ЛЮДМИЛА ШЕМЧУК: ВСЕ ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА КРУГИ СВОЯ

Друзья называют Людмилу Шемчук, обладательницу уникального меццо-сопрано, заслуженную артистку России, декабристкой. Имея квартиру в Москве и Вене, приглашения ведущих оперных сцен мира, она, победительница самых престижных состязаний вокалистов, первым среди которых был конкурс имени Чайковского в Москве (Гран-при и золотая медаль), Международного конкурса в Рио-де-Жанейро и Всесоюзного конкурса имени Глинки, вернулась домой, в Украину.

Судьба оперной звезды выполнила потрясающий пирует, и все возвратилось на круги своя. Людмила Степановна считает — Господь так решил. Женя — первая любовь певицы. В Донецком музыкальном училище их пути разошлись. Евгений поступил в мединститут, следил за каждым ее шагом, радовался успехам примадонны, как своим собственным. Получив диплом, стал судовым врачом и — случайно ли? — заходил 10 лет подряд в порты Токио, Рио-де-Жанейро, Аргентины, Кубы, Канар, Перу, в другие города и страны, где она буквально перед этим с триумфом выступала. В тайниках души Евгений Капран, кстати, отличный джазмен, прятал надежду, что жизнь им еще подарит счастье встретиться. Людмила же, уехав в Одесскую консерваторию, блистала затем в Минском оперном, Большом в Москве, Венской опере, «Ла Скала», «Метрополитен-Опера», Арена ди Верона, Терма Каракалле… Приглашалась на роли в спектаклях, где партнерами выступали выдающиеся оперные исполнители Лучано Паваротти, Пласидо Доминго, Николай Гяуров, Николай Мартинуччи, Пьеро Капучилли… Работала с лучшими дирижерами, такими как Лорин Мазель, Нелло Санти, Клаудио Абадо, Патане, Валерий Гергиев…

А решение пришло в одночасье, как озарение, красиво и романтично.

Рейс был чартерный. Из Испании в Украину. Улетал хор и оркестр Донецкого оперного театра, который по рекомендации Людмилы Шемчук пригласили организаторы фестиваля русской оперы. Два концерта примы в оперном театре города Кальдерон, где она исполнила «Песни и пляски смерти» Мусоргского, кантату «Александр Невский», прошли на ура. Потом директор Донецкого оперного сказал: «Людмила Степановна, дорогая, зачем вам возвращаться в эту Вену? У меня свободные места в самолете есть, полетели домой». Времени оставалось как раз столько, чтобы собрать чемодан и позвонить Жене: приезжаю.

Усадьба известного просветителя графа Корфа, на дочери которого был женат Немирович-Данченко, находится неподалеку от Старомлиновки, где полтора года назад обосновалась вместе с супругом Людмила Шемчук. В свое время мэтр очень любил приезжать в этот край летом на отдых всей семьей. Не без оснований гости Корфов и Немировичей-Данченко называли благодатную местность (ныне Великоновоселовский район), куда по высочайшему повелению в XVIII веке переселили греков из Крыма, солнечной Элладой. Тогда в гостиной звучал рояль, слух собрания очаровывало оперное пение. Людмила Степановна живо интересуется историей, чувствует сигналы из прошлого. Полагает, что сегодня перед творческой интеллигенцией время поставило вызов не менее ответственный, чем в XIX или XX столетии. Прима участвовала в постановках Донецкого оперного театра («Аида», «Сельская честь», «Кармен»), что каждый раз является знаковым событием в культурной жизни Донбасса, и по-прежнему гастролирует по всему миру.

— Людмила Степановна, сегодня мир подвержен процессам глобализации. Как вы полагаете, будет ли она размывать ярко выраженные национальные черты, скажем, итальянской, русской или любой другой оперы?

— Нет. Как это можно изменить? Останется все как есть. Хотя, конечно, многое зависит от режиссеров. Они такое могут придумать… Например, в «Трубадуре», который ставился несколько лет назад в Германии, Манрико вдруг выезжал на мотоцикле. Мне несколько раз предлагали спеть в таких модерновых постановках.

— Вы ответили отказом? Такую творческую позицию не разделяете?

— Не приемлю. Просто бывают декорации, никуда не денешься. В Хельсинки, на сцене в «Трубадуре» стоял трактор. И меня заставляли, как Пашу Ангелину, садиться за руль и петь партию Азучены. Я отошла, не сделала этого, режиссер просто взбесился.

— Эти факты можно расценить как попытки глобализации?

— Пожалуй. Но это пройдет раз-два. А «Трубадур» останется, как и Родина, которая у каждого своя.

— Кстати, а что для вас, Людмила Степановна, Родина? Ваша мама — гречанка, папа — украинец. Эти начала присутствуют в вашем творчестве?

— Моя Родина у меня в крови, с детства. Увидела свет и услышала звук в Стыле, небольшом греческом селении под Донецком, и считаю себя дончанкой. До пяти лет жила там в греческой семье, с бабушкой и мамой. Мама пела украинские песни, принимала участие в самодеятельности. Я на этом выросла. В свое время греческие песни пела бабушка. Мало было фольклора — не разрешалось. Это сейчас, слава Богу, Украина независимая страна. Есть греческие общества и связи с Грецией. Папа родом из Винницкой области, у него прекрасный голос, он всегда пел. Я родилась в трудное послевоенное время. Отец уехал работать в Москву, пел в хоре Свешникова, в театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, позже стал скульптором. Он очень талантливый человек.

