НЕ СКУЧНО РИСОВАТЬ РЕШЕТКИ

7 марта во Французском культурном центре открылась выставка графических работ
Ж.-П. Плендра, оригинального графика, архитектора по образованию, в свое время работающего для Студии графики компании Apple Computer, иллюстратора известных современных французских писателей, среди которых — один из ярких представителей «нового романа» Мишель Бютор. Художник имеет красивую «выставочную биографию» — многочисленные выставки во Франции, в том числе в Париже, в Италии, на Тайване. Трудами трех соорганизаторов — Анн-Мари Паллад, Бенуа Витца (директор Французского культурного центра) и Евгения Солонина, имеющих уже достаточно богатый опыт выставочной работы, украинский зритель имеет возможность познакомиться с работами оригинального французского художника. Открытию выставки предшествовала пресс-конференция, в ходе которой журналисты, искусствоведы, организаторы и сам художник имели возможность обсудить не только настоящую выставку, но и обговорить проблемы освещения подобных мероприятий в украинской прессе и других СМИ. Практически единодушно участники пресс-конференции пришли к выводу о бедности традиции освещения «малых» художественных явлений в культурной жизни Киева, что действительно было бы очень желательно, так как способствовало бы созданию новой художественной среды в Украине. Вместе с тем было высказано мнение о том, что усилиями лишь критиков искусства и журналистов подобные «малые» художественные явления, пожалуй, обречены проходить довольно незаметно. К оценке и освещению подобных явлений современного искусства и жизни следует подключать также философов, культурологов, психологов. Поэтому первый подобный опыт, проведенный Французским культурным центром — опыт свободного междисциплинарного обсуждения явлений современного искусства в будущем обещает дать свои плоды.

Выставка представляет графические работы предельной степени абстракции, в которых каждый зритель увидит то, что пожелает увидеть — тонкую работу с линиями и точками, пространством, светом и тенью, движением исчезновения и появления, просто плетения — решетки, напоминающие взгляд из внутренней тюрьмы, или один из вариантов современных артистических геометрических игр с пространством и фигуративностью. Выставка необычная, я бы даже сказала шокирующая. Выставка, на которую стоит пойти хотя бы для того, чтобы сказать «это — не мое». Работы художника столь удивительны, что даже если вы разочаруетесь, то все равно какое-то время не сможете забыть плетение черно-серо-белых геометрий внутренних странствий по ему одному ведомым путям подсознания. «Чем более мы познаем необычное, тем более мы познаем Бога», — говорил Спиноза. Современное искусство, часто манифестирующее «бедность» и «простоту», все больше убеждает зрителя в глубине таких простых и неотъемлемых качеств человеческого существования, как умение Видеть, Слышать, Говорить, Передвигаться, Мыслить, Воображать, Вспоминать, Любить. Все то, что замечательный французский философ начала ХХ века М.Блондель называл «действием», интегрирующим в себе всю полноту человеческой личности и жизни.

Работы Ж.-П.Плендра предельно личностны, хотя он работает исключительно с универсальными материалами — бумагой, чернилами, пером, наверное, ножницами. Все очень просто и очень сложно. Зрителю в отличие от профессионала, я думаю, принципиально не хочется ни сравнивать его с кем-то, ни причислять к какому-либо течению искусствосозидетельной мысли и действия. Ну какая разница — «вышел» он из конструктивизма или из пуантилизма? Он вышел сам из себя. И лишь тем может быть интересен современному зрителю, уставшему от «измизации» искусства и жизни и желающему увидеть скорее Другого Живого Человека, нежели Другое Видение Мира, представленное в виде картинки. Меня интересуют личностные истоки творчества художника. С его разрешения я попробую прояснить их. Во всяком случае, это не мое, а его желание говорить о себе и своем искусстве. «Когда я был совсем маленьким, — рассказывает художник, — мама ставила мою коляску в саду под сливовое дерево. Для того чтобы возможное падение слив не причинило мне вреда, она занавешивала мою коляску марлей. Может быть, именно поэтому мне никогда не скучно рисовать решетки, перекрещивающиеся линии, геометризированную игру светотеней? Может быть поэтому игра исчезновений—стираний и появлений-прочерчиваний столь близка мне? Может быть поэтому скука рассматриваний одних и тех же мотивов в клеточку для меня превращается в бесконечное удовольствие и раз-влечение к противоположным значениям мира-света — от темного к светлому, от квадратного к круглому, от выпуклого к вогнутому. Может быть, именно эта мамина марля и игра сливово-марлевой светотени стала тем лично мне близким языком-образом, в который в конечном счете превращается для меня весь мир? Покажите мне искусствоведа, который ответит на этот вопрос?»

