монтелье, в Думкер, в Бордо. В этом году запланировано несколько спектаклей «Дон Жуана» Моцарта в Бельгии и во Франции. В «Дон Жуане» буду петь Донну Анну. Предложили Донну Эльвиру, но я решила, что лучше начать с Донны Анны. Она сейчас очень хорошо ложится на мой голос. В прошлом году в Брюсселе пела Джильду в «Риголетто» Верди. И все партии, которые сейчас пою, немножко ниже и более сильные — лирическое сопрано.

С театром Камерной оперы Варшавы часто выезжаю на гастроли. Было также множество контрактов на сольные партии, которые я получала как частные приглашения после моих выступлений, концертов. Со своей оперой была в Японии, Канаде, в США записывала пластинки, но это был также индивидуальный контракт. В Ливане состоялся очень интересный фестиваль. Каждый раз это бывает по-разному.

— Кто занимается организацией ваших выступлений, подготовкой контрактов?

— Я работаю с тремя импресарио, но ни с кем на исключительных условиях. Не хотелось бы потерять свою независимость. Всех троих считаю хорошими профессионалами. Они знают мой голос и понимают, какие партии мне подходят. Конечно, случаются ошибки. А личный импресарио — мой муж. Он все помнит и все знает.

— Был ли опыт работы в современных оперных постановках?

— Практически все спектакли, в которых принимаю участие, современные. Сейчас люди вообще избегают классики, то есть типичных классических постановок. Более традиционными были барочные постановки.

Принимала участие в современной постановке театра на Елисейских полях в Париже «Волшебной флейты» Моцарта. Все происходило в цирке. В контракте значилось, что полтора месяца я должна тренироваться, чтобы быть в состоянии приступить к репетициям. В ходе спектакля взбиралась по «альпинистским» лестничкам, прыгала на батуте, бегала, делала различные трюки, даже сальто и при этом, конечно же, пела. У нас на подобное никто бы не согласился. И в Польше тоже. Но там… Или ты соглашаешься, или на очереди десяток других, которые станут это делать за любые деньги. Я же хотела усложнить себе задачу.

— Как вы оцениваете состояние современной украинской оперы?

— Мало знаю об этом. В Украине почти не бываю. Только к родителям езжу в Ривно, но там оперы нет. Правда, мой муж (он преподает также и в Украине) со своими студентами иногда ездит в оперу. После одной постановки вернулся в отчаянии. Оркестр — никакой, многие уехали. Кроме того, платят мало. И люди вынуждены «халтурить», зарабатывать количеством, а не качеством. Правда, были очень неплохие голоса, но в целом... Посмотрите на Запад: каждый третий солист — из бывшего Союза. Значит, школа все-таки была.

Конечно, ситуация постепенно меняется. Виктория Лукьянец, например, раньше работала на Западе, а теперь в Украине поет время от времени. И Андрей Шкурган.

— Вам приходилось петь вместе с украинскими певцами в опере?

— Практически нет. Один раз в концерте фестиваля украинской музыки в Польше пела первую часть, а Шкурган — вторую.

— На какой сцене вам уютнее выступать?

— Слово «уютный» ассоциируется у меня с чем-то маленьким, чтобы было удобно. В моем камерном театре очень маленькая сцена. Там удобно, я знаю ее, как собственную ладонь. Большие сцены таят одну опасность — большие декорации, значительное расстояние между тобой и публикой. Чтобы прозвучало так, как хочешь, нужно преувеличивать,— все становится искусственным. Поэтому люблю выступать в камерных концертах, когда чувствую зрителя, а он меня.

— Когда состоится ваш концерт в Киевской филармонии?

— Уже третий год мы не можем разобраться с этим концертом. Появились как-то два молодых человека из Киева, которые занимаются в основном развлекательной музыкой. Они были на одном из моих спектаклей и попросили выступить в филармонии. С удовольствием согласилась. Сначала назначили одну дату, потом другую. Затем выяснилось, что оркестр в это время занят. В третий раз — дирижер куда-то уезжал. Мы хотели все сделать с Романом Кофманом. И в конце концов все затихло.

А в этом году позвонили из польского института в Киеве и сказали, что хотят пригласить меня петь в филармонии, как бы с польской стороны. Но разве не странно у себя в Украине петь, представляя Польшу?

К 10-летию независимости Украины в Польшу приезжало украинское телевидение. Снимали фильмы о людях, работающих в разных странах мира. Они сказали, что было бы неплохо мне спеть в Украине. Я с удовольствием согласилась, пока у меня есть время. Через год его точно не будет.

Не хочу никому навязываться. Я делаю свою работу, и мне хорошо. А уж где… Как у кого жизнь складывается.

Жаль, что в Украине практически не пою, только для собственного удовольствия. В Ривном пела по просьбе отца для студентов Острожской академии. Мы организовали камерный квартет с нашей Ривненской филармонией. Помню эти два концерта. Был полный зал. Это была наша инициатива, без какого-либо специального приглашения.

Бывало, что получала награды на международных конкурсах, но никого из представителей украинских посольств это не интересовало. И только два года назад конкурс королевы Елизаветы впервые посетили люди из украинского посольства, я получила от них цветы. И еще на премьеру «Риголетто» пришел посол с женой. Все-таки кое-что меняется.