Манифест русской женщины

Манифест русской женщины звучит особенно драматично во время переваривания ее Левиафаном.

Манижа Сангин — российская певица таджикского происхождения, представляющая феминистскую повестку в России, общественная деятельница в борьбе с домашним насилием, амбассадор благотворительного фонда «Подари жизнь», первая — российский посол доброй воли Агентства ООН по делам беженцев. По заявлению артистки, ей поступило приглашение от менеджмента «1 канала» (Россия) поучаствовать в национальном отборе на конкурс Евровидение-2021. Участие Манижы вызвало в Рунете волну ненависти и ксенофобных высказываний в адрес певицы.

Обычно я не смотрю Евровидение и не интересуюсь поп-культурой, тем более российской. Но резонансные события несут много информации. Даже если они не ведут к существенным изменениям, весьма полезно наблюдать их в динамике. В Украине выступление на конкурсе Евровидение-2021 участницы от России не вызвало большого интереса, а зря. Ведь кроме того, что это действительно манифест русской женщины (настолько сильной, что сумела проигнорировать факт — манифест срежиссирован патриархом), это еще и публичная демонстрация пожирания этносов русским Левиафаном (он же — патриарх). Тем более трагичная, что в данной ситуации и жертва, и свидетели во время пожирания пребывают в эйфории. Это делает их уязвимыми. Последняя ремарка адресована исключительно согражданам.

Удивительно, почему заинтересованные до сих пор активно обсуждают проблемы толерантности и феминизма, но упрямо не замечают, как быстро эти важные темы растворились в нарративах «1 канала». Формальный посыл песни очевиден и симпатичен — борьба за права женщин и против домашнего насилия, за бодипозитив и против стереотипов. Однако не дает покоя чудовищный подтекст, который, будто скелет из старого шкафа, постоянно вываливается и своей неприглядностью портит эту натянутую политкорректную глянцевость.

Представители «1 канала» по собственному усмотрению приглашали участников к отбору. Там любое событие происходит под тщательным контролем идеологов русского мира. Манижа, конечно, обрадовалась, но пришла с песней о тяжелой участи русской женщины и в припеве заявляла: «Every Russian woman needs to know, You’re strong enough to bounce against the wall» (Каждой русской женщине нужно знать — ты достаточно сильна, чтобы отскочить от стены), а в русскоязычном куплете обращалась к зрителям «Эй, русский женщин! Голосуй за меня!». Однако в конкурсном варианте текст был изменен — от насмешки не осталось и следа, а реализм (отскакивать от стены) сменился пафосом: «Ты достаточно сильна, чтобы сломать стену». На это и рассчитывали: прогрессивная таджичка на глазах изумленной публики должна была стать в доску своей. Мистерия длилась три месяца и по канону завершилась жертвоприношением.

Все в этой истории было соткано из противоречий. Манижа в интервью многократно повторяла: «Я хочу лишь быть собой и бороться со стереотипами». Говорила, что подверглась ненависти на почве национальной нетерпимости. Но что она выбрала в качестве ответной стратегии? Отречение от части своей личности — того, на что была нацелена атака. И она заявляет накануне конкурса: да, я русская. Ничем не хуже вас. Обещает на конкурсе показать, почему может называть себя русской женщиной. Выделено не случайно. Я нигде не встретила, чтобы она говорила «я чувствую себя русской».

Манижа меняет лишь одно слово в песне и отказывается от ироничного призыва к русской женщине, полностью меняя смысл представления. На сцене Роттердама россияне показывают зрителям, что русская женщина может быть какой угодно национальности. Какого угодно гендера, сексуальных предпочтений, худая или толстая, чайлд-фри или многодетная домохозяйка, профессионалка или чернорабочая и далее по списку. В общем, это какая угодно женщина, с любым набором черт, но обязательно обладающая тремя критериями «русскости». Проживает на территории бывших союзных республик. Говорит на русском как на родном (заметьте — не обязательно считает его родным. Просто говорит на нем так же хорошо, как на родном — в силу обстоятельств) и страдает. По какой причине она страдает — тоже весьма занимательно. Однако оставлю эту тему людям больше в ней сведущим — представительницам феминистского движения. С удовольствием прочту соображения на этот счет.

Первый критерий наличествовал у Манижы всегда — она из Таджикистана. Второй стал необходимым условием выживания, и девочка, до трех лет понимавшая только фарси, выучила русский. И третий — она из семьи переселенцев, бежавших от войны и нищеты. Тот факт, что ее предки — яркие представители элиты Таджикистана, сдался под натиском нового статуса «понаехавшей», которая, кстати, получает гражданство лишь спустя больше десяти лет проживания в Москве.

Манижа выступает в рабочем костюме алого цвета, того самого, сшитого еще перед национальным отбором. Но если перед национальным отбором артистка надела костюм для перевоплощения в героиню песни — женщину, которая слишком долго ждала своего корабля, но затем встала и пошла, то теперь она сама ею становится. С той лишь разницей, что она пошла не туда, куда хотела, а куда сказали. А эта роба недвусмысленно дает понять — Манижа на работе. Манижа теперь действительно русская. Она стала ею в тот момент, когда впервые спела в новых декорациях с минимальными изменениями в тексте, наглядно продемонстрировав, что делает русских женщин русскими и как русской можно стать не за девять месяцев, а всего за три. Ради того лишь, чтобы продавать свою музыку. Не потому, что другие не покупали. Ее популярность в Инстаграм быстро росла. Просто битый поросенок знает: в сиське возле жопы всегда больше молока. Простите мне эту грубую, но очень наглядную метафору.

Печально, что Манижа, похоже, сама не поняла: вместо того, чтобы «быть собой и бороться со стереотипами», она сначала ради выживания, а позднее ради сытной жизни отказывалась от собственной личности. Объявив свою семью патриархальной, получила взамен статус феминистки. Хотя этот титул принадлежит ее матери — если интересно, посмотрите и послушайте интервью. Мать артистки — очень успешная женщина в феминистском понимании.

Позже Манижа заявила, что она — такая же, потому что достаточно обрусела по всем признакам. И доказала — отрабатывая сценарий «1 канала» продолжала думать о себе как феминистке, подчиняясь патриархальному приказу. Колонизация идентичности (того, что от нее осталось) практически на всех уровнях состоялась. Она не рефлексирует по поводу внутреннего конфликта, проявившегося в одной из многочисленных оговорок: «Костюм будет собран из лоскутков народов России». Кровожадная оговорка в следующей же фразе самоцензурируется — «ткани народов России». Она здесь не цензурирует смысл, а лишь находит более деликатное слово. Ведь народы России это не какие-то оборванцы — диктует ей уже обрусевшая, но еще робкая логика. У ярких представителей вида русских речь и мышление теряют образность высоких метафор, и под лоскутами и тканями «народов России» они чаще всего понимают белковую пищу.

Нам следует иногда интересоваться, «а что там у русских». Потому что именно эта «русскость», стоящая на трех китах — территориальном признаке, русском языке и привычке страдать, позволила аннексировать Крым и оккупировать части Донецкой и Луганской областей. Украина семь лет ведет войну с Россией на своей территории. И фронт задолго до боевых действий пролегал в голове каждого жителя. Мы слишком часто стали слышать фразу «остановить войну». И есть действительно легкий способ — повторить путь Манижы. Россия не стремится уничтожить население Украины. Она стремится поглотить нас и сделать «русскими».

Это — не мой путь.