И еще. Смотрите, когда вы неожиданно проснулись ночью и смотрите в абсолютно черную ночную темень. Неужели вам в детстве (а некоторым повезло продолжать испытывать это и в более зрелом возрасте) не казалось, что мириады ярчайших искорок летят вам навстречу из темноты? Или еще. Когда вы в детстве долго смотрели на солнце — правда, у вас потом было черно в глазах? Значит солнце — источник тьмы, а тьма полна света? И вообще кто сказал, что эти первые наивные детские опыты с миром потом забываются? Или что они менее важны, чем дальнейшее университетское изучение диалектики света в учении Псевдо-Дионисия Ареопагита или изучения приемов игры со светотенью у Рембрандта? Покажите мне искусствоведа, который ответит на этот вопрос?

А вот философ ответит. У замечательного французского философа Э.Левинаса, перевод книги которого «Тотальность и бесконечность» должен выйти в издательстве «Port-Royal», есть замечательное понятие — «лили-я». Оно означает «бытийность» (от фр. «L’il y a» — «имеется» философ образовал имя существительное «имеющееся» ). Лили-я, поясняет философ, это когда ребенок просыпается рано утром в доме, когда все взрослые еще спят, и в тишине утра слышит и видит колебание шторы. Еще утро не началось, еще в доме тишина, но движущаяся штора уже есть: от «есть», «имеется», «тишины» неначавшегося утра уйти нельзя и спрятаться тоже. Темнота под одеялом тоже «есть», темнота закрытых глаз тоже «есть». От «есть» нельзя уйти, к нему можно идти всю свою жизнь, прорываясь через паутину иллюзий и чужих мыслей. Работы
Ж.-П.Плендра — это и воспоминания о маминой марле, спасающей от падающих слив, но и закрывающей естественную картину мира, о родительском доме-тюрьме (есть неслучайная фонетическая коннотация в словах «maison» — дом и «prison» — тюрьма) и о бесконечно запутанном пути человека к взрослой истине l’il y a — лили-я —ничто, лили-я — бытие.

Р.Барт в своем эссе «Критика и истина» упоминает слова Малларме о Мраке Чернильницы, в котором заложены уже все произведения, все стили, все слова — все, что может быть сказано (или нарисовано, мог бы дополнить
Ж.-П.Плендр). «Когда меня спрашивают, в чем заключается смысл того, что я делаю, — говорит художник, — я не нахожу ответа. Я уверен лишь в одном: я достаточно однообразно провожу время, поэтому мне хотелось бы, чтобы за рассматриванием моих рисунков чувствовалось бы время. Чем более заполнен белый лист бумаги, тем больше я освобождаюсь от тревожащей меня мысли о том, что есть другие неотложные дела». Скука, один из способов убить (и тем самым победить) время и желание отложить неотложные дела — это, как мне кажется, достойные современного человека и художника бессознательные мотивы творчества, непростительная роскошь, которую не каждый может себе позволить. Не каждый способен в этом признаться и так глубоко выразить. Красивому художнику, одетому в традиционное черно-белое, умеющему шутить и оценить красоту незнакомого ему города — Ж.-П.Плендру — это блестяще удается.

Одна из первых посетительниц выставки бросила «Chacun a son truc» — «у каждого свои причуды». Какое замечательное слово «причуда» — «быть-при- чуде». Чуде убийства-витиеватости времени, чуде светотени, чуде появления-исчезновения — чуде превращения своей скуки в произведение искусства…