Нехорошая квартира, где прописаны Курбас и Добкин

Боги Театра, у меня перед вами есть один грех… Каюсь и мучаюсь: далеко не весь гастрольный «транзит», который доставляют в столицу наши региональные театры ( под гордыми вывесками «За підтримки …») достает психологических усилий досматривать до «развязки». Как правило, уже часу на третьем - силы на исходе, мозги отключаются. А система внутренней художественной безопасности срабатывает как сигнализация: уноси отсюда ноги… А то еще полгода после подобной провинциальной «муры» будешь шарахаться от «искусства театра», как черт от ладана!

Все же знают: на Земле испокон веков существует неучтенное количество зрелищных мероприятий, которые надо в письменном порядке запрещать просвещенному зрителю. Во благо его же душевного благополучия.

Вот вспоминаю, к примеру, недавние дантовы муки полуторачасовых бдений на донецком представлении (на сцене Русской драмы) про «утреннюю фею» по испанской пьесе Алехандро Кассоне. И не скрываю: то были не лучшие мгновения в жизни отдельных киевских театралов. Ибо был представлен худший образец ущербного театра XIX века, причем с самых дальних окраин империи. Этот театр выпустил на волю всю прожорливую моль, доселе мирно дремавшую в хламе костюмерных… Воздушные тексты Кассоне донецкие подавали такими тяжелыми и натруженными голосами, будто играют производственную пьесу Гельмана из жизни коммунистического завода, а не лирическую феерию о волшебных событиях. Сизифову тяжесть происходящего усугубляли «неподъемные» сценические платья, которые таскали вспотевшие артисты, сражаясь с духотой, с отсутствием режиссуры… С немногочисленным зрителем, затаившимся в зале как раненый зверь.

Уедет Донецк - приедет Харьков. Большая разница? На днях «під патронатом голови Харківської обласної державної адміністрації…» поражали воображение уже «Зойкиной квартирой». И торжество провинциальной сценической беспомощности продолжалось на новом региональном витке.

При этом, честное слово, сидишь порою в зале и гадаешь: а что же эти гастролирующие инквизиторы, потчующие худшими образцами местной «гастрономии», возомнили о себе?! Неужели решили, будто Киев (пока еще театральный город) ситуативно превратился в столицу футбольных погромщиков с битами в руках и дудками в зубах? И всякие представления о хорошем и умном театре, о талантливой игре актеров - это здесь, у нас, уже стерто-забыто-разгромлено?

Наверное, вы слишком много на себя берете… Никто не забыт. И ничто не забыто. И махровую пошлость, которую скармливаете родным городам и столице, - надо, засучив рукава, бичевать, выкорчевывать. Надо клеймить ее каленым железом… Как, кстати, «клеймили» подобные безобразия критики того-таки XIX века. Наподобие Кугеля. Не скупившегося в свое время на критические залпы даже по столпам великого МХТ. Что говорить о производителях искусства более мелкого калибра?

«Зойкина квартира» в Харьковском театре имени Т. Шевченко посвящена 120-летию М.Булгакова. Подоспели, как говорится, к праздничному столу. Режиссером-постановщиком значится г-н Аркадин-Школьник. Человек в возрасте, до Харькова много трудившийся на сценической ниве провинции. В частности, в том-таки Донецке. И оттуда до меня редко долетали благие вести о его художественных подвигах или сдвигах. Чаще убеждали, что «его спектакли собирают». А так как «собрать» (нынче) много усилий не требуется, глядя хотя бы на технологии примитивного ТВ с его круглосуточными кривляньями, надо полагать, свою методику «сборов» этот джинн, выпущенный из донецкой бутылки (с наклейкой «Артемовское»), ныне уверенно воплощает и на сцене бывшего театра Курбаса…

«Бывшего» - в нашей нехорошей истории это особенно важно. Сто лет в обед это имя надо бы отделить от здания театра на улице Сумской. Как в свое время церковь отделяли от государства. Потому что художественный поиск и творческий эксперимент (то, чем был славен период Курбаса), судя по нынешнему репертуарному образчику, никому не снится даже в горячечном бреду. (С важным пониманием того, что Аркадин-Школьник призван в «лидеры» уже оформляющегося направления театра.)

