Недетские арии про мастеров и дворников

Кто защитит от «урезания» единственный
уникальный музыкальный театр в Украине?

У Киевского муниципального академического театра оперы и балета для детей и юношества — недетский возраст: ровно четверть века со дня основания! И совсем недетские проблемы: грядет ремонт здания, и театр на два года вынужден менять «прописку» — только вот где? Вокруг Детского музтеатра (действительно уникального театра в нашей стране) в последнее время раздавалось немало грома и молний: урезание финансирования, разговоры о «целесообразности» столь затратной структуры… Так что совсем уж не юбилейным оказался тон разговора с Иваном Васильевичем Дорошенко, который в течение 25 лет «не меняет профессию», оставаясь директором детмузовцев.

«Нас считают затратным театром»

— Иван Васильевич, раньше город выделял коллективу 7 миллионов гривен в год. Теперь сумму урезали. Как это сказывается на жизне­деятельности коллектива?

— Как вы знаете, новое городское культруководство подразделило театры на четыре категории — А, В, С, D. «А» — детские театры. Из запланированного в ноябре бюджета уже в феврале убрали 1 миллион 111 тысяч! Для чего тогда «сочинять» решение коллегии, будто бы детская «категория» не подлежит урезанию? Нам говорят: «Увеличивайте доходы по билетам!» Но у нас же билеты недорогие, предполагается адресная, детская аудитория. Несмотря на то что мы медленно поднимаем цену, все же надо ориентироваться и на покупательную способность зрителя. И почему по этой причине мы должны ограничивать доступ детей к искусству?

Считаю это неправильным подходом. Зарабатывать на детской аудитории аморально. Тот заряд, который дети получат, посмотрев музыкальный спектакль, намного выше, нежели американское кино или японский мультик. Вот сейчас у нас идет опера «История Кая и Герды» — дети слушают живые голоса, живой оркестр, живой хор.

Кроме того, у нас перед каждым спектаклем вступительное слово: рассказывают о спектакле — кто такие режиссер, дирижер, художник, балетмейстер. К тому же детей приучают, как нужно вести себя в театре. Воспитательная функция театра должна оставаться.

Нам не хватает сегодня больше 500 тысяч гривен. Обращался в Киевское управление культуры, просил хотя бы 350 тысяч для обеспечения заработной платы. Ведь заявления о том, что творческие цеха не будут трогать и все сохранится, — лишь разговоры! Реальная картина другая. Если недодадут хотя бы 350 тысяч, придется сокращать творческие цеха! А это балет, хор, солисты. И все это для того, чтобы войти в определенные рамки, которые и предлагает управление.

— Но ведь подобная «операция» отразится не только на качестве спектаклей, но и просто на классическом репертуаре?

— Мы уже не сможем ставить такие спектакли, как «Лебединое озеро», «Риголетто», «Щелкунчик», «Сказка о царе Салтане». Ведь композитором предусматривается соответствующий состав оркестра, хора. А если все «порезать», то что делать? Театр просто-напросто останется на музыкальных сказках с небольшим составом исполнителей! Получается, что воспитывать художественный вкус детей придется на «кошках-мышках». Увы, то, что все лучшее детям — только лишь декларации.

— Возможен ли переход Детского музыкального театра, скажем, под «крыло» Минкульта? Может, с ними жилось бы спокойнее?

— Я обращался с этим вопросом в Министерство культуры. Однако там считают нас затратным театром. Но ведь оперные театры всегда были затратными, так как это многожанровый театр. Обращался с письмом по этому вопросу и к вице-премьеру Дмитрию Табачнику. Он перенаправил мое послание в Министерство культуры, а те — в городскую администрацию, чтобы рассмотреть вопрос и внести предложения. Здание театра находится в коммунальной собственности, а город в свою очередь не хочет отдавать его государству. Но ведь наш театр — особый, уникальный даже. Это не только достояние города, он единственный в Украине и второй такой в мире. Только после нас был создан театр в Санкт-Петербурге. Но у них несколько иное направление. Полагаю, что по художественному уровню наш театр в чем-то даже выше, чем Московский дет­ский музыкальный театр, который создала Наталья Сац. Мы были на торжествах по случаю юбилея Сац, нас там ждали. Показали «Кащея Бессмертного» — и был ажиотаж: «Какие у вас голоса! Какой спектакль! У вас что, танцующий хор или поющий балет?»

И вот снова об отношении… Москва имеет более 120 театров, там только около двадцати оперных коллективов — и никого это не удивляет. А у нас — Национальная опера, наш театр, театр оперетты — три музыкальных театра, разве много? Нужно же разнообразие, конкуренция. Сегодня зритель решил послушать рок-оперу, а завтра — рафинированную классику. А по творческим возможностям мы намного превышаем финансовые возможности, потому что в состоянии выпускать по четыре-пять премьер в год.

«Нет больше у нас ярмарок!»

— Сегодня в вашем здании работает еще и «Киев модерн балет» под руководством Раду Поклитару. Поговаривают, будто этот новый театр может вытеснить из помещения детмузовцев. Насколько оправданы такие опасения?

— У Раду Поклитару частный театр, который финансируется из фонда Владимира Филиппова. И то, что он есть, — хорошо, это новое творчество. Другое дело, что мы с ними как бы «сосуществуем». Они у нас работают в большом балетном зале шесть раз в неделю. Кроме того, при наших скудных возможностях они получили площади для того, чтобы артистам было где переодеться. Но наши артисты не обеспечены санитарными нормами! У меня на одного артиста вместо трех квадратных метров площади приходится 0, 7—1 м! Вот и получается: шесть человек с различными званиями ютятся в пятиметровой комнате. Но есть и другой нюанс. На этих же площадях вместе с нами находится еще и фольклорно-этнографический ансамбль «Калина». У нас всего-то три гримуборные! А в спектакле, если это массовая постановка, принимает участие только 45 хористов.

— В таком случае помечтаем о невозможном — о том, сколько нужно вашему коллективу реальных бюджетных средств (на один сезон), чтобы нормально существовать и готовить полноценные премьеры?

— Для примера можно взять хотя бы спектакль «Спящая красавица». По нашему расчету, он должен обойтись в 150—180 тысяч гривен. Выделили сначала 50 тысяч, а остальное мы сэкономили на постановке балета «Спартак», перебросив из него средства на «Красавицу…». Часть костюмов и декораций одолжили в Национальной опере. Так и существуем!.. Для постановки оперы Николая Лысенко «Энеида» — мы планировали ее к юбилею — нужно было 300 тысяч, но получили всего 110. Но и на эти средства хорошую оперу поставить невозможно. Просил, чтобы из этой суммы 60 тысяч взять на новые костюмы для «Спящей красавицы», а на оставшиеся 50 сделать универсальный станок для двух опер, потому что наши деревянные уже пришли в негодность. Жду ответа.

— Есть ли вообще в нашей стране «светлое будущее» у Детского музыкального театра при подобном к нему отношении?

— Я оптимист. Собственно, живу этим театром уж четверть века. Начинал его с чистого листа. Думаю, что Господь Бог отведет мне еще немного времени… Вот мне было 65, а театру 25, то есть мы идем нога в ногу. И что еще удивительно: я родился 1 июня в День защиты детей. Может быть, и наш театр кто-нибудь защитит?

— Известно, что в столичном управлении культуры достаточно резко критиковали непосредственно вас за хозяйственные упущения в связи с ярмарками промышленных товаров, выставками собак и кошек. Неужели нельзя избежать этих бизнес-мероприятий?

— Разговоры об этих выставках и ярмарках уже навязли у всех в зубах. С января ни одной выставки не проводили! Хотя они нам и давали дополнительный доход, который необходим театру. Театр ведь не существует сам по себе. Артистов надо обеспечивать гримом, обувью, надо чистить костюмы, покупать лампочки для освещения сцены, для фойе. Дыр, куда нужно вложить средства, много. Само здание не ремонтировалось с момента строительства, то есть с 1933 года. Я же не самостоятельно проводил эти ярмарки, а получал разрешение в управлении. Потом они же меня и обвинили! И ведь не я лично их провожу, а просто-напросто даю разрешение. Теперь все! Нет больше ярмарок! Что же касается «кошек-собак», то у нас была лишь один раз международная выставка кошек, а собак вообще не было! И то это было года три назад… Вы бы видели, какие здесь были элитные кошки! Все документы на них в порядке, а дети в антракте бегали смотреть и любоваться на них. Повторяю, это было лишь раз. В шутку можно сказать, что на меня впоследствии навешали «всех собак»…

Из денег, которые мы получаем за аренду, 30% отдаем в бюджет. А мне сейчас надо обновить все костюмы к опере «Иоланта», которым более 15 лет, они уже все изношены. К примеру, для балета «Лебединое озеро» одна пачка сегодня по минимуму стоит 250 долларов. И пуанты у балерин изнашиваются за один спектакль. А одна пара стоит 30 гривен.

«Заработная плата у нашего мастера сцены ниже заработной платы дворника!»

— Часто ли сегодня приглашают ваш театр на гастроли?

— Театр имеет высокий авторитет в Европе. За последний год мы побывали в Англии, Германии, Франции и Испании. Четыре тура, в основном ездили с балетом. Но Испания приглашает еще и наш оркестр с солистами. И публика после спектакля скандирует стоя, причем даже чопорные англичане стоя аплодировали «Белоснежке» и «Щелкунчику». И на будущий год приглашают. С Германией заканчивается контракт, который был подписан на пять лет, а они предложили его продлить на шесть.

— А какая сегодня минимальная и максимальная ставка у творческого состава?

— Представьте, что заработная плата у нашего мастера сцены ниже заработной платы дворника! А ведь это наиболее высокая категория артиста. И зарплата у него 1700 «грязными», то есть без вычетов и налогов. В Национальной опере зарплата артиста в три раза больше. Но уровень где-то одинаковый. А о минимальной зарплате и говорить не стоит. Это прожиточный минимум. То есть музыканту высшей категории нужно учиться 15 лет, чтобы в результате 1600 грн. в месяц получать. Я, конечно, понимаю, что дворники — это важно, но все же…

— Какие юбилейные мероприятия планируются к 25-летию коллектива?

— Было планов громадье: провести ремонт здания, поменять кресла, сделать кондиционирование и в сентябре провести юбилей. Но в управлении культуры решили, что его надо провести сейчас — в мертвый сезон… Тем не менее планируем большой гала-концерт, как бы театрализованную экскурсию по нашим спектаклям.

— Здание Детского театра давно уже требует ремонта…

— Да, и самая большая проблема в том, что если проводить серьезный ремонт и реконструкцию, то остро стоит вопрос, куда на это время переместить собственно театр — чтобы не останавливать его деятельность. Останавливать творческую работу ни в коем случае нельзя! И эту проблему нужно решать даже не на уровне начальника управления культуры, а на более высоком. Если театр не будет обеспечен площадкой, то потеряем уникальный коллектив.

— Что скажете о динамике посещаемости театра хотя бы в этом сезоне — по сравнению с прошлым?

— Был спад. Даже проводили наблюдения и исследования по этому вопросу. Существует негласный приказ: в учебное время детей в театры «не пущать»! А в неучебное время уже сами педагоги не хотят их вести. В результате детей в зале мало. Представьте, на сцене 100 человек, а в зале 45. Но в последнее время ситуация улучшилась, потому что управление культуры и гороно подписали между собой соглашение о содействии посещения театров. Но есть и пробуксовки, ведь педагоги с Борщаговки или со Старой Дарницы не хотят к нам ехать, потому что «это далеко». А вот был бы театр, например, на Троещине… Я вместе с Дмитрием Богомазовым присутствовал на публичных слушаниях по поводу строительства троещинского театра. Думал, что нас побьют, когда узнали, что мы из другого района! Как-то шел у нас балет «Ромео и Джульетта» Прокофьева, а в зале — учащиеся профтехучилищ. Это был «кровавый» спектакль, а дети понятия не имеют о культуре. Такой смех поднялся, когда Ромео начал танцевать увертюру… И это самое страшное. Потому что те дети, которые приходят к нам с пяти лет, — это наши зрители. И сегодня, кстати, многие из них уже приводят в зал своих детей.

Из досье

Детский музыкальный театр основан в 1982 году. На сцене Оперной студии консерватории им. П.Чайковского театр дебютировал тремя спектаклями — «Зима и Весна», «Мальчиш-Кибальчиш», «Волшебная музыка». В 1985 г. в театр приходит режиссер Николай Мерзликин (1945—2007). Его дебютом стало первочтение оперы-сказки Александра Костина «Золоторогий олень». Новым импульсом в творческой деятельности коллектива, когда в 1995 г. на должность главного дирижера пришел молодой маэстро, ученик С.Турчака Алексей Баклан. Поскольку на строительство нового театра нельзя было рассчитывать, решено было отдать коллективу помещение Центра искусств «Славутич», что на Подоле. Это здание было построено в 30-е годы ХХ ст. как профсоюзный дом работников пищевой промышленности.
Коллектив получил свою сцену и в феврале 1998 г. состоялась реорганизация. А уже 12 и 14 марта Киевский государственный музыкальный театр открыл собственную сцену в помещении бывшего Центра искусств «Славутич». За годы своего существования театр выпустил более 80 постановок: опер, балетов, мюзиклов, музыкальных сказок, симфонических и вокально-симфонических произведений для зрителей самого разного возраста. Среди лучших спектаклей последних лет: «Риголетто», «Ребенок и волшебство», «Западня для ведьмы», «Красная шапочка», «Как казаки Змея укрощали»; «Лебединое озеро», «Жизель», «Баядера», «Наяда и Рыбак», «Лесная песня», «Метель» и др.