Леопольд Ященко: жизнь как "Гомін"

В памяти многих киевлян он остался седым чудаковатым мужчиной, даже в метро наигрывавшим на сопилке различные мелодии, - и народные песни, и из балета "Лебединое озеро". Леопольд Ященко. Человек-легенда. Музыкант, фольклорист, руководитель хора "Гомін". Собственно, действительно великий украинец, которого потеряла Украина.

В течение месяца Украина похоронила трех своих славных сыновей. Лесь Танюк. Анатолий Авдиевский. Теперь - Леопольд Ященко. Уходит в вечность поколение шестидесятников. Это только "вождь всех народов" утверждал, что незаменимых людей нет. Какое лицемерие... Тем более в искусстве.

Потери эти - непоправимые. И на месте каждого из них зияет пустота, которая еще долго будет бередить душу невыразимой печалью.

…В лучший из миров отошел великий патриот, воистину народный герой Украины - Леопольд Иванович Ященко. Не дожив ровно два месяца до своего 88-летия (2.06.1928–2.04.2016).

Он отец не только для двух сыновей - Ивана и Тараса, но и для более тысяч "гомінчан" или "ященковцев", почти за полстолетия прошедших через его хор.

Они собрались провести его в последний путь. Солидные, седые, большей частью уже далеко не здоровые.

А еще - те, кто считал своим долгом отдать дань уважения человеку-легенде. Вытирали слезы и обнимались, радовались встрече: "Жаль только, что видимся все чаще на похоронах...".

Около Владимирского собора, где его отпевали, Хор как-то растерялся, осиротевший, ошеломленный потерей.

И почему-то не нашлось никого, кто завел хотя бы "Ой у лузі червона калина…". И чтобы песню подхватили все присутствующие, и чтобы хоть на остановке услышали это равнодушные прохожие. Как слышали в течение последних более 30 лет (со времени возрождения Хора в 1984-м) - в парках и скверах, на площадях и в метро, в праздники и будни - всюду, где собиралось хотя бы несколько его певцов.

Этот хор был неизменным участником ВСЕХ массовых патриотических мероприятий. И Революции достоинства. И нашего Вертепа Новой Сечи, в котором я за 25 лет "доросла" от единственной женской роли Рахили до Вертепницы. (На Рождество 1989-го в Доме ученых "Гомін" впервые мощно - где-то 80-тью голосами - "комментировал" колядками наш вертепный спектакль в честь рождения Ивана Макаровича Гончара).

…Уже на Байковом кладбище около могилы его памяти посвятили "Калину", "Чуєш, брате мій", "Сховалось сонце за горою". Под аккомпанемент кобзы Тараса Компаниченко.

Именно от "Гомона" я в свое время впервые услышала "наживо" обрядовые песни на Ивана Купала в Гидропарке (впечатляющее действо с венками на воде и перепрыгиванием через костер, а какие яркие аутентичные наряды!) в 1988-м, когда приехала в Киев в аспирантуру Института искусствоведения, фольклористики и этнологии им. М.Рыльского НАН Украины.

Как и Леопольд Ященко - только на 30 лет позже. К тому же научному руководителю - профессору Николаю Максимовичу Гордийчуку: Леопольд Иванович был его первым аспирантом. А я - последней...

Уже тогда фигура Ященко героизировалась и мифологизировалась. Оказалось, что
20 лет назад его выгнали из Института за национализм. "С волчьим билетом".

Намного позже я выяснила, что в том страшном 1968-м они с женой - этнологом Лидией Орел - подписали письмо против закрытых судилищ над политзаключенными. И моментально оказались на улице (Лидию Григорьевну вышвырнули из УНГИПа - Института педагогики).

Так для Ященко перечеркнулось блестящее научное будущее. К тому времени он защитил кандидатскую диссертацию "Українське народне багатоголосся" (1960), по ней в 1962 г. издал монографию, которая не только не утратила ценности, но и до сих пор является непревзойденной.

На основании многочисленных собственных фольклорных экспедиций в различные регионы Украины и сотен записей, сделанных "на слух", с помощью карандаша, а позднее (с появлением магнитофонов) - подтвержденных и магнитофонными записями, Ященко вывел типологию и научно осмыслил украинское народное многоголосие как уникальное достояние мирового уровня.

Книгу после его увольнения из библиотеки изъяли. А чудом уцелевший автореферат (на русском языке - ибо иначе нельзя было) сохранил следы заклеивания "идеологически вредной" обложки.

Мои старшие коллеги отзывались о Леопольде Ивановича с огромным пиететом. Вспоминали, как симпатизировал ему Максим Рыльский (в то время он был директором Института).

До сих пор как анекдот вспоминают, что Ященко часто опаздывал на работу. Нужно было приходить на 9 часов, а около дверей караулил вездесущий Кость Гуслистый и заносил опаздывающих в черный список, после чего приходилось писать объяснительную записку. Леопольд Иванович написал их немало, а однажды не выдержал и объяснил: "Я опоздал потому, что искал штаны, которые не мог найти!". Рыльский попросил скопировать эту объяснительную, сотрудники подхватили ее как крылатое выражение, но беда была в том, что он действительно находился в тяжелом материальном положении, и штаны были у него одни.

Так и остался навсегда бессребреником...

И сегодня интересными и неординарными являются книги Ященко: "Порфирій Демуцький (нарис про життя і творчість)" (1957), "Григорій Верьовка (нарис про життя і творчість)" (1965), сборники "Українські народні романси" (1961), "Буковинські народні пісні" (1963), "Українське народне багатоголосся" (1963).

Последней книгой, значительно порезанной цензурой, стала "Державна заслужена капела бандуристів Української РСР" (1970).

Остальные - подборки народных песен "Українська родина" (2000), "Україна в обрядах на межі тисячоліть" (2001), "Пісні Черкащини" (2004), "Шевченків край" (2005), и репертуарные сборники "Колядки та щедрівки" (2005), "Красна весна, тихе літо" (2007) - вышли уже в годы независимости.

А еще - более 200 статей, сценариев, рецензий и т.п. Но слава и признание (в виде премии Чубинского и Шевченковской) пришли лишь в начале 1990-х.

С конца 1960-х Леопольд Иванович вынуждено перевел свою деятельность в практическую плоскость. "Оживлял" с хором собственные полевые записи (занимался этим еще с
3 курса музыкального училища, где учился в классе Павла Муравского, т.е. с 1949 г.) - как аутентичные, так и обработанные и авторские произведения - в целом свыше 400.

На "заре" он написал масштабную кантату "Поема про Україну" (1954) - поскольку изучал композицию у самого Льва Ревуцкого в Киевской консерватории. Но в дальнейшем ограничивался только песенно-хоровыми жанрами. Особенно после того, как выгнали из Союза композиторов. За тот же "национализм". За то, что возрождал старинные украинские обряды, не включал в репертуар хора советские массовые песни, отказался от навязываемого "комиссара".

Впрочем, его обработки звучали в Хоре Веревки, "Крещатике". Их исполняли Евгения Мирошниченко ("Ой мала я у коморі просо"), Виктория Лукьянец ("Ой де ти підеш?" - их видео на Фейсбук выставили Тарас Ященко, который преподает музыку в Мюнхене, и ученица Евгении Мирошниченко Тамара Ходакова.

Хор тогда разогнали. Но братство осталось.

А имена "Ященко" и "Гомін" навсегда стали для них паролем, маркером национального сознания, самоотверженности, достоинства.

Вспоминали, как Ященко на любых, даже самого высокого уровня, собраниях, мог встать и спросить: "Скажите, а почему в Киеве нет украинских детских садиков? Я хочу отдать туда своих детей, а их нет!"... "Да как он смеет?" - негодовало начальство... А он в принципиальных вопросах оставался твердым и неуступчивым.

…Автобус с гробом выезжал за ограду Владимирского собора под аплодисменты - как и положено великому артисту. А люди еще долго не расходились. Вспоминали, как после работы или лекций бежали на склоны Днепра - неподалеку от дома другого большого патриота, скульптора, художника и этнографа Ивана Макаровича Гончара, где пели колядки, щедривки, купальские (это же он тогда и подал идею младшему товарищу Леопольду - возродить украинскую обрядность). Как сразу же попадали под наблюдение "компетентных органов" со всеми печальными последствиями: "собеседованиями", обысками, даже задержаниями.

Когда-то посадили в тюрьму и Леопольда Ивановича - "за тунеядство".

Когда Лидии Григорьевне удалось пробиться к нему, Ященко встретил ее словами: "Ты нотную бумагу принесла?". Со временем этот случай также перешел в легендарную плоскость.

Его сопилка (которую начал осваивать во времена второго "Гомона") была его дирижерской палочкой, его камертоном, его союзницей, собеседницей с попутчиками по пути на работу и назад. Едва ли не до последних дней своих он ездил на метро - и едва ли не каждый раз внезапно останавливался перед турникетом: никак не мог найти карточку для прохода, а суровая дежурная по станции "Золотые ворота" всякий раз (!) отказывалась его пропускать ("Не положено. У нас камеры!").

Только в течение последнего месяца хористы привозили его на репетиции на такси - четыре раза в неделю!

Последнюю неделю он уже не вставал. Терапевт грустно вздыхал: "Организм исчерпал свой ресурс".

Но Леопольд Иванович пел! Народные песни. Вспоминал прошлое и пел. Пока не угас.

Догорела свеча жизни достойного и знаменитого. "Святой был человек!" - единодушно говорят все, кто его знал.

Очевидно, он отправился прямой дорогой к раю - там ведь тоже нужны музыканты, а тем более такие. Пусть земля, принявшая его, будет ему пухом, а душа его пусть упокоится. Он отдал себя всего. Без остатка. И оставил после себя добрую память. Вечную память.