Его «Квартира» на харьковской сцене - необжитая и неухоженная. Не обогрета фантазией и не обставлена оригинальным режиссерским «реквизитом». Она не наполнена необходимым в этом случае режиссерским остроумием (Булгаков все-таки). Все мизансцены - лобовые. Сценография - явно «из подбора». Даже «фокус» с оркестром, который в полном составе водворяют на сцену, никак не оправдывается. Потому что едва «пиликнув», этих же оркестрантов (с этой же сцены) в первом действии досрочно и обреченно удаляют. Зоя Денисовна Пельц (главная героиня, «вдова 35 лет») регулярно прохаживается по сцене в бордовом пеньюаре, изображая буржуазную безвкусицу. Иногда залазит в постель - прямо в обуви… Нравы-то какие! А ничего, что, по некоторым свидетельствам, «подлинник» Зои обитал в самом центре культурной Москвы, на Большой Никитской… И ее «клиентами» были не забулдыги замоскворецкие, а эстетствующие субъекты, наподобие Есенина и Мариенгофа… Во время осязания нехорошей харьковской квартиры мне регулярно являлось видение, будто бы когда-то таки побывал в подлинном Художественном… И то был не рубеж дальних веков. То были 90-е XX века. Именно в Художественном (на Тверском) Татьяна Доронина (не для сравнения) играла трагикомедию о булгаковской нэпманше - как тему РЕВАНША королевы московского преступного мира. Уставшая от революций и гражданских войн, она создавала «рай» в шалаше. Свое «королевство» в отдельно взятой квартире. Она царственно подчиняла себе персонажей и обстоятельства. И то была - в дополнение к Булгакову - именно тоска по « раю», из которого ее прежде изгнали большевики. Стильной «штучкой» играла ту же Зойку Юлия Рутберг в Вахтанговском: умная, проницательная, хищная и совершенно небанальная.

Но вернемся к нашим… О харьковской героине мне сказать совершенно нечего. Кроме того, что подобная калорийная роль откровенно не по силам артистке диетических возможностей…

Остальные актеры (сознательно опускаю имена, чтобы лишний раз не ранить чувствительные самолюбия) лишь вдохновенно и празднично таращат глаза. Говорят неестественными голосами. И демонстрируют жидкому составу публики регулярно повышенное сексуальное воодушевление своих персонажей… Если какой актрисе в эпизодической роли чуть больше пятидесяти, надо непременно показать «ягоды в ягодицах». Если чуть меньше - тут уже Зойка демонстрирует порох в пороховницах, задирая одежду и обнажая ноги по самое не могу.

А что же вы хотите? Разве им объясняют, что играя «про вульгарность» (пьеса Булгакова, напомню, посвящена периоду НЭПа, когда пришел праздник на улицу торгашей) - не обязательно пользоваться вульгарнейшими средствами актерских приспособлений… В таком случае это уже не театр. А телепрограмма «Большая разница». Только еще глупее.

Булгаковская пьеса - при всем при том - насквозь актерская, бенефисная. В 1925 году она и создавалась «под заказ» Вахтанговского театра. И главные роли там впоследствии играли Цицилия Мансурова, Рубен Симонов, Анна Орочко: интеллигентные люди и талантливые мастера.

Эта пьеса, кстати, прямо-таки репертуарная находка для раздутых трупп, поскольку есть несколько крупных мужских и женских образов, которым «за тридцать». А если в пьесе только «за тридцать», то на сцене может быть и «за семьдесят».

