Невеселые небеса

У нас вполне достаточно религии, чтобы заставить ненавидеть друг друга, но так мало, чтобы заставить любить.

Джонатан Свифт

В «Карманном богословии» Поля Гольбаха, едком и бесстрашном даже для атеистически-просветительской Франции XVIII века в сатирическом толковом словарике, слово «смех» объясняется следующей сентенцией: «Набожный христианин должен быть серьезным, как осел, когда его чистят скребницей. Иисус Христос никогда не смеялся. Какой тут может быть смех, если христианин каждую минуту может упасти в котел, подогреваемый божеством для тех, за чей счет оно намерено смеяться в течение вечности...».

События последних дней заставляют думать, что у пророка Магомета за всю его довольно долгую жизнь на лице не появилось ни одной улыбки. По крайней мере, некоторые его последователи, возмущенные публикацией в одной из газет Королевства Дания карикатур на основателя религии ислама, решили, что поджог посольств европейских государств является адекватным ответом на выходку свободной западной прессы. Интересно, многие ли погромщики видели эти рисунки? Насколько мне известно, датские самолеты не разбрасывали их над Бейрутом или Дамаском словно пропагандистские листовки.

Конечно, трудно представить Аравию почти полторы тысячи лет назад, но я почему-то убежден, если бы в руки пророка попала ксерокопия карикатуры из датской газеты, он бы улыбнулся (может, не очень широко — в одной из стычек камень вышиб ему зуб), возможно, показал бы жене Хадидже, а потом бы забросил этот кусок бумаги в угол своего шатра — в арабском мире, активно выходившем на арену истории, столько неотложных проблем!

Утверждение о том, что священная книга ислама Коран запрещает изображение пророка Магомета, не совсем корректно. Прямых указаний на это там не существует. Конечно, доверяя серьезным исследователям одной из величайших мировых религий, я все же взял в руки Коран, мирно соседствующий на полке рядом с Библией. За несколько вечеров не постичь всей философской глубины этой книги, но можно сказать наверняка — категорического табу на художественное воспроизведение пророка Магомета в Коране не существует. Откуда же взялось вполне реальное в большинстве исламских стран неприятие воспроизведения средствами живописи, скульптуры или карикатуры не только персонажей Корана, но и обычных, так сказать, рядовых граждан, да и любых живых существ?

Вот как объяснял в своей книге «Жизнь Магомета» американский писатель Вашингтон Ирвинг факт запрета изображать живых существ: «Магомет обычно говорил, что ангелы не войдут в дом, где имеются такие картины, а рисующие их в будущей жизни будут осуждены под страхом наказания на поиски души для своих изображений». Существует догадка, что неприятие поклонения святым и использования икон и картин Магомет позаимствовал у представителей секты несториан, которые за отступление от генеральной линии христианства были причислены к категории еретиков и вытеснены за пределы канонических территорий. Многие несториане оказались в Аравии. Быть может, часть их мировоззрения повлияла на создание Сунны, сказаний о жизни и деяниях пророка, в которой уже были регламентированы отношения между исламом и художниками. Кстати, один из мировоззренческих расколов в мусульманском мире произошел как раз из-за проблемы признания истинности текстов Сунны. Из-за этого часть исламских стран (например, Иран) никогда в своей истории не соблюдали запреты на изображение человека и живых существ (вспомните замечательные средневековые персидские миниатюры). Конечно, личность Магомета или образ Аллаха в теократических государствах трогать действительно страшновато — всегда найдется твердолобый фундаменталист, который решит, что призыв «Во имя Аллаха милостивого, милосердного!» не является обязательным, а будет в своем существовании пользоваться только лишь одной фразой из Корана: «А если он встретит тех, которые не уверовали, то — удар мечом по шее...» (Сура 47. Мухаммад).

Кстати, еще ветхозаветное «не сотвори себе кумира» не раз и не в одной религии превращалось в иконоборчество, волнами и пожарищами проносившееся и по Византии, и по Нидерландам, и по Московии. Последний всплеск борьбы с «кумирами златыми», начавшийся в 1917 году, наверняка заставил перевернуться в гробу и французского аббата Мелье, мечтавшего о том времени, когда «последнего из сильных мира сего повесят на кишках последнего попа».

Сосуществование религии и свободы — это проблема не только на ортодоксальном Востоке. В либеральной и светской Европе тоже есть сектор, в котором карикатуристы не очень охотно работают. Да, это именно религия. Внутренний барьер присутствует даже на родине Рабле и Вольтера, об этом мне однажды говорил художник журнала «Нувель обсерватер» Пьер Вяземски. Но карикатуристы перестали бы уважать себя, если бы не отвергали запреты общества. И не думайте, что свободных и отважных художников нет в исламском мире. Игнорируя рекомендации богословов, художники Турции, Ирана и других стран берут в руки перо и кисть и выдают на-гора превосходные образцы произведений веселого жанра, не обходя и острые антиклерикальные темы, проводят конкурсы карикатуры с размахом, который многим европейцам только лишь снится. И собираются на этих фестивалях смеха христиане, мусульмане, иудеи и атеисты — ничто не может разъединить их.

Не обязательно быть крупным теологом, чтобы понять: радость, счастье, смех — общечеловеческое достояние, а не сухой паек, которые выдают аскетичным, желчным праведникам больших и малых религий...