ЛИТВА: ДИАЛОГ С МИРОМ

Нет нужды доказывать, что понятие «прострации» сегодня применимо к слишком широкому кругу общественных проблем. Мировая хворь дезориентированности распространилась практически на всю нашу жизнь. А сверхчувствительные сферы жизнедеятельности нации — культура и искусство все резче и болезненнее реагируют на такое положение вещей. Хотя совершенно понятно: и Россия, и Запад определяют задачи собственного культурного развития иначе, чем Украина или другие страны, ранее принадлежавшие к так называемому социалистическому лагерю.

Лично я отношу успехи театральной Литвы последних десятилетий к числу наиболее важных и интересных культурных феноменов второй половины ХХ столетия. Это явление богато не только очевидными достижениями, состоит не из одних шедевров; в своем развитии оно переживает драматические и, наверное, трагические моменты, но при всем том отличается важнейшими, а для нас особенно примечательными программными чертами.

Сначала об очевидном. В прежние годы не только искушенная театральная публика, утонченные киноманы, но и весь, как тогда говорили, советский народ отлично знали, любили и даже обожали литовских актеров: Адамайтиса, Баниониса, Будрайтиса, различал в лицо Масюлиса, Савиченко, Сабулиса, Дапкунайте и других замечательных мастеров. Критика справедливо говорила об интеллигентности и интеллектуализме, многозначительном и сдержанном драматизме, тонком ощущении личностного своеобразия многоязыких героев, умении литовских актеров воссоздать чужую своеобычность, никогда не теряя мощнейшей связи с собственным народом, родной культурой. Казалось, литовцы нашли особое творческое местоположение, в котором национально неповторимое и общечеловеческое соотносятся исключительно гармонично. Расхожая понятийная пара «интернационального и национального» не имела ничего общего с тем, «что и как» объединили литовцы в своем искусстве. Герой литовского театра генетически принадлежал миру более серьезных чувствований, представлений, идей. Не эти ли качества привлекали к литовским актерам сердца их многочисленных поклонников?

В литовском театре предлагаемый зрителю диалог с миром полнозвучен, полнокровен по отношению каждой из сторон. Недаром национальная самодостаточность на этих подмостках никогда не оборачивается национальной косностью. Несомненна и огромна при таком положении дел роль литовской режиссуры, ибо именно она продуцирует важнейшие мировоззренческие основы, отличающие этот театр.

Годами знакомясь со спектаклями Мельтиниса, Вайткуса, Някрошюса, Туминаса, Коршуноваса, Варнаса, убеждаешься, что режиссура есть прежде всего, форма культуры мировидения, что это образно овеществленная философия жизни. Для меня не является преувеличением утверждение, что современному миру Литва интересна во многом благодаря своему театру и сформировавшей его режиссуре.

Сегодня все крупнейшие мировые театральные форумы немыслимы без активного «литовского присутствия». Новых спектаклей Някрошюса или Туминаса ждут, как важнейших театральных европейских событий. И такая ситуация сложилась отнюдь не сегодня. Особенно значительным представляется начало столь бурного расцвета, ибо с начала 80-х этот процесс явственно набирает силу. Я была свидетелем триумфального легендарного спектакля Някрошюса «Пиросмани, Пиросмани», когда виртуозность постижения природы таланта грузинского гения изумила и восхитила самих грузин. Чуть позже в Киргизии мне пришлось наблюдать реакцию Айтматова на спектакль «И дольше века длится день». Автор не только признал «литовскую» трактовку своего романа, но и поразился невероятной глубине проникновения во внутренний мир его героев, живущих (во всех отношениях) бесконечно далеко от бескрайних азиатских степей. Отсутствие в том и другом спектаклях акцентированного этнографизма ни в малейшей мере не разрушало национальный облик литературных первооснов. Просто режиссер не в этом видел программность спектаклей. Так же, как и очевидная «литовскость» отнюдь не посягала на национальный статус персонажей, не пыталась его подменить собственным. Тонкость предпринятого Някрошюсом диалога национальных культур сама была культурным феноменом, возвращавшим всех участников этого действа в мир подлинных общегуманных ценностей.

Собственно в этом пункте опыт другого знаменитого мэтра литовской режиссуры — Туминаса — обладает несколько иным своеобразием, сохраняя безупречную этичность исходного мотива. Ярчайший тому пример — знаменитый спектакль последних лет «Улыбнись нам, Господи», в котором смело и страстно очерчен облик многострадального литовского еврейства. Столь же темпераментно, хотя стилистически радикально иначе поставил Вайткус «Дзяды» Мицкевича, вторгшись в сложнейшую и деликантнейшую сферу польской и литовской культур, приобретя на этом поприще огромный интерес и уважение в Польше и в Литве.

Наконец, и Някрошюс, и Туминас, и Коршуновас постоянно обращаются к русской литературе, культуре, находя в сложнейшем диалоге с ней исключительно яркие и впечатляющие художественные аргументы. Чеховские «Дядя Ваня» и «Три сестры», пушкинские «Маленькие трагедии» и гоголевский «Нос» в режиссуре Някрошюса, так же как чеховский «Вишневый сад» и лермонтовский «Маскарад» в режиссуре Туминаса или спектакли Коршуноваса по произведениям Хармса и Введенского, — все это примеры концентрации, переосмысления воздействий русской культуры, примеры творческого преодоления исторически сложившихся противоречий, пример преодолений, ищущих опоры не в деструктивных социальных, а конструктивных творческих началах.

Это есть путь обретения «нового понятия» о Мире, Человеке, Времени, Истории. Здесь литовский театр полагает своей первейшей задачей именно так «объяснять» собственную и собственно литовскую позицию. На этом пути рождаются подлинные шедевры, отмеченные особой мощью миропостижения, силы и выразительностью образного видения. Шекспировские спектакли Някрошюса «Гамлет» и «Макбет» поставили литовского режиссера вровень со всемирно известными мастерами режиссуры. Эти и другие спектакли прославили литовский театр как один из самых значительных национальных театров мира.

Здесь хотелось бы на миг остановиться и задать вполне риторический вопрос: отчего же современный украинский зритель знает о столь блистательном театре только понаслышке? Отчего в то же самое время на наших сценах не продохнуть от завозного ширпотреба?

Что же делает, к примеру, Театр «Дружба», казалось бы, призванный знакомить нас с подлинными произведениями искусства? А может, литовцы сами как-то к нам не расположены? Ничуть не бывало. Очень даже расположены, о чем я сама слышала из уст и Коршуноваса, и Туминаса не очень давно на молодежных театральных фестивалях в Севастополе и Львове, когда их основатели (Мархолия и Федоришин) приглашали спектакли литовских режиссеров. В Киев они очень хотели, только вот, кроме энтузиастов, лишенных возможности материально обеспечить такие гастроли, никто их особенно не зовет. Мне повезло больше, чем большинству киевлян — ездила смотреть спектакли литовского театра и в Грузию, и в Киргизию, и в Россию, а теперь езжу в Польшу и Белоруссию…

Довольно давно встретила в Каунасе киевского актера Григория Гладия (ныне живущего в Канаде), он тогда работал над образом Чюрлениса. Литовцы находили его наиболее соответствующим столь многотрудной задаче. По прошествии лет мне хочется думать, что то был не частный случай актерской биографии некогда украинского актера, а знак, обещающий нам встречу с искусством пока еще нами не узнанным, но ощутимо близким, родным.