И, не сомневаюсь, каждого из вновь распределенных в эту же пьесу когда-то учили: играя ничтожного - ищи высоту…

Но найти что-то стоящее невозможно. Так как это спектакль о ничтожных людях с совершенно ничтожным решением двусмысленной булгаковской темы.

И если уже в XXI веке изображать карикатурку на то, что даже в глазах Сталина не выглядело шаржем, а скорее опасным диагнозом большевицкому времени (не зря эту пьесу и гнобили с изрядной периодичностью), то… То в данном конкретном случае представлен чистейший образец провинциальных художеств безо всяких представлений о возможностях пьесы и без смысла, соответственно. Глупо даже любопытствовать: какие такие нравственные устои этого убогого мира (глазами режиссера и исполнителей)? Ответа нет и не будет…

Вряд ли ответ известен и «патрону» театра Михаилу Марковичу Добкину, который отчего-то решил пропагандировать в столице, очевидно, худшую городскую продукцию. Или есть еще хуже?! Вы уж там подсуетитесь, а то мы заждались…

А вообще, есть тревожное предчувствие: быть этой «квартире» и впредь - «нехорошей». Все это старые и спорные предположения... Порою чудится, что именно этот театр в Харькове попросту - «проклят». Не кем-либо. А замечательной украинской актрисой Валентиной Чистяковой… Которая не простила этим стенам публичной расправы в 30-е над своим мужем, над Лесем Курбасом, и наслала на них анафему… (Как и Алиса Коонен в свое время, которая прокляла Камерный театр, никому не простив Таирова.) Ведь уже после смерти Чистяковой нет покоя «нехорошей квартире»! Ее трясет как Фукусиму. Творческие люди отчего-то не приживаются «во главе». Актеры регулярно бунтуют или сражаются за «надбавки» (а оные регулярно откусывают власти). Эдакой карой Господней (проклятием Чистяковой?) видится мне грозная тень Командора в этом театре - г-на Жолдака, который заставлял этих артистов мыть посуду и играть, подметать полы и визжать по-собачьи…

Явление нынешнего «командора» - тоже вряд ли подарок судьбы. Скорее - очередной астральный сигнал соратницы Курбаса. Ее инфернальная насмешка «с небес»… над тем … как курбасовский дом уверенно превращают в бульварную паперть («под патронатом», соответственно).

Ох, если бы эта насмешка касалась только лишь Харькова, который уже бесполезно спрашивать «…де твоє обличчя?» Если бы… Если бы знать... как театральная провинция (на наших глазах) реактивно начнет дичать, дуреть, опускаться. В отсутствие строгой и честной критики, в отсутствие вкуса и совести местных властей, а также в отсутствие полноценно сформированных трупп (в упор забыли, что никто еще не отменял законы амплуа) украинский провинциальный театр попросту растерял свою власть… Советская вертикаль зрелищной идеологии давно рухнула, а провинция по-прежнему в горизонтальном положении: под обломками. Не только этот, но и другие театры-коробки системно перепрофилированы в производственные комбинаты по «обслуживанию населения». Художественного спроса - никакого. Прежние минкультовские коррупционеры обкладывали эти театры «данью», не требуя результата, а лишь замыливая глаза. Подчистую истреблено поколение 30- и 40-летних режиссеров, которым бы самое время подставить плечи под эти «едущие крыши»… Ведь не школьникам помпеи возрождать!

Кстати, уже давно никак не уясню: а каких таких мастеровитых режиссеров подготовила за двадцать-то лет независимости наша знаменитая «фабрика звезд» имени Карпенко-Карого, если с трудом выдавлю три-четыре фамилии (в основном, учеников Митницкого)?

Как сказала бы по этому поводу в финале изувеченной пьесы Зоя Пельц: «Прощай, прощай, моя квартира…»

Вот только я не прощаюсь. В Житомир собрался. В их местный театр. Специально на пьесу А.Коломийца из бородатых советских времен - «Фараоны»… Пожелайте же мужества в столь трудном пути: в нашем искусстве оно особенно важно.