Московская жара

Юбилейный 35-й Московский международный кинофестиваль завершился пусть маленьким, но скандалом. В канун голосования из состава жюри ФИПРЕССИ вышел российский критик, который счел программу основного конкурса недостойной его внимания. Этот демарш молодого киноведа не только вызвал недоумение у председателя жюри Международной федерации кинопрессы Джеральда Пири. Столь вызывающий протест против "плохого кино" лишний раз показал, насколько в мире современного искусства призрачны мнения и суждения, основанные на размытых критериях и крайне субъективных вкусах.

Основной конкурс - головная боль всякого уважающего себя международного кинофестиваля, формирующего конкурсную программу по принципу премьерности. И если дефицит новых ярких картин, которые пусть и не потрафят всем вкусам (что, за редким исключением, невозможно), но безоговорочно будут признаны талантливыми и интересными, испытывают Венеция, Канны и Берлин, то что говорить о Москве. Последней, хоть она и считает себя четвертой в неофициальном списке международных кинофестивалей класса "А", трудно соперничать с ведущими европейскими кинофорумами.

Из-за приверженности российских властей к авторитарным формам правления, когда игнорируются интересы личности, давно подорван не только культурный, но и политико-экономический авторитет Белокаменной. Зачастую достижения в сфере искусства воспринимаются, скорее, как результат противостояния режиму, нежели сотрудничества с ним. Поэтому уважение вызывают отдельные, как правило, оппозиционно настроенные к власти художники. Но не власть и не государство.

И если раньше, во времена СССР, выдающиеся кинорежиссеры (Федерико Феллини, например) везли на ММКФ свои картины, чтобы попасть за "железный занавес" и воочию узреть "ужасы коммунизма", то посткоммунистическая Россия для Запада перестала быть интересной.

Авторитета недостает не кинофестивалю (его нынешняя команда достаточно профессиональна), а самой стране, которая не определяет экономические и политические реалии мира. Само лишь участие в Каннском или Венецианском, к примеру, фестивале предпочтительнее для создателей фильма, ибо дает больше шансов на его мировой прокат, нежели победа на ММКФ.

Однако, несмотря на все политические обстоятельства, Московскому кинофестивалю удается включать в свои многочисленные программы достаточно интересных фильмов. Нынешний ММКФ, где за десять дней было показано 364 фильма, посетило 70 тыс. зрителей. К тому же на фестивале аккредитовалось шесть тысяч человек, профессионально занимающихся кино. Привлекать интересные картины и именитых гостей (Брэд Питт приехал на открытие ММКФ с "Войной миров Z", а Жерар Депардье - на закрытие с "Распутиным") удается, не в последнюю очередь, благодаря международной известности многолетнего председателя Московского кинофестиваля Никиты Михалкова, при случае всякий раз напоминающего журналистам, что фестиваль "был поднят из руин".

В нынешнем основном конкурсе ММКФ оказались фильмы, достойные внимания не только обычного зрителя, но даже искушенных киноведов. Иное дело, что на наш взгляд, лучшие из них не получили надлежащей оценки жюри, в этот раз возглавляемого Мохсеном Махмальбафом (известным иранским кинорежиссером, из-за преследования властей вынужденно проживающим в Великобритании).

Зная творчество председателя жюри, как правило, задающего тон всей команде, можно было предугадать исход голосования. Главные награды достались фильмам с Востока, тогда как голландский "Маттерхорн", собравший наибольшее количество неофициальных призов, был обойден вниманием жюри.

Махмальбафа, чей моральный авторитет в мире кино достаточно высок, трудно заподозрить в какой-либо заангажированности. Его выбор, думаю, определялся особенностями той социально-культурной среды, где формировалась система ценностей режиссера. А она для всякого совестливого человека, выросшего в условиях волюнтаризма властей, попирающих элементарные человеческие права, строится вокруг униженных и оскорбленных.

Турецкая "Частица" Эрдема Телегёза, получившая два приза ("Золотой Георгий" и "Серебряный Георгий" за лучшее исполнение женской роли (Жале Арикан)), рассказывает о женщине, которая живет на окраине Стамбула и еле сводит концы с концами. На ее попечении старая мать и больная дочь, но это не мешает хозяевам швейной фабрики безо всякой причины в буквальном смысле выбросить Зейнеп на улицу. Дальше сюжет строится вокруг попыток героини найти работу, чтобы покупать элементарные продукты и оплачивать убогую квартирку, где ютится ее семья. До поры до времени героиня отклоняет предложение сомнительного заработка, связанного с медицинским вмешательством. Однако в конце концов она соглашается пожертвовать, как можно понять, внутренними органами, чтобы поддержать жизнь в тех, за кого она ответственна. Ее жертвенность (актриса убедительна в этой роли и заслуженно получила награду) вызывает тем большее уважение, чем больше эгоизма и безответственности проявляют окружающие мужчины (за исключением официанта дешевого кафе, отдающего женщине оставшуюся пищу). Приговор режиссера, успевшего получить также экономическое образование, очевиден: в мире, построенном эгоистичными, безответственными мужчинами, женщины, старики и дети, составляющие самую слабую и уязвимую часть общества, обречены на прозябание и неминуемые страдания.

Думаю, не ошибусь, если скажу, что именно социальный пафос картины, эстетика которой вполне вписывается в ближневосточный "неореализм", стал определяющим в выборе жюри. Но если этот выбор я понять еще могу, то распределение двух следующих "Серебряных Георгиев" - специального приза жюри и приза за лучшую режиссерскую работу - оказалось необъяснимым. Призы эти получили, соответственно, японская "Долина прощаний" (режиссер Тацуси Оомори) и южнокорейская лента "Ливанские эмоции" (режиссер Чон Ёнхён). Обе картины содержат элементы криминальной драмы, но проигрывают в этом жанре польскому "Дорожному патрулю" (режиссер Войцех Смаржовский) и российскому "Скольжению" (режиссер Антон Розенберг). Ни один из этих двух фильмов, повествующих о коррумпированности высших представителей силовых структур своих стран, не был отмечен никакими призами, как и еще одна конкурсная российская картина - "Роль" Константина Лопушанского (последняя, на мой взгляд, не удостоена вниманием жюри совершенно несправедливо). Третий российский фильм конкурсной программы "Иуда" (режиссер Андрей Богатырев), снятый по мотивам пьесы Леонида Андреева, был отмечен благодаря прекрасной актерской работе Алексея Шевченкова (лучшее исполнение мужской роли).

Но самый большой конфуз вышел с эстетически безукоризненным "Маттерхорном" Дидерика Эббинге (приз зрительских симпатий; лучший фильм по версии Гильдии киноведов и критиков, а также Федерации киноклубов России - последние отметили его за "чистоту эстетики" и "утверждение ценностей внутренней свободы человека", - и полное равнодушие жюри).

Похоже, что и Махмальбаф, и другие члены жюри равнодушны не только к проблемам, людей нетрадиционной сексуальной ориентации (в картине затрагивается и эта тема), но и к проблеме одиночества, на которое обречены многие жители сытого Запада. Видимо, не только сытый голодного не понимает, но и наоборот.

Главный герой голландской картины Фред, проживающий в крошечной патриархальной деревушке, может служить образцом добропорядочного протестанта. Он аккуратен и ответственен, содержит дом - и всю свою жизнь - в идеальном порядке (Фред, например, не приступит к трапезе ни минутой раньше установленного времени). Он почтителен с соседями; по воскресеньям исправно ходит в церковь. Размеренная и скучная жизнь вдовца, во время обеда любовно взирающего на портрет погибшей жены и сына, разрушается с появлением в деревне странного бродяги Тео. Став "добрым самаритянином", как иронично характеризует героя сосед, Фред не просто приютил ближнего. Вместе с не очень адекватным квартирантом они создали концертный дуэт, обслуживающий детские утренники. Одна из самых сильных сцен в фильме, когда в воскресный день подружившиеся мужчины идут развлекать детишек. Показанные со спины, герои проходят сквозь движущуюся на них толпу одетых в строгие черные костюмы жителей деревушки, которые с бесстрастными лицами устремились в церковь. Что лучше - слушать по воскресеньям проповеди о любви к ближнему и петь душещипательные псалмы о своей греховности или проявлять эту любовь и думать не о грехе, а о радостях жизни? Дидерик Эббинге своим фильмом хочет убедить нас в том, что последнее предпочтительнее. К счастью, режиссеру хватило вкуса не вводить в фильм интимные сцены. Да и отношения главных героев, хоть мы и становимся свидетелями смешного эпизода их тайного венчания, на экране остаются в рамках дружбы.

Пожалуй, "Маттерхорн", хоть и рассказывает о человеческом одиночестве, оказался одним из немногих светлых фильмов конкурсной программы ММКФ. Все остальное надолго может вогнать человека в депрессию. "Стандартная черта наших фильмов, ориентированных на фестивали, - это мрачность и пессимизм, - комментирует выбор основного конкурса программный директор ММКФ Кирилл Разлогов. - Как я ни пытался найти картины более легких жанров, мои коллеги меня останавливали и говорили: это не фестивальное кино!"