— Вы выступали в Греции. Что запомнилось?

— Глубоко уважаемый мною маэстро композитор Микис Теодоракис написал новую оперу «Лисистрата». Попросил приехать и принять участие в постановке. Премьера состоялась в Афинах, Салониках, Пелопонесе. Особенно поразила совершенная акустика древнего амфитеатра в Эпидавросе, где также звучала «Лисистрата». Там в свое время пела в «Норме» Беллини Мария Каллас, которая приплывала на яхте в сопровождении Онассиса.

— На украинском поете?

— А как же! В моем репертуаре Лысенко, Данькевич, романсы. Украинский для меня родной, только вот в опере, к сожалению огромному, не довелось на нем петь.

— Почему?

— Не приглашали. Когда пригласили в Большой театр, и я выиграла первую премию в конкурсе имени Чайковского, один раз позвали на какой-то концерт во Дворец «Украина». Спела, ко мне подошли и сказали: «О, який жаль, що така зірка від нас поїхала». И на этом все закончилось, к сожалению моему огромному, потому что Украина — моя Родина.

— В Донецке собираются поставить оперу Данькевича «Богдан Хмельницкий». Вы уже получили предложение?

— Я с удовольствием исполню партию Варвары, жены Богдана Хмельницкого, учила ее еще в консерватории. Единственное, надо скоординировать участие в опере с выступлениями за рубежом. Кстати, тема мне знакома. В постановке Валерия Гергиева я уже исполняла роль Любови, жены Кочубея, в опере Чайковского «Мазепа» на сценах «Метрополитен-Опера», Бирмингема и Глазго.

— Приятно ошибиться, мне казалось, что такие люди, как вы, космополиты, люди Земли.

— Одна журналистка написала, что Стыла и Докучаевск — это моя малая родина. Какая малая?! Центрее Стылы и Докучаевска на всей Земле, для меня, где бы ни бывала, нет! Особенно сейчас, когда в моей личной жизни случился переворот. На удивление всем друзьям и знакомым живем в Старомлиновке. Украина — цивилизованная европейская страна, и я это всем постоянно доказываю.

— Теперь в вашу жизнь прочно вошел и Донецкий оперный театр, над которым вы взяли своеобразное шефство.

— Это случилось два года назад благодаря двум землякам — очаровательным Василиям. Как выпускница Одесской консерватории я выступала на фестивале оперного искусства «Золотая корона» в Одессе. Директор Одесского оперного театра Василенко (сейчас он снова работает главным дирижером в Донецке), узнав о моих корнях, загорелся идеей показать меня дома. Директор Донецкого оперного театра Рябенький без промедления пригласил, и я исполнила партию Амнерис в «Аиде».

— Помню, с триумфальным успехом. Открою секрет. Василий Иванович давно мечтал об этом. У него в фонотеке на особом счету записи ваших совместных выступлений с Пласидо Доминго и Лучано Паваротти. Скажите, а трудно петь с великими?

— Паваротти живет в Модене, недалеко от Милана, кстати, он очень любит и коллекционирует лошадей. Я пела с ним в «Бале-маскараде». Он человек крупных размеров, но это забываешь буквально через две минуты, потому что его пение идеальное, его глаза — поют, его знания и подготовленность к спектаклю — потрясают. А Доминго — это такой горячий испанский парень, я с ним пела в «Джоконде» в Вене. Повезло, довелось петь и с другими исполнителями такого же уровня... Господи, где я только не пела!

— Школа профессора Одесской консерватории О.Благовидовой помогает?

— Да, Ольга Николаевна — мое большое счастье. Это Божий перст, что я попала к ней в класс, прошла ту школу после Донецкого музыкального училища, где училась у выпускницы Ольги Николаевны — Л.Гончаровой. Она видела меня только ученицей Ольги Николаевны. Уже на втором курсе повезла на смотрины. У Ольги Николаевны тогда был юбилей. Потрясающий. В филармонии. Специально приехали Бэла Руденко, Зоя Христич и все ее выпускники со всего огромного Союза. Ольге Николаевне я очень понравилась, и она сразу меня пригласила.

— Так вы там сразу и остались?

— Это было лестно, но я решила сначала окончить училище, потому что у меня не было базиса для учебы в консерватории. Нисколько не жалею, что не уехала сразу, а получила у Гончаровой в Донецке вокальный багаж. А потом у Ольги Николаевны училась пять лет, это школа с итальянскими традициями. В свое время в Одессе была итальянская труппа и сама она училась у итальянских профессоров, в синтезе с украинским пением, создав собственную школу, привела своих учеников к самым высоким вершинам в оперном искусстве. Среди них Николай Огренич, Бэла Руденко, Иван Пономаренко, Алиса Джамагорцян.

— Можно ли говорить, что украинская школа оперного пения способна конкурировать с итальянской?

— Однозначно! Но надо научиться себя уважать. Тогда и другие будут уважать